Нина Ламберт - Превращение Розы
— Никакой проблемы, надеюсь. Впрочем это зависит от тебя.
Настойчивость в его голосе невольно вывела Розу из ее полукоматозного состояния. Вскоре ей предстояло проснуться окончательно с неприятным чувством.
— Роза, у нас с тобой так много общего. Мы оба потеряли по одному из родителей, получили ты мачеху, я отчима. Вместе росли, и у нас много общих воспоминаний детства. Да и вообще мы очень хорошо знаем друг друга. Это ведь такая редкость — знать так хорошо представителя противоположного пола, да еще не быть его прямым родственником. — Он не делал паузы, чтобы услышать одобрение либо какую-нибудь другую реакцию, словно твердо решил договорить до конца отрепетированный монолог.
— Совсем недавно я был жестоко обижен, и ты тоже. Мы заботились друг о друге? Да так, как никто другой и не смог бы. Мы делим кров. Никогда не ссоримся, не спорим, не стараемся обмануть друг друга. Мы настоящие друзья. Романтических иллюзий у нас нет. Нам, ну… комфортно вместе. — Он поколебался какое-то мгновение, глядя на нее, словно желая убедиться, слушает ли она его, а потом сказал таким же ровным голосом: — Роза, ты выйдешь за меня замуж?
Роза была ошеломлена. Может, она видит сон? Неужели это Найджел спрашивает, согласна ли она, Роза, выйти за него замуж?
— Я долго думал о нас обоих, — продолжал он бесстрастно. — Пожалуй, мы оба стремимся обрести дом, детей, корни. Обычно человек играет на поле, пока не подцепит кого-нибудь на крючок или не попадется сам. Я прошел через все это. И пришел к выводу, что секс не главное. Погляди на Филиппу и на меня. Или на тебя и того ублюдка из Франции, кем бы он ни был. Мы с тобой исцелились оба, сорвали свои путы, глаза наши открылись. Я не преподношу никакого романтического трепа, Роза. По-моему, наш брак будет удачным. А что касается… ну… физической стороны всего… то ты превратилась в очень привлекательную женщину, а я… ну… я хорошо знаю себе цену… в том, что зависит от меня, проблем не возникнет…
Она все еще не находила слов, а потом подумала, что он может принять ее молчание за равнодушие. С превеликим трудом она заставила себя произнести:
— Я ужасно взволнована, Найджел. И отдаю должное тому, как честно и прямо ты все сказал.
— Любовь придет, Роза. Между нами и сейчас есть что-то близкое к ней, правда? Я думаю, что наши шансы на счастье выше, чем если бы мы просто влюбились — я хочу сказать, что разве долго сохраняется любовь у всех после свадьбы? И ты ведь не против того, чтобы стать матерью моих детей, а, Роза? Уж это-то будет более важной вещью, чем все, что могут предложить тебе Поллок и Ко. Все это искусство просто сжигает тебя, и всем это очевидно. А к чему все это приведет? Ведь ты не становишься моложе, не забывай.
Такая грубоватость могла бы обидеть ее, но не обидела. Найджел ведь не обидит и мухи специально. Простой, добродушный, терпимый, ласковый Найджел. Если она станет его женой, то, вне всяких сомнений, будет обласкана, взлелеяна и освобождена от любых забот.
— Я уверена, что ты не ждешь от меня немедленного ответа, — произнесла она тихо.
— Конечно, нет. Я понимаю, что изрядно ошеломил тебя своим предложением. Когда ты заболела, я понял, как дорога ты мне и как мне хотелось бы ухаживать за тобой и заботиться о тебе всю жизнь. Да и к тому же, конечно, гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Если бы это произошло раньше, я бы уже давно пришел к такому решению. Я всего лишь человек, Роза.
Произнеся свою роль, Найджел заметно расслабился и, полный такта, не возвращался больше к этому предмету; только заверил Розу еще раз, что времени на раздумья у нее столько, сколько ей нужно. С этого момента мысли у Розы снова смешались, и воюющие армии в ее мозгу собирали свои силы, сталкивались в битве и снова отступали на исходные позиции, ошеломленные, чтобы готовиться к очередной схватке.
Верно, моложе она не становилась и уже разменяла большую часть своей молодости. Ее амбиции художницы, до времени отодвинутые на задний план, проросли, расцвели и дали семена под интенсивным солнцем внимания Алека. И теперь проросшие побеги боролись, чтобы выжить в холодную и мрачную зиму. Ушло что-то невосполнимое. В последнее время она стала утрачивать веру в себя, ее одолевали сомнения. Пренебрежительное отношение Мадера к ее работам, которое поначалу казалось ей глупостью и слепотой, начинало подрывать ее боевой дух. Большая часть курса казалась рутинной и механистичной. Не получая ни одобрения, ни конструктивной критики, Роза дрейфовала без руля и ветрил. Ее решимость падала, она приближалась к краху, и никакая упорная работа на свете не в состоянии была его предотвратить.
Роза постаралась объективно взвесить предложение Найджела. Она знала, что не влюблена в него. Прежняя Роза, пожалуй, и была неравнодушна к нему, но ведь она тогда не знала никого другого. А позволительно ли выходить замуж без любви? Появится ли чувство позже, как предсказывал Найджел? Найджел никогда не предпринимал сексуальных ходов в ее сторону. И она не знала, как они станут реагировать друг на друга в этом плане. Конечно, существует только один способ проверить это… И все же, несомненно, предложение и без того прозвучало достаточно хладнокровно, и без намека на «пробную езду». Хотя, впрочем, все равно не проверишь всего сразу. Она вспомнила, как Филиппа сказала про Найджела, что тот хотел бы жениться на девушке. Сколько иронии в том, что он, подобно Алеку, неправильно оценивал ее в этом отношении. Вне всяких сомнений, он полагал, что «французский ублюдок» лишил ее невинности. Скорее всего, подумала она с горечью, Найджел не станет отбрасывать ее, словно горячую картошку, коль скоро узнает правду.
Роза почувствовала невероятную утомленность. Ей, физически измотанной болезнью, психически истощенной после долгих недель душевных мучений, не было никакой необходимости, как подчеркивал Найджел, принимать решение прямо сейчас.
По возвращении в Лондон Найджел вышел на работу, а после консультаций у докторов было решено, что Роза сможет посещать занятия в колледже со следующей недели. Хотя Найджел и сомневался, что занятия живописью пойдут ей на пользу, он мудро рассудил, что пока Роза не приняла его предложение, — а в глубине души он не сомневался, что она его примет, — он не имел права излишне давить на нее. Это могло даже иметь обратный эффект, ведь Роза была упрямой. Лучше, если она сама поймет, что все это слишком тяжело для нее.
Как-то серым зимним утром Роза лениво бродила по квартире, все еще в халате и ночной рубашке. Ее мысли в сотый раз крутились вокруг одной и той же темы, пока она делала вялые и несистематические усилия вернуть себе навыки, лениво рисуя корзинку с тепличными фруктами, которая прибыла вместе с комплиментами от Билла Поллока за час до этого. Бедняга Билл и понятия не имел о том, что она почти вернулась в полное здравие. Бюллетени Найджела, которые он давал ему, намеренно сгущали краски, чтобы предупредить любое давление на Розу.
