Марлен Сьюзон - Ночь ошибок
Гром и молния, бедная девочка сказала бы совсем другое, узнав про перстень, подаренный ее супругом Лили.
– Понимаете, – с жаром продолжала Сесилия, – я думала, что Эдвард разлюбил меня, после того как я, вынашивая ребенка, стала толстой, неуклюжей и некрасивой.
Хокхерст подумал, будет ли какой прок, если он скажет, что ее сделала некрасивой не беременность, а мученический вид, который она добровольно приняла на себя.
– А я думал, – признался Эдвард, – что ты терпеть не можешь свою беременность и меня, повинного в ней.
– О, милый, я была самым несчастным существом на белом свете, считая, что навсегда лишилась твоей любви. Ну почему ты не подарил мне его раньше!
– Что? – вмешался Деймон. Неужели Эдвард и ей подарил какое-то дорогое украшение?
Сесилия гордо протянула ему левую руку. На среднем пальце рядом с обручальным кольцом сверкал огромный бриллиант, купленный юным глупцом для Лили.
Деймон был настолько ошеломлен, что не задумываясь выпалил:
– Черт возьми, откуда он у тебя?
Услышав этот вопрос, Эдвард побелел как полотно.
– Мне его подарил мой супруг! – торжествующе воскликнула Сесилия.
Эдвард бросил на кузена полный отчаяния взгляд, умоляя молчать про обстоятельства, при которых был куплен перстень.
Сесилия сунула Деймону под нос карточку.
– Читайте, что он написал.
«Моей единственной любви
Дарю я это скромное свидетельство своих чувств.
Знай, что я буду боготворить тебя до конца жизни.
Навеки твой Эдвард.»
Какое счастье, что молодой лопух не назвал свою единственную любовь по имени!
– Будешь ли ты отрицать, что это самое прелестное письмо из всех когда-либо написанных влюбленными? – спросила сияющая Сесилия. – Я буду хранить его как самую дорогую реликвию – как и сам перстень.
Неудивительно, что Эдвард выглядит так, будто ему на голову обрушилась вагонетка с добываемым в окрестностях Бата камнем.
Хокхерсту показалось, что ему на голову обрушились по крайней мере две вагонетки.
Всему этому могло быть только одно объяснение – Лили отправила Сесилии этот чертов перстень еще до того, как он пришел к ней домой. Она не могла отдать его, потому что его у нее уже не было. Что она тогда спросила у служанки?
– Надеюсь, ты успешно справилась с моим поручением?
– Да, как вы и просили, я вручила его лично ей в руки.
Почему Лили не сказала ему правду насчет того, как в действительности поступила с перстнем? Какое-то время Деймон не мог найти ответ. Затем, решительно настроившись думать о ней только самое худшее, он пришел к выводу, что она увидела в этом способ вытребовать у него крупную сумму.
И, черт бы ее побрал, она в этом преуспела! Десять тысяч фунтов! Деймон не мог прийти в себя от потрясения, насколько изощренным был замысел Лили. Она знала, как он беспокоится за своего кузена и хочет сохранить его брак. Хитроумная тварь верно рассчитала, какова будет его реакция, когда он узнает про этот проклятый перстень.
– Дорогой, – ласково проворковала Сесилия, – мне было так тяжело от мысли, что ты меня больше не любишь!
– А я думал, виной всему, что я что-то сделал не так.
Сесилия рассказала о том, как надеялась, что Эдвард выразит ей свою благодарность за будущего наследника так же, как это сделал муж ее сестры.
– Я понятия не имел об этом, – признался Эдвард. – Если бы я знал, то давно купил бы тебе все, чего бы ты только ни пожелала.
– Но, дорогой, самое поразительное, ты купил мне именно тот перстень, о котором я так давно мечтала. Вот уже много дней я заходила в магазин и любовалась им…
Хокхерста осенила внезапная догадка. А что, если Лили знала… Нет, это невозможно.
– Я… мне показалось, он тебе понравится, – неуверенно произнес Эдвард. У него еще сохранилась совесть, поэтому, встретившись взглядом с кузеном, он пристыженно покраснел.
Деймон собрался уходить, но Эдвард поспешно сказал:
– Ястреб, перед тем как ты уйдешь, мне бы хотелось переговорить с тобой о некоторых ценных бумагах, которые ты приобрел на мое имя. Предлагаю пройти в библиотеку и спокойно обсудить этот вопрос.
Хокхерст понял, что этот вопрос не имеет никакого отношения к ценным бумагам. Впрочем, и сам он в свою очередь желал задать кузену несколько вопросов.
Они оставили Сесилию в малой гостиной любующейся перстнем.
Когда они оказались наедине в библиотеке, юноша, который, похоже, был на грани нервного срыва, произнес дрожащим голосом:
– Ястреб, прошу тебя, избавь меня от Лили!
Деймон удивленно поднял брови.
– Как, да еще сегодня утром ты больше всего на свете боялся ее потерять!
– Но это было до того!
– До того, как ты обнаружил, что Сесилия по-прежнему любит тебя?
– До того, как Лили взбрела в голову бредовая мысль, что я сделал ей предложение выйти за меня замуж. – Он с осуждением взглянул на Деймона. – Я был уверен, ты говорил ей, что я женат!
Деймон не стал рассеивать заблуждения кузена.
– Если бы только ты ее предупредил! – Эдвард в ужасе передернул плечами. – Ты представить себе не можешь, какую истерику она закатила сегодня, узнав, что я женат.
– И что же она сказала? – с живым интересом спросил Хокхерст.
Судя по всему, слова Лили накрепко засели в голове Эдварда – так подробно он их воспроизвел.
В отличие от своего юного кузена Хокхерст узнал источники, откуда Лили почерпнула свои реплики, и с трудом подавил улыбку. Должно быть, ее представление было великолепным, раз бедняга до сих пор не может прийти в себя.
– Ястреб, если ты убедишь ее оставить меня в покое, клянусь – я в жизни не взгляну ни на одну женщину, кроме Сесилии!
У Хокхерста неожиданно мелькнула мысль, уж не этого ли и добивалась Лили.
– Ума не приложу, с чего она взяла, что ты собираешься на ней жениться, – небрежно спросил он.
– Из-за нашего разговора, когда она показывала мне этот перстень.
– По-моему, она обещала сделать тебя самым счастливым человеком на свете.
– На самом-то деле, она сказала, что это сделает моя жена, – виновато признался Эдвард.
Судя по тому, каким было выражение его лица, когда Хокхерст застал их с Сесилией в объятиях, Лили оказалась права.
– А я решил, она просто говорила иносказательно, – продолжал юноша. – Понимаешь, продавец стоял рядом, и все такое. А затем, когда я вручил перстень Лили и напомнил о ее обещании, она сказала, что выполнит его, как только я сделаю ее своей женой. Вот тут мне и пришлось признаться ей, что я женат!
Заново переживая случившееся, Эдвард так разволновался, что принялся возбужденно мерить шагами тесное помещение библиотеки, напомнив недовольного щенка на коротком поводке.
