Венди Хоулден - Брызги шампанского
– Здесь такая атмосфера, – повторил он, медленно расхаживая по гостиной и лихорадочно думая, что бы еще такого сказать.
Если он хочет, чтобы его речи были убедительными, ему придется нахватать побольше архитектурных терминов. Вероятно, путь к сердцу Тэлли окажется короче, если он будет восхищаться не ее щеками, а карнизами «Маллионза». Сол украдкой взглянул на хозяйку. К тому же по части щек ей и похвастаться особенно нечем. Ее лицо, вытянутое и впалое, похоже на отражение в ложке.
– Вы хотите сказать, здесь ледяные сквозняки и пахнет сыростью, – улыбнулась Тэлли.
Однако в душе у нее все пело. Интерес Сола приятно отличался от деловой хватки Кранкенхаузов, безразличия короля сандвичей и придирчивой мелочности Шампань Ди-Вайн. Кроме того, Сол, похоже, – как бы это выразить – проявляет интерес еще и к ней самой. Тэлли буквально съежилась в ярких лучах его взгляда.
Сол улыбнулся, и его глаза зажглись чем-то, похожим на вожделение. И действительно, Тэлли представляла собой восхитительное зрелище. Недвижимость стоимостью в несколько миллионов стоит перед ним в мешковатом свитере и с самой отвратительной прической, какую ему только приходилось видеть. И, что гораздо лучше, начинает проявлять первые признаки интереса к нему.
– Наталия… – начал Сол.
– Зовите меня Тэлли.
Сверкнув глазами, она залилась краской от затылка до лба. Сол отметил, что это ей очень не идет.
– Можно заглянуть сюда? – спросил он, подходя к дверям в Зеленую гостиную.
Сделав вид, что он буквально трепещет от благоговейного восхищения, Сол с застывшим на лице немым восторгом остановился перед детским портретом второго лорда Венери.
– Какое благородное лицо, – зачарованно произнес он. – Даже в ребенке чувствуется благородная кровь.
– Да, крови было пролито немало, – ответила Тэлли, сияя от удовольствия. – Мальчик не мог похвастаться счастливым детством. Отец нещадно его порол.
– О, бедный ребенок! – сказал Сол, сверкая ослепительной улыбкой.
Тэлли, неуверенно посмотрев на него, сдавленно хихикнула и продолжила экскурсию по сокровищнице.
– Просто чудо! – заявил Сол, охваченный приступом восторженного удушья при виде расписанного страусиного яйца, подаренного королевой Викторией пятому графу.
На самом деле чудом он находил то обстоятельство, что Тэлли до сих пор пребывала в добром здравии, прожив в этом сыром и затхлом воздухе двадцать с лишним лет. Невероятно, как это она еще не умерла от туберкулеза. С другой стороны, на ней надето много всего. Это, судя по всему, все, что у нее есть. Внешность у нее просто потрясающая – один красный нос чего стоит. Однако с некрасивыми женщинами общаться проще. Они признательны за любые знаки внимания.
А Тэлли действительно была переполнена признательностью. Какая это радость – принимать у себя человека, которого интересует буквально все! Сола очаровали даже большие куски лавы, привезенные четвертым графом из Помпей.
– Жарковато там было, – сострил он, пытаясь скрыть свое разочарование.
Как жаль, что эти камни не являются, как он сначала подумал, обвалившимися кусками начавшего рушиться дома!
– Замечательно, – произнес Сол, чувствуя, как парчовые шторы рассыпаются у него в руках.
В этот момент Тэлли предложила ему полюбоваться чучелами охотничьих трофеев, добытых восьмым графом. Нет, все же здесь действительно замечательно. На самом деле особняк вот-вот рухнет. Деревянные половицы, сгнившие и источенные червями, местами превратились в губку. Вероятно, можно будет обойтись без бульдозеров. Достаточно будет просто хорошенько приналечь на какой-нибудь дверной косяк, и все сооружение обвалится.
В груди у Сола все бурлило от переполнявшего его возбуждения. Если ему удастся осуществить свой план, это будет самый крупный успех его жизни. Сол оценивающе посмотрел на многочисленные свитера, надетые на Тэлли. Их тоже придется убирать с пути. Если ему удастся влюбить в себя Тэлли или, еще лучше, жениться на ней, все пойдет как по маслу. И здесь появятся большие железные машины с ножами, гусеницами и отбойными молотками.
– О боже, – вдруг воскликнул Сол, когда они поднялись по лестнице, провожаемые мрачными взорами предков, – меня так захватило то, что вы мне показывали, что сейчас уже слишком поздно возвращаться в Лондон!
Он говорил истинную правду. Его просто потрясло жуткое состояние дома. И Тэлли оказалась даже еще более податливой, чем он предполагал. Задача перед ним стояла одна: осторожно подтолкнуть ее в нужном направлении.
– Я буквально умираю от желания увидеть спальню Елизаветинской эпохи, – сказал Сол, прожигая Тэлли насквозь вожделенным взглядом.
– Да-да, конечно, – пробормотала та, гадая, куда его можно будет уложить спать.
В последнее время кровати в том смысле, в каком их понимало большинство людей, были в «Маллионзе» не в особом почете. Узкая односпальная кровать, в которой Тэлли спала с детства, осталась в доме единственной пригодной. Вряд ли Сол захочет сворачиваться калачиком на старой, вонючей медвежьей шкуре Джулии; еще менее вероятно, что он проведет ночь, стоя в саду, как иногда поступал Большой Рог. Судя по всему, вождь считал это лучшим видом отдыха. Но едва ли Сол Дьюсбери разделяет его мнение.
Тэлли остановилась посреди Длинной галереи. – Вот один из наших лучших гобеленов, – с гордостью произнесла она, показывая на темную тряпку, на которой Сол почти ничего не смог различить. – Он был соткан в ознаменование брака четвертого графа и графини. На нем изображена легенда об Ионе и Ките.
– Иона и Кит, да? – ухмыльнулся Сол. В его взгляд прокрался злобный блеск. – Не очень лестно для бедняжки графини, – насмешливо заметил он. – Дамочка была крупных размеров, да?
Тэлли с ужасом обернулась. На мгновение Сол ощутил, что его судьба качается на краю пропасти. Ну зачем ему вздумалось шутить над наследственными чертами обитателей «Маллионза»? Но тут лицо Тэлли расплылось в улыбке.
– Какой же вы гадкий! – сказала она, трогаясь дальше.
Наконец они подошли к спальне. Тэлли толкнула дверь, но та не поддалась.
– Позвольте мне, – предложил Сол.
Он навалился изо всех сил на тяжелую дубовую дверь, тотчас же уступившую ему, да так, что дверь распахнулась настежь и Сол с Тэлли, влетев внутрь, растянулись на полированном полу, едва избежав столкновения с рукомойником Георгианской эпохи.
– Замечательно, – сказал Сол, приходя в себя и переводя взгляд на самое ценное сокровище «Маллионза».
При виде ущерба, нанесенного молью парчовому балдахину, у него в душе все запело. Массивные резные стойки кишели не только изображениями полуобнаженных богов и богинь, но и древесными точильщиками. В довершение всего внезапно вырубилось электричество. Отыскав впотьмах свечу, Тэлли зажгла ее, и дрожащее пламя отбросило дьявольски гримасничающую тень от лица Сола, с вытянутым сгорбленным носом, на потрескавшиеся стены.
