Екатерина Вильмонт - Трепетный трепач
Игнат страшно волновался, почти как перед премьерой своего первого фильма. Он постучал в дверь.
— Войдите! — раздался мальчишеский голос.
— Привет, Гриша!
— Привет! Вы кто?
— Привет, меня зовут Игнат, я нашей встрече очень рад!
Гришка расплылся в улыбке. Этот дядька сразу ему понравился.
— А я Гриша, инвалид, у меня живот болит!
Игнат рассмеялся, подошел и протянул Гришке руку.
— Будем знакомы. Но какой же ты инвалид? Подумаешь, аппендицит! Я вот классе в пятом, что ли, притворился, что у меня болит живот, чтобы не писать одну контрольную, и так заигрался, что мне здоровый аппендикс вырезали!
— Сами? Притворились?
— Ну да, вот такой был дурак.
— Нет, это врачи были дураки, не разобрались, что вы этот… как его… спекулянт.
— Ты хотел сказать, симулянт?
— Да, точно!
— Знаешь, а я с этой точки зрения никогда об этом не думал… Интересная точка зрения, между прочим, ты молодец!
— А вы помните, как вас резали?
— Нет, ну что ты, мне же наркоз дали…
— А перед тем, вам страшно было?
— Ага. Ужас как страшно, но не мог же я сказать врачам, что симулирую… Сам понимаешь.
— У вас сила воли?
— Ну, типа того…
— А мама не разрешает так говорить.
— Как?
— Типа того.
— А! И права мама, это черт знает что, говорить «типа того».
— А вы мою маму знаете?
— Знаю.
— Она правда клевая?
— Чистая правда! Гриш, а вот скажи, твоя мама ведь киношница?
— Да, она сценарии пишет.
— А ты был когда-нибудь на съемках?
— Нет. Мама сама там редко бывает, она всегда говорит «сценарист в нашем деле последний человек». А тетя Соня говорит, что самый последний человек, это автор книжки, по которой кино снимают. А вы тоже в кино работаете?
— Да. А ты хотел бы попасть на съемки?
— Вы можете это устроить?
— Как два пальца… Тьфу, запросто!
— А я знаю, что вы хотели сказать! — хитро улыбнулся Гришка. — Но при детях так говорить не положено, да?
— Надо же, все ты понимаешь, брат Григорий!
— А вы в кино кто?
— Я — оператор! Практически второе лицо после режиссера и могу взять тебя на любые съемки.
— Здорово! А вы не обманете?
— Зуб даю! Ой, так тоже при детях нельзя, — и он состроил такую уморительную гримасу, что Гришка покатился со смеху.
— Ой, больно! Мне нельзя так смеяться.
— Все, я теперь буду исключительно серьезен!
— А сможете?
— Приложу все усилия.
И он ласково улыбнулся мальчику. Гришка был покорен. Никогда ему ни один знакомый дядька, кроме дедушки Франсуа, так не нравился.
— Дядя Игнат…
— Какой еще дядя! Просто Игнат и можно на ты… Я ж еще не очень старый.
— А почему у тебя щеки двух цветов?
— Бороду вчера только сбрил, вот не успел еще загореть. Но загорю за три дня.
— А зачем ты бороду носишь?
— Бриться лень!
— А почему тогда побрился?
— Надо было.
— А ты вообще откуда тут взялся?
— Ну, я долго был на Алтае, а сегодня прилетел из Москвы. А знаешь, на Алтае со мной произошла одна история… Мы с товарищами в лесу лосенка нашли, раненого.
— Ой!
— На него, по-видимому, кто-то напал, то ли мать застрелили, а он один остался, а защитить было некому, то ли еще что, но короче, у него нога была сломана и на боку рана…
— Огнестрел?
— Нет, рваная рана, он уже еле дышал…
— И что вы сделали?
— Положили его на кусок брезента, дотащили до машины и отвезли к ветеринару.
— А он тяжелый был?
— Тяжелый! Мы, два здоровых мужика, его еле доперли.
— Его вылечили?
— Да! Рана оказалась не очень глубокая, а ногу ему в гипс…
— А у них разве ноги, а не лапы?
— А хрен его знает… Ой!
— При детях так тоже нельзя! — рассмеялся Гришка.
— Знаю. Но мы же между собой, правда! А что касается ног или лап… Нет, все-таки ноги. Про лошадей же не говорят лапы, ну и лоси недалеко ушли от лошадей… Точно, ноги!
— А почему ты со мной сидишь?
— Да вот, зашел познакомиться, и заболтался. Ты хочешь, чтобы я ушел?
— Нет, совсем не хочу! С тобой интересно! А ты в нарды умеешь играть?
— Умею, но не очень…
— А в шахматы?
— Нет. Это для меня чересчур мудреная игра! Вот в шашки могу, особенно в поддавки! Я, брат, в карты играю.
— Ты картежник?
— Ну, так сказать нельзя, просто люблю иногда пулю расписать…
— Это как?
— А это игра в преферанс, о ней так говорят.
Тут в комнату вошла Елена Павловна.
— Ну, мальчики, как вы тут?
— Хорошо, бабуль! Игнат такой клевый!
— Гришенька, тебе пора таблетку пить. А дяде Игнату…
— Не дяде, а просто Игнату… Что ему пора?
— У него есть одно очень важное дело.
— Игнат, ты еще придешь?
— Без вопросов. И, надеюсь, уже скоро!
— Супер!
Мы с Катькой так устали от магазинов, что в глазах уже рябило. Я накупила ей кучу красивых вещей. Она, правда, требовала, чтобы я и себе хоть что-то купила, но я ничего не хотела. Потом вдруг позвонила Елена Павловна, и тоже собралась к нам присоединиться. Гарри Поттер не увлек ее. Но потом почему-то передумала.
— Ну что, Катюха, поедем уже в отель?
— Нет, мам, давай в кафе посидим. Мне так нравится здесь сидеть с тобой.
— Ну, давай!
Общение с дочерью сейчас было для меня лучшим лекарством. Она такая умная, все понимает… Говорят, от осины не родятся апельсины. Чепуха, от осины по фамилии Лощилин родился такой прекрасный апельсин! И этот апельсин недавно приехал из Марокко! — вспомнился мне ранний роман Аксенова. Я засмеялась.
— Мамочка! Ты смеешься! Ура! А почему?
Я поделилась с дочерью своей довольно глупой ассоциацией, но она пришла в восторг. И тут вдруг ей кто-то прислал эсэмэску.
— От кого, Кать?
— Да это из Москвы, неинтересно, я отвечу. Вот и все. Та к о чем мы, мама?
Прошло еще минут двадцать. И вдруг раздался цокот копыт. Здесь это не редкость.
— Смотри, мама!
Извозчик остановился у самого кафе. В пролетке сидел мужчина с таким огромным букетом ромашек, что его самого не было видно.
— Это к тебе, мамочка!
— Что за глупости!
— Я побежала, встретимся в отеле!
— Катя! Куда?
Но она уже исчезла. Я оглянулась и вдруг…
— Лерка моя! Держи, дурища!
И он сунул мне в руки ромашки, но я от неожиданности выронила букет и ромашки рассыпались.
— Игнат! Но как?..
Он положил на стол какую-то купюру и вдруг подхватил меня на руки, вынес из кафе и посадил в пролетку!
— Игнат! Но…
— Все хорошо, дуреха! Как ты могла поверить в эту хрень? Мне во всем свете никто не нужен, кроме тебя! И я успел сдружиться с Гришкой! И вообще… Все, Лерка, свобода твоя накрылась медным тазом! Начинается семейная жизнь! Держи!
