Владимир Купрашевич - Женька, или Безумный круиз
Выскочив из подъезда, оглянулась на окна. Так и есть. Свет на кухне погас. Значит, перешли в комнату. Сейчас любовь там пойдет полным ходом. Она, сейчас поперек кровати вся раскорячилась своим похотливым задом ему навстречу. А он стоит, ухватившись за свою оглоблю двумя руками, и настраивает ее перед источающей влагу набухшей мишенью …
К сожалению Евгении, между приоткрытыми шторами, виден лишь потолок со светильником и часть ковра на стене. Больше ничего. Вдруг кто-то мелькнул у окна. Женя не успела рассмотреть, мужчина это или женщина. Она беспомощно оглянулась и заметила у стены будки полузанесенную деревянную лестницу. Как метеор она подлетела к ней, руками, ногами отгребла снег, долго отдирала примерзшую жердину, наконец, та подалась. Задрав лестницу кверху, она внезапно обнаружила, что конструкция тяжелее, чем она рассчитывала и забегала по тротуару, чтобы не грохнуть ею в окна первого этажа. Да и прислонять ее к стене дома было бессмысленно – длины едва ли хватило бы до окон второго. Так и не успев принять никакого решения, она, с разгулявшейся лестницей «пригребла» на старое место, к будке, и только тогда до нее дошло, что это и есть лучшее место для наблюдения. Женя кое-как привалила лестницу к стене и стала подниматься вверх. Сооружение поскрипывало и ходило под нею ходуном. Дважды, чуть не сорвавшись, она все же уцепилась за карниз и вползла на крышу.
Еще лежа на животе в снегу она видела, что кухня просматривается превосходно (в ней опять зажгли свет), правда тюлевые занавески немного искажали очертания людей и предметов – она даже не разглядела толком и саму хозяйку, когда та появилась в дверях в распахнутом халатике. Зато меж полами отчетливо были видны белые бедра, плоский живот и все остальное, зовущее к совокуплению. «Сука!» – пробормотала с ненавистью Женя и, приподнявшись на корточки, замерла. Из-за ее спины появился мужчина. Тоже полураздетый. У Жени поплыло в глазах, к тому же он остановился практически в коридоре и плохо был освещен.
Чем больше Женя напрягала зрение, тем изображение мужика больше деформировалось. Поочередно ей мерещился то старпом, то бармен, то все же (упаси Всевышний!) Василий… «До чего же вы все одинаковы без штанов» – в отчаянии прошептала она, вспомнив Ксению. Женя заметила, как неопознанный мужик запустил руки куда-то вниз и тотчас халат завернулся на голову потаскушки, обнажив ее почти всю. Она с готовностью наклонилась вперед и положила руки на край стола. Потом лицо ее вскинулось, она двинулась всем телом вперед, коснувшись обвисшей грудью кромки поверхности…
И, внезапно, кино кончилось – кто-то выключил свет. Хотя Женя так и не смогла разглядеть главное действующее лицо, она уже знала, это он! Женя в отчаянии вскочила, и тотчас же снизу раздался чей-то дикий крик:
– Твою…в бога…в душу мать! Ты что, сука безголовая, там делаешь?! Дура голожопая, десять тысяч вольт!..Стой! Не шевелись! Стой, я тебе говорю. Сейчас от тебя одна головешка останется.
– Это кто голожопый?! – взвилась Женя, отыскивая взглядом вопившего.
Дед в полушубке и шапке, швырнув в сугроб фанерную лопату, как полоумный метался у лестницы, потом вскочил на нее, но видно слишком резво, потому что конструкция, наконец, развалилась на составляющие, ему же на голову.
– Да я же в колготках, черт ты слепой! – продолжала возмущаться Женя, но, постепенно, смысл слов дворника стал доходить до нее, и она расслышала, наконец, зловещее жужжание, напоминающее гул диких пчел в дупле. Исходило оно от пучка проводов, у нее под ногами. Теперь ей стало казаться, что белые изоляторы шевелятся от напряжения. Какие-то полметра отделяли ее от осиного гнезда. Еще шаг…И почему бы его и не сделать?!
– Стой, не шевелись! – продолжал орать дед. – Ползи назад!
Женя рассердилась. Ее теперь куда больше пугала какофония, устроенная дворником, чем какие-то там десять тысяч вольт.
– Замолчи ты, старый дурак! Как я могу ползти и не шевелиться?! И чего орешь?! Соберешь весь город.
Дед продолжал свои бессмысленные прыжки вокруг будки.
– Постой, – наконец сообразил он. – Я сейчас вызову пожарную, они тебя снимут. Девочка, хорошая, умница, красавица, только не шевелись, пропитоха ты последняя и кто такую дуру на свет произвел!
Старик едва успел выскочить на тротуар, как из-за дома выкатил джип, с зажженными фарами. Машина плавно остановилась у будки, и из-за открывшейся двери вышел какой-то мужик. Когда он подошел поближе, она увидела, что это Василий.
Женя засияла как начищенный пятак, распахнула руки и, забыв о высоте, кинулась вниз, к нему.
В себя она пришла лишь на следующий день. В теплой комнате, под одеялом и шубой. Приподняла голову, хотела повернуться и только тогда почувствовала боль в ноге. Тотчас же перед нею появился Василий.
– Как я рада, – прошептала Женя и потянулась к нему губами за поцелуем.
Поцелуй был коротким, но нотации длинными, во время которых Женя несколько раз просила прощения и пыталась убедить Василия, что очень раскаивается и ей стыдно вспомнить о своих художествах – она даже попыталась изобразить потупленный взор, но получилось неубедительно. Вообще-то ничего особенного в своих похождениях она не находила. Подумаешь, влезла на высоковольтную трансформаторную будку! Не убило же.
Что ошиблась адресом, она догадалась еще там. Больно непохожей на Лариску была та бабенка на кухне! И кто знал, что кривые козырьки над подъездом в Мурманске это особенность проекта…А о том, что эта…слиняла отсюда еще с новогодних праздников, ей никто не доложил. И «перебрала» она исключительно в целях самосохранения. Без водки ее и в живых бы уже не было! А то, что он может быть на дежурстве, ей не пришло в голову… Мог бы оставить записку. Зато она теперь точно знает, что Василий – это тот, на которого можно положиться… Как и на нее. Если хочет, она может сделать это прямо сейчас…
Василий только что бормотавший о необходимости воздержания засомневался в своих аргументах, в его только что строгих глазах что-то потеплело, будто в них добавили масла.
Когда процесс интенсивной терапии закончился, боль, жар и слабость стали постепенно возвращаться, Василию пришлось прибегнуть и к традиционным методам лечения. Он напоил ее горячим чаем с малиной, в который добавил ложку водки и, когда на ее щеках появился румянец, завалил ее одеялами и шубами, включил дополнительно электрические отопители и дал команду спать. Через час она проснулась, уже оттого, что стала ощущать себя мышью, в кринке с молоком. Василий раздел ее, блестевшую от обильного пота, вытер насухо всю, от головы до пяток, поменял постель на сухую, уложил ее уже под тонкое одеяло и заставил выпить целый фужер клюквенного морса.
