Несломленная (СИ) - Тур Злата

     Она посмотрела на Феликса и увидела в его глазах тревогу, надежду, любовь. Лжи в них не было.

    - Верю, - сказала она, и выдохнули оба, прильнув друг к другу. Первый скандал еще не начавшейся семейной жизни был предотвращен, а сам инцидент очередной раз заставил их замереть от счастья. Эта грань счастья называлась доверие, взаимопонимание и взаимопринятие. Без которых невозможны сюрпризы. А как раз о сюрпризе Феликс и не хотел рассказывать Алене и просил главного устроителя этого сюрприза Рогозина не звонить в то время, когда Алена может услышать разговор.

Глава Как там наш черноглазик?

     Феликс который день не находил себе места. Дата росписи приближалась, родители были уже в курсе всего. Он приезжает к Алене уже на правах будущего мужа, не спрашивая разрешения. Они спят в одной кровати, но какая-то невидимая стена не позволяет сказать: «Спасибо, Вселенная, я счастлив!»

     Их жизнь приняла размеренный ход, Алена старается сделать ему приятное. Готовит вкусности. Но…

     Не будучи сильно большим экспертом именно в отношениях, Ярцев позвонил другу, ибо душевные терзания уже превысили предельно допустимый уровень.

    - Саня, я не знаю, что делать, - сокрушенно произнес он. – Понимаешь, Аленка ведет себя не так, как положено беременным. У нас отношения, как не у практически супругов в ожидании потомства, а как у помолвленных в 19 веке.

    - Вы что, не спите? – для Рогозина после работы вопрос интимных отношений занимал почетное второе место. И лучшего специалиста в разрешении межполовых проблем просто не было.

    - Ну как тебе сказать…, - нерешительно протянул Феликс. – Я опасаюсь к ней прикасаться, словно боюсь что-то сломать. А она ведет себя так скромно, что у меня сердце разрывается. Первый раз на острове, она сама разделась, была более смелой, а сейчас как не мужняя жена, а школьница какая-то. И я вижу, что она не получает удовольствия.

     - Э, брат, так это ты сам не дорабатываешь, - гыгыкнул Рогозин.

     - Я ее ласкаю, а она не воспринимает. Мне кажется, она думает, что мне это не доставляет удовольствия и что я это делаю, потому что так положено. Подается мне навстречу, давая понять, что готова к близости. Однако ни вскрика, ни стона, только легонько поглаживает меня, целует, но как-то по-братски. Знаешь, как английская леди выполняет супружеский долг. Я с ума схожу.

      И самое главное, она ведет себя не так, как положено беременным. Я хоть и не большой специалист, но знаю, что у них в это время гормоны бушуют, и женщины в положении просто непредсказуемы. Хотят чего-то нереального, капризничают, закатывают истерики, в конце концов. Смотрел, как в «StendUpе » Cтаровойтов рассказывал? «В доме появился пузатый генерал. Хочет жена в четыре утра есть обои, значит, ты идешь и приносишь ей обои. И это не обсуждается». Я готов к этому, понимаешь, я хочу выполнять ее капризы. А она – НИЧЕГО. Я спрашиваю: «Аленка, ты чего – нибудь хочешь? Что купить?» А она опять – Ничего. Только смотрит взглядом больного котенка. Тихая какая-то. У меня такое ощущение, что она испытывает вину и хочет уйти от меня.

     - Так. Отставить панику. Я спрошу у Светки, чего беременным не хватает, она ж медик все-таки.

       Через пару часов Рогозин, как ослик, нагруженный поклажей, нарисовался на пороге квартиры Ярцева.

      - Эй, молодожены, принимайте гуманитарную помощь.

      И, как волшебная скатерть самобранка, веселенькая клеенка на кухонном столе начала покрываться самыми несочетаемыми продуктами.

     - Вот, моя кудесница передала огурцы – банка соленых, банка маринованных, помидоры такие же. Сама закатывала. Капуста квашеная из магазина, ананас, мандарины, яблоки, селедка, вобла сушеная, морепродукты, пакет семечек тыквенных, творог, кусок буженины, шоколадка. А то твой благоверный сказал, что ты ничего не ешь! Ишь, чего удумала, моего крестника голодом морить!

         Рогозину в отношениях в противоположным полом была свойственна изрядная доля бесцеремонности, если не сказать нахальства, позволявшая ему безнаказанно не только обнимать незнакомых женщин, но и в губы поцеловать. И что самое интересное, такие вольности в его исполнении выглядели настолько естественно и как само собой разумеющиеся, что он еще ни разу не получил по физиономии. Его брутальность в сочетании с наглостью и сумасшедшей энергетикой делали его любимцем женщин.

      И сейчас, ничтоже сумняшеся, он задрал футболку Алены и, наклонившись, звонко чмокнул ее в еще не наметившийся животик.

     - Как тут мой черноглазик поживает?! - бурно поприветствовал он маленького, скрытого в теле Алены, человечка.

      Она от неожиданности ойкнула, потом рассмеялась, а затем изумленно уставилась на Рогозина.

     - А почему черноглазик? – недоуменно хлопая глазами, с улыбкой спросила она.

      Ярцев, размахнувшись, отвесил другу звонкого «леща». Тот хоть и попытался выставить блок, но Феликс на доли секунды опередил его. Поняв, что ситуация приняла нежелательный оборот, Рогозин схватил самый большой кухонный нож, сунул его в руки Алене и положив голову на стол, покаянно сказал:

     - Ну, отруби мне башку, только не обижайся, пожалуйста.

       Шутовство Рогозина немного смягчило остроту момента, но Алена продолжала смотреть на него взглядом, в котором недоумение постепенно сменялось страхом.

       - В конце концов, что мы как маленькие?! Давайте называть вещи своими именами. Ты мама черненького ребенка, Феликс – папа, я крестный отец. И что в этом страшного, в конце концов, не негр же! Да и негритенка любили бы. Светка велела не говорить, но она там пинеток, шапочек навязала уже нашему маленькому. Прямо нашли проблему! У нас со Светкой никаких нет, рады были б и черненькому.

       Алена побледнела и, чтобы совсем не лишиться сил, присела на стул.

      - А в кого бы ему быть черненьким?! – немного совладав с собой, медленно, словно расставляя по полочкам слова, она задала вопрос, - Феликс, у тебя, что ли в роду были прецеденты?! У меня нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍   Она пристально посмотрела на Феликса, который не знал, куда девать глаза. Встав со стула, она повернулась к мужчинам спиной и, набравшись решимости, подняла край футболки и сдернула пластырь. Они увидели овал, с надписью по – арабски внутри, замысловато украшенный лепестками и продолговатыми завитушками. По долгу службы повидавшие всякого, приучившиеся смотреть на преступления как на работу, суровые полицейские потеряли дар речи. Как два соляных столба, застыли друзья, безотчетно понимая, что сейчас услышат что-то страшное, к чему их логичные умы не были готовы.

      - Я знала, что Феликс ненавидит татуировки на теле женщин, и поэтому боялась ее показать, тем более это была не моя причуда, а признак насилия. Думала как-то ее свести, но тут неожиданно все так изменилось из-за беременности. Этим Махмуд хотел показать, что я его вещь..

      Он так восхищался моими волосами, и мне пришлось их испортить. Я залепила все локоны жвачкой, чтобы к ним противно было прикоснуться. Хотела доказать, что никогда не соглашусь жить в гареме. В наказание он велел остричь меня наголо и сделать татуировку. Без анестезии и на самом болезненном месте. А потом я отказалась от еды.

     Алене все трудней было сохранять выдержку. Все то, что ее мучило, жгло вспышками воспоминаний, стремилось выплеснуться, как раскаленная лава из присыпанного пеплом забвения жерла вулкана. Чувствуя, что эмоции вот-вот захлестнут ее и она разрыдается, Алена до боли закусила губу.

       - Я хотела, чтобы он не хотел меня. Я ждала неизвестно чего, надеялась, что Феликс меня найдет. Или уже не надеялась…Но в гареме я бы не жила, это точно.

       Немного помолчав, чтобы собраться с силами, она тихо добавила, глядя на Рогозина:

      - И первый и единственный мой мужчина – это Феликс. И первая близость была с ним на острове. Я думала, что он понял это.