Свобода в подарок (СИ) - Кариди Екатерина Руслановна

А ведь таких, как они, ребят много. Все живут как-то.

Не укладывалось. Ставя себя на их место, не могла она сказать, что бы вынесла из того ада. Как просто было раньше, и как трудно судить сейчас.

И таких книг у Глеба было с десяток.

Она поднялась как во сне и ушла в кухню, оставив включенный ноутбук на постели. Там, пока закипал чайник, задумчиво разглядывала пыльный город за окном. Давно не было дождя. Потом навела себе растворимого кофе в кружку, полезла за солеными крекерами. Некстати всплыли слова Глеба, что такую гадость есть нельзя. Но Даша, механически отметив, отпустила сейчас эту мысль. Не так это было важно.

Стоило зашуршать упаковкой, тут же нарисовался Брут. Даша закатила глаза и без слов полезла в холодильник за его кормом. Потом, глядя, как он вычищает мисочку, подумала, что за время, которое она провела у Глеба, почти не интересовалась, что это мелкое прожорливое чудо ест. О нем заботилась Марта. Удивительно. И чем интересно она его кормила? Вот ведь вопрос…

Кофе в кружке закончился, а порядок в голове так и не установился. Но все-таки, какая-то часть жизни Глеба и людей из его ближайшего окружения стала понятнее. Оставалось еще одно, не менее важное.

Помыла кружку и вернулась к ноутбуку.

Давно руки чесались, но она принципиально не делала этого.

БДСМ. Интернет щедро делился сведениями. Но чем больше Даша смотрела на те картинки, тем больше темная волна протеста и отвращения поднималась в душе. Она готова была принять о нем что угодно, только не это.

Но ведь, кажется, Игнат говорил, что у Глеба никогда не было нижней? Немедленно вспомнилась история с Аллой. И было это неприятно вдвойне. Во-первых, потому, что у него с этой женщиной что-то было. А во-вторых… значит, он все-таки практиковал это самое, с чего ее выворачивало…

Даша с удивлением отметила про себя, что испытывает глухое раздражение при мысли, что у Глеба был секс с другой женщиной. И не с абстрактной, а с женщиной, которую видела своими глазами. Она даже заерзала со злости.

И поймала себя на том, что вполне осмысливает это чувство. Называлось оно ревность. Потому что при мысли, что он делал такие вещи с кем-то еще, у нее аж горло сводило. Но ревнивой она никогда не была. Может быть, оттого что никого до этого не любила? Получается…

Получается, надо сначала соизмерить, совместить в душе то разное, что она знала теперь об этом человеке и о его друзьях.

В общем, прошло почти пол дня, а вывод из всего у остался только один. Что ни в какое кино с Балашовым она не хочет идти. Да и родители вот-вот приедут… Срочно бежать готовить что-нибудь праздничное.

А потом позвонить парню и извиниться, сказать, что не пойдет.

Сразу как-то легче стало.

* * *

Даша уже во всю погрузилась в приготовление еды к приезду родителей, как зазвонил телефон. Игнат.

Она зажала его плечом к уху, продолжая помешивать лопаточкой зажарку для плова. Его звонок почему-то заставил напрячься.

— Да?

— Привет, — голос доброжелательный. — Ну что, мама с папой, приезжают?

— Ага.

— Может, встретить надо? Ты говори, не стесняйся.

Даша смешалась. С одной стороны забота приятна, но с другой… она не хотела его предъявлять родителям, начнутся сразу расспросы ненужные. И обижать тоже не хотелось… А забота приятна.

— Все в порядке, не волнуйся. Будет, кому встречать.

А потом вдруг добавила:

— А знаешь, ко мне брат приехал, — ей захотелось поделиться радостью. — В командировку. Ненадолго, но все равно, здорово.

— Да? Ну, вот и хорошо, рад за тебя. Если что-то понадобится, звони.

— Спасибо, — даже как-то тепло на душе стало.

С удвоенной энергией принялась за готовку.

Позвонил Сашка. Спросил как дела, не нужно ли чего, пожаловался на головную боль. Рассказал последние новости про Чаплю. Поржали.

Позвонил Паша Балашов.

Да что они все, сговорились?!

У нее тут сгорит все!

Разозлилась. Балашову так и не ответила.

А вот нечего ей мешать!

Потом, закатила глаза, самой смешно, что мысли какие-то пунктирные стали. Это значит, надо меньше отвлекаться от домашнего хозяйства. Тогда и мысли придут в порядок.

И вообще, у женщины пол зеркало души. Полы помыть, что ли…

* * *

Еще накануне вечером с Игнатом связывался Глеб. Поговорили сначала вроде ни о чем, понятно, что каждый откладывал момент, чтобы начать говорить о главном. Игнат начал первым:

— Знаешь, Даша твой телефон просила. Я не дал, сказал, ты сам на связь выйдешь. Она обиделась.

Это признание далось не так просто, потому что решение он принимал сам, исходя из того, что знал о друге и о ситуации вообще. Мог ведь и ошибаться. Теперь с затаенным дыханием ждал, что скажет Глеб.

Глеб тоже затих, молчал несколько секунд. Множество мыслей эти слова вызвали, множество чувств в нем всколыхнулось. Сердце рванулось из груди. Но он обуздал порыв. Все правильно.

Даша совсем молодая, только начинает жить. А что он? Старше на пятнадцать лет, да еще и… Надо дать ей время, чтобы могла сама решать. А что уж она выберет… на все Божья воля.

— Все правильно. Думаю, она простит тебя, — Глеб чуть усмехнулся. — У меня просьба…

Игнат выдохнул с облегчением и тут же пообещал:

— Я ее без внимания не оставлю.

— Спасибо. Хотел сказать, чтобы с Солодухина глаз не спускали. Я поговорил с ним дополнительно, но ты же понимаешь.

— Хорошо, сделаем. Вообще-то мы с него наблюдения не снимали.

— Спасибо, — повторил Глеб.

Слушая его ровный голос, Игнат почувствовал беспокойство за друга:

— Глеб… А ты как же?

— Я? В порядке. Но сейчас мне действительно придется некоторое время отсутствовать. Передай, что в воскресенье меня не будет. И еще. Я снимаю с себя руководство. Выбирайте другого. Да хоть Вербицкого Федора Васильевича, если хотите. Впрочем, сами решайте.

— Глеб…

— Все нормально.

— Ладно. Звони если что.

— Обязательно.

На этом разговор и закончился. Игнату стало немного грустно, его тоже зацепило этой историей.

А Глеб? А у него было очень важное дело. Действительно важное, можно сказать, дело всей жизни.

* * *

Хоть Даша и ждала родителей практически пол дня, а к их приходу разволновалась от радости. И полы помыть до зеркального блеска успела, и на столе уже накрыто все для праздничного обеда. Мама даже расчувствовалась, а потом и о еде забыла, и обо всем, рассказывая про внучечку и показывая фотографии. Долго говорили. Смеялись.

Честно говоря, Даша опасалась того момента, когда ее начнут расспрашивать, как она тут провела лето. Врать не хотелось, да и никогда ей это особенно не удавалось. Но слава Богу, родители с дороги делились впечатлениями о том, каково это быть вахтовыми дедами и бабами, и ее ни о чем не спрашивали. Но это пока. А ведь потом-то спросят, и что рассказывать?

Так что, когда ближе к вечеру снова позвонил Пашка Балашов, она ответила. Шанс отложить разговор с родителями стоил похода с Балашовым в кино на вечерний сеанс.

Балашов заехал за ней, весь из себя красивый и благоухающий, и даже остроумный и веселый. А Даше почему-то было скучно и тревожно, и домой тянуло ужасно. Короче говоря, несмотря на Пашины старания, вечер не удался.

Обратно ехали молчаливые оба, ей неуютно, а он думал, что же делал не так. Когда к дому подъехали, была уже ночь. А у них как назло фонарь перегорел. Везде светло, и только у дорожки к подъезду не видно ни зги.

— Ну вот, приехали. Спасибо за прекрасный вечер, — вежливо улыбнулась Даша и взялась за ручку двери.

— Погоди, я провожу тебя, там такая темень, — парень был настроен серьезно, да и темно было действительно.

Обошел машину, помог ей выйти. А потом ненадолго задержал в объятиях.

— Постой, — негромко шепнул на ушко.

Даша растерялась, понимая, что тот собирается поцеловать ее. Не то, чтобы испугалась, просто ей не хотелось этого поцелуя. Наверное. А впрочем, надо же было когда-нибудь попробовать, чтобы проверить, убедиться.