Джоджо Мойес - Танцующая с лошадьми
– Закончила, Циркачка? – (Она кивнула, стоя рядом с лошадью.) – Я тебя два дня не видел. Не могла выбраться? Старина Бо опять сегодня утром чуть не вырвался.
Она поглядела на Мака, потом уставилась в землю:
– Что-то в этом роде…
– Дедушку видела?
Она покачала головой. К своему ужасу, поняла, что сейчас расплачется.
– Мы к нему сейчас направляемся, – сказал Мак. (Она вскинула голову.) – Если хочешь, – добавил он.
– Вы знаете эту девочку? – Ковбой Джон театрально отступил, потом показал на картонную коробку с фруктами, которые купил Мак. – Вы знаете Сару? Что ж сразу-то не сказали? Разве я бы продал вам это дерьмо, если бы знал, что вы ее друг. – (Мак поднял бровь.) – Не могу вам это продать, – сказал Джон. – Пойдемте ко мне в офис, и я дам вам настоящий товар. Это я держу для прохожих. Сара, передавай привет деду. Скажи, до субботы я заскочу к нему. Отнеси ему это. – Он бросил ей гроздь бананов.
Мак пошел следом за Джоном в его офис. Сара заметила у него на губах легкую улыбку.
Когда Сара забралась в машину, ее одежда еще не высохла. Мака оштрафовали за парковку: он отцепил квитанцию от ветрового стекла и наклонился, чтобы бросить ее в бардачок, как вдруг заметил, что девочка дрожит.
– Хочешь надеть что-нибудь сухое? На заднем сиденье есть мой запасной джемпер. Надень его поверх формы.
Она послушалась его совета. Он вырулил на дорогу, и они поехали. Он подбирал слова, не зная, что сказать.
– Так вот в чем дело, – заговорил он, когда они достигли светофора. – Прогулы. Отлучки.
Про деньги он ничего не сказал.
Она едва заметно кивнула.
Мак просигналил и повернул налево.
– Да… ты меня удивила. Ничего не скажешь.
У него отлегло от сердца. Она была просто маленькой девочкой с пони. Правда, с очень большим пони.
– Что это было? Этот прыжок?
Она что-то пробормотала едва слышно, он не разобрал.
– Левада, – повторила она чуть громче.
– И что это?
– Фигура высшей школы верховой езды. Что-то вроде выездки.
– Выездки? Это когда они кружатся?
– Что-то вроде того. – Она улыбнулась через силу.
– А конь твой?
– Мой и Папá.
– Он умный. Я не разбираюсь в лошадях, но твой просто потрясающий. Откуда у вас такой?
Она посмотрела на него изучающе, будто прикидывала, насколько ему можно довериться.
– Папá купил его во Франции. Это французский сель. На таких лошадях ездят во Французской академии верховой езды, где Папá тренировался. – Сара выдержала паузу. – Он знает все о верховой езде.
– Знает все… – пробормотал Мак. – И давно ты этим занимаешься?
– Сколько себя помню. – Сара утонула в джемпере: засунула руки в рукава и натянула его на колени, сделавшись похожей на колючий шерстяной шарик. – Мы собирались туда съездить. Чтобы их увидеть. Во Францию. До того, как он заболел.
Мак вспомнил, как она переходила дорогу, лавируя между автобусами и грузовиками, как была сосредоточенна, когда лошадь скакала по кругу, оставляя следы копыт на траве. С чем мы столкнулись, подумал он.
– Это должен был быть для нас подарок, – нерешительно продолжила она. – Для меня и для него. Каникулы. Я еще никогда не была за границей. – Она теребила рукава джемпера. – Мне так этого хотелось. Папá так этого хотелось.
– Что ж… – Мак посмотрел в зеркало заднего вида, – многие откладывают каникулы, если кто-то заболел. Уверен, если все объяснить в турагентстве, они позволят вам поехать, когда ему станет лучше. – Он заметил, что она кусает ногти. – Мы им позвоним позже. Если хочешь, я тебе помогу.
Она застенчиво улыбнулась ему. Второй раз за день, подумал он. Все же мы можем сделать что-то хорошее. Он потянулся и настроил навигатор.
– Так. Больница. Давай включим обогреватель. Не хочу, чтобы твой дедушка увидел тебя промокшей до нитки.
Мак разбирался в медицине еще хуже, чем в лошадях, однако даже ему было ясно: не важно, во что верила Сара, но мистер Лашапель не только не поедет на каникулы, но и не вернется домой в ближайшее время. Он лежал на высоких подушках и не проснулся, когда они вошли в палату. Кожа серая, как у тяжелобольных… Сара взяла его за руку, и лишь тогда он наконец открыл глаза. Мак переминался у входа, чувствуя себя незваным гостем.
– Папá, – тихо позвала она.
Он поднял на нее глаза, и они просветлели, когда он узнал ее. Улыбнулся одной стороной лица.
– Прости, что не приходила к тебе два дня. Были трудности.
Старик покачал головой. Легонько сжал ее руку. Она увидела, как его взгляд остановился на Маке.
– Это Мак. Он и его жена заботятся обо мне.
Мак почувствовал, что его изучают. Несмотря на слабость, старик взирал на него строго и оценивающе. Будто мучительно искал ключи к разгадке.
– Он… очень добрый, Папá. И его жена тоже. – Сара покраснела, будто, стараясь успокоить дедушку, выдала слишком много.
– Рад познакомиться с вами, мистер Лашапель. – Мак шагнул вперед и пожал руку старику. – Enchanté[34].
Еще одна улыбка. Уже шире, от Сары.
– Вы не говорили, что знаете французский.
– Не уверен, что твой дедушка это подтвердит.
Мак сел на стул по другую сторону кровати. Сара проверяла тумбочку, косметичку. Поправила фотографии.
– Я видел, как ваша внучка ездит верхом. – Чувствуя себя неловко в тишине, Мак снова заговорил, пугаясь своего слишком громкого голоса. – Она необыкновенно талантлива.
Старик посмотрел на Сару.
– Я ездила сегодня утром.
– Хорошо, – медленно выговорил он скрипучим, как несмазанная петля, голосом.
На этот раз улыбка Сары появилась неожиданно и изменила ее лицо.
– Хорошо! – повторила она, будто не могла поверить в то, что он сказал.
– Хорошо, – снова выговорил старик.
Все трое кивнули друг другу, довольные. Мак догадался, что это был большой прорыв.
– Он старался, Папá. Очень старался. Шел дождь, а ты знаешь, он может быть очень непослушным под дождем, но ему удалось сосредоточиться. Рот не напрягал и слушал, действительно слушал.
Сара сидела с прямой спиной, как в седле, скрестив руки перед собой. Старик купался в ее словах, наслаждаясь каждой подробностью.
– Ты бы был им доволен. Правда.
– Мне не доводилось видеть ничего подобного, – вступил в беседу Мак. – Я ничего не знаю о лошадях, мистер Лашапель, но, когда увидел, как он прыгает на задних ногах, у меня перехватило дыхание.
Повисла тишина. Старик медленно перевел взгляд на внучку. Лицо стало серьезным.
