Элейн Ричардс - Магнат
Усатый прицелился в стоящий на тротуаре магнитофон и дважды выстрелил. Ящик взорвался: поднялся клуб дыма, вспыхнуло пламя, и наступила тишина.
Усатый вновь заговорил:
— Уносите отсюда задницы, вонючки. Если мы еще раз увидим ваши морды на улицах, то размажем ваши мозги по тротуару.
Ухмыляясь, он забрался в «бьюик» и захлопнул дверь. Лу и мужчина с винтовкой сделали то же самое. Водитель добавил оборотов и включил передачу. Юнцы разбежались по газонам, чтобы избежать столкновения с «бьюиком», который помчался прямо на толпу и, взревев двигателем, скрылся за поворотом.
В домах, за закрытыми дверями и окнами, добропорядочные граждане наблюдали, как, ругаясь, поднимались с травы взбешенные юные подонки. И домовладельцы чувствовали нечто вроде восторга, освобождения от давящего бремени. Пока юнцы медленно разбредались по улицам, граждане названивали по телефонам, чтобы узнать имена своих спасителей, которые впервые за многие годы дали им в полной мере насладиться покоем субботнего вечера.
Хотя Пэрриш был богатым, современным и могущественным городом, в городском полицейском участке демонстративно подчеркивали уважение к традициям. Шеф полиции Баннистер, крупный, грузный мужчина с коротко подстриженными седыми волосами и с румяным лицом, был одет в светло-голубую форму, которая, казалось, приросла к нему. Обстановка в его офисе была самой простой: металлический стол, доска объявлений, шкаф с выдвижными ящиками, черный телефон, выкрашенные желтой краской стены. В офисе царили полумрак и прохлада, стук пишущей машинки глухо доносился сквозь закрытую дверь. Штора защищала кабинет от прямых лучей полуденного солнца.
За столом сидел сам Баннистер, взявший на себя ведущую роль в этой мрачной и бурной сцене. Перед ним на двух деревянных стульях сидели Гленн и Барри. Одеты они были в те же, что и прошлой ночью, грязные рубашки и джинсы, но выглядели уставшими, и от них несло отвратительной вонью. Ссутулившись на стульях, они, чтобы не смотреть в глаза шефу полиции, отворачивались то в одну, то в другую сторону. Позади них стоял полицейский в форме и нежно поглаживал рукоятку револьвера.
Рядом со столом Баннистера стояли Рубен Хейг и Джолин. Рубен по-отечески обнимал Джолин за плечи. Одета она была в простенькую кофточку и джинсы, глаза ее покраснели от слез, а руки, когда она подносила их к лицу, заметно дрожали. С другой стороны стола сидел Гринспен, адвокат, нанятый родителями Гленна и Барри. Это был тучный человек в сером костюме и в очках, поблескивающих в лучах света.
— Итак, — торжественно произнес Баннистер, — опознание личностей закончено. Джолин, вы собираетесь обратиться в суд?
— Да, — кивнула Джолин. В ее глазах появилось ожесточение. — Я хочу, чтобы их посадили.
— О, я думаю, мы сможем этого добиться. Возможно, они получат пожизненный срок.
Гленн вскинул голову:
— Какой еще, к черту, пожизненный срок?
— Заткнись, ты, дерьмо вонючее! — оборвал его Баннистер.
Гленн сразу сбавил тон.
— Что вы, черт побери, знаете о законах? Когда вы в последний раз брали в руки книгу? — Баннистер повернулся на стуле и обратился к адвокату: — Я подозреваю, что прокурор уже нацелился потребовать сурового приговора?
— Уж в этом у меня нет сомнений, — мягко подтвердил Гринспен. — Учитывая социальное положение пострадавшей…
Джолин разгневанно взглянула на адвоката, но Рубен покрепче обхватил ее за плечи и оборвал на полуслове.
— Успокойся, Джолин, — сказал он. — Все будет хорошо. Потерпи немного, и мы их накроем.
Баннистер, покачав своей большой головой, взглянул на парней:
— Мы еще раскрутим ваши потроха, да так, что…
Шеф полиции не смог до конца высказаться, так как дверь резко распахнулась и в дверном проеме возник, как разъяренный демон, Си Хейг с выпученными от бешенства глазами и побагровевшим лицом. Судя по строгому коричневому костюму и узкому галстуку, он явился сюда с деловой встречи. У женщины-полицейского, стоявшей позади Си, был растерянный вид, когда она обратилась к Баннистеру:
— Я объясняла ему, сэр, что вы через минуту его примете, но он…
Баннистер поднял руку:
— Все в порядке, Фло. Он имеет право здесь находиться. Входите, Си, и закройте дверь.
Си вошел, заполнив своей тушей весь кабинет. Его по-детски пухлые щеки тряслись, когда он смотрел на свою Джолин. Фло тихо прикрыла дверь.
— Вы их поймали? — закричал Си. — Зачем вы ее сюда притащили? Почему не позвонили мне? Боже правый, отец, какого черта вы разыгрываете эту комедию?
— Успокойся, — попытался урезонить его Рубен. — У меня были веские основания не ставить тебя в известность. Я хотел, чтобы Джолин сама решила. Она справилась с опознанием этих двух парней, и теперь мы собираемся обратиться в суд.
— К чертям собачьим! — Си грузно повернулся всей своей тушей и, набычившись, уставился на Гленна и Барри, которые наконец поняли, что им пора принять испуганный вид. — Эти тараканы не доползут живыми до здания суда, уж будьте уверены! Я привяжу их к джипу и протащу через кусты, а потом кастрирую! Для этого случая у нас припасен закон Хейгов!
Барри, который сидел ближе к Си, отодвинулся вместе со стулом и выкрикнул:
— Эй, уберите его от меня…
Этот выкрик окончательно взбесил Си, и он, сдернув юнца со стула, будто какого-то крысеныша, швырнул его о стену с такой силой, что Барри задергался, как марионетка. Не давая ему сползти на пол, Си прижал парня к стене своей ручищей и нанес ему сильный удар тыльной стороной ладони. У Барри пошла кровь изо рта.
— Хватит, Си, черт побери! — закричал Баннистер. — Осади назад!
Баннистер вскочил со стула, а на Си, выхватив револьвер, пошел полицейский. Тот, озираясь по сторонам, как затравленный зверь, продолжал прижимать парня к стене, но, увидев направленный на него револьвер, опомнился и оглянулся на отца.
— Отпусти его, Си. Серьезно тебе говорю! — приказал Рубен.
