Моника Мерфи - Второй шанс для него
– Привет.
– Ты можешь говорить? – Его голос звучит растерянно. Отец взволнован и расстроен.
– Конечно, дай мне минутку. – Я выпутываюсь из рук Фэйбл, и она бормочет во сне, когда я ускользаю от нее. Тихо поднимаюсь с постели, поднимаю штаны, надеваю их и иду в гостиную.
– Что происходит? – спрашиваю я.
Он пытается отдышаться, прежде чем начинает говорить.
– Адель изменяла мне. Я знаю это. Видел доказательства. Все кончено. Навсегда. Больше я не стану мириться с ее ложью.
Падаю на диван, от его слов моя кожа покрывается ледяными мурашками.
– Какие доказательства ты видел?
– Я следил ней. Она пошла в загородный клуб, сказав мне, что собирается получить пару уроков гольфа. Парочку уроков, – фыркает он. – Она встретилась с тренером, потащила его в отдельный кабинет и держала там несколько часов. Часов. Когда они наконец вышли, он самодовольно улыбался, а она выглядела так, словно ее только что хорошо оттрахали. – Отец застонал. – И тут я перед ними.
– Ох, папа. – Мое сердце сжимается из-за него. Из-за боли и унижения, что отец пережил. Из-за того, как он стоял перед Адель и этим куском дерьма… проклятье, он, должно быть, был в ярости.
– Она сошла с ума, сын. Психовала. Рыдала, устроила истерику, отрицала очевидное. Все это ложь, абсолютно все.
– Где ты сейчас?
– Дома. Выставил ее. Из клуба я примчался домой и выбросил все ее дерьмо на газон. Она приехала следом за мной, бесилась и клялась, что собирается вызвать полицию. И я сделал это за нее.
Закрыв глаза, я растираю рукой лицо. Апокалиптичный брак моего отца был большим дурацким хаосом.
– Ты вызвал полицию?
– Разумеется. И попросил увезти ее, раз она не хочет уходить сама. Учитывая тот факт, что в ипотечном договоре стоит только мое имя, юридически я имею на это право, хотя мы женаты. – Папа делает паузу. – Я встречался сегодня с адвокатом, и мы приступили к бракоразводному процессу. Составляются бумаги. Ее известят в ближайшие дни. Я устал.
– На самом деле? – Мой голос невыразителен и полон сомнений. Ничего не могу с собой поделать.
– На самом деле. Знаю, тебе, вероятно, трудно поверить, но это серьезно. Она так сильно меня оскорбила, что для нее нет никакой возможности вернуть все назад. Я не могу ей доверять.
Если бы он узнал, что произошло между мной и Адель, то, вероятно, и со мной поступил бы также. Я с трудом перевариваю эту мысль. Кроме Фэйбл, он единственный мой родной человек.
– После случившегося она продолжала тебя доставать? Как в прошлый раз?
– Нет. Я даже не слышал о ней. Полагаю, она остановилась у своего идиотского тренера по гольфу. Так пусть посмотрит, какой некомфортной станет ее жизнь рядом с молокососом, имеющим дерьмовую работу. Очень быстро поймет, что из-за этого не стоило разрушать наш брак. – Горечь сквозит в голосе отца. Не знаю, слышал ли я раньше, чтобы он так злился.
– Если тебе нужно отвлечься от всего этого дерьма, приезжай и поживи здесь. У меня есть еще одна спальня, или ты можешь снять номер в гостинице. Проведи какое-то время со мной, забудь о проблемах, – предлагаю я. Фэйбл вряд ли этому обрадуется. Она не большая поклонница моего папы, но о ней я позабочусь позже. Нужно помочь ему. Я слышу, как он измучен, полон гнева, и ничего хорошего в этом нет.
– Спасибо за предложение, но ни в коем случае не могу оставить дом. С моей-то удачей она вернет сюда свою хорошенькую задницу и уже никогда не уйдет. Потом она втянет меня в разбирательства о незаконном вселении-выселении или подобное дерьмо. Я не могу этого допустить, – решительно заявляет он.
Сдерживаю рвущийся наружу вздох.
– Ну, знаешь, предложение остается в силе.
– Я ценю это, сын, действительно ценю. Просто не могу поверить, что… – Его голос смолкает, и папа делает судорожный вдох. Боже, надеюсь, он не плачет. – Я не могу поверить, что она могла так поступить со мной. После всего, через что мы прошли, после всего, что мы разделили друг с другом. Это невероятно.
Мне нечего сказать. Я не могу его утешить. Хочу, чтобы он сбежал от Адель так далеко и так быстро, как только сможет. Но он ее любит. По какой-то причине любит, и теперь ему больно от ее предательства.
Представьте, если бы отец узнал, что я с ним сделал. Я думаю о Ванессе. До сих пор не знаю правды. И ни в коем случае не хочу требовать от Адель сказать эту правду. Мне она говорит одно, отцу совсем другое.
Больная двуличная стерва.
Разговариваю с отцом еще несколько минут. Я даю ему возможность выговориться о том, как она его предала, слушаю и вставляю нужные слова там, где необходимо. Он не может остановиться. Начинает повторять одно и то же снова и снова, голос полон ярости, гнев и печаль настолько сильны, что я чувствую, как меня накрывает тяжелым, влажным одеялом.
Но потом я поднимаю глаза и застаю Фэйбл стоящей в коридоре, ее волосы совершенно растрепаны, темно-синее одеяло обернуто вокруг обнаженного тела, на лице написана нерешительность.
– Папа, мне пора идти. Позвони мне, если вдруг понадоблюсь тебе. – Прежде чем он успевает ответить мне, я завершаю вызов и иду к ней, обхватываю руками и притягиваю к себе, толстое одеяло мешает сделать это достаточно близко.
– Эй, ты проснулась.
– Я проснулась, как только ты выскользнул из постели. – Она кладет руки на мою голую грудь, поглаживая кожу. – Все в порядке?
– Да. – Я хочу, чтобы она сбросила проклятое одеяло, и я смог бы прикоснуться к ней по-настоящему. – Это был отец. Думаю, он снова вернулся к идее развода.
Ее руки замирают.
– Это ведь хорошо, правда?
– Определенно. Я хочу, чтобы Адель исчезла из нашей жизни навсегда. Но папа слишком часто то решал развестись, то шел на попятный. Не знаю, верю ли я ему.
– А что изменило его мысли сейчас? – спрашивает она.
– Наверное то, что он поймал Адель на измене. Он проследил за ней и видел, как она уединяется с парнем, а потом встретил их после всего этого.
Отец ведет себя как одержимый, но думаю, когда человек так несправедливо был предан тем, кого любит, ему, как правило, сложно совершать рациональные поступки.
– Ох. Звучит ужасно.
– Я знаю. Отец… он действительно расстроен. – Я приглаживаю ее волосы, пытаясь усмирить своенравные пряди. Я отчаянно хочу сменить тему. – Ты прекрасно выглядишь в моем одеяле.
Фэйбл закатывает глаза, но ее щеки приятно розовеют.
– Думаю, ты готов сказать, что я прекрасно выгляжу в чем угодно.
– Ты права. – Если бы я мог, то забыл бы обо всех своих проблемах и потерялся в ней. Она единственная, кто ощущается правильной и нормальной в моей вселенной.
