Синтия Виктор - Единственная
Ему не больше пяти-шести лет, с ужасом подумала Карлин, пока пленка продолжала крутиться в видеомагнитофоне. Она даже подумать не могла о том, чем оператор камеры мог соблазнить маленького ребенка разыгрывать по-взрослому сексуальную сцену, и не представляла, какое будущее могло ждать этого ребенка. Очевидно, он был хорошо натренирован для такого представления. В порыве отвращения Карлин выключила магнитофон. Одно она знала совершенно точно — этому оператору нельзя позволить продолжать свои «художества», она должна что-то предпринять. Карлин подняла телефонную трубку.
— Гарри Флойда, пожалуйста, — попросила Карлин, когда в полицейском участке Мидтаун-Норт ответили на первый же звонок.
— Сержант Флойд, — отчеканил он.
— Это Карлин. Знаешь что? Мы заполучили Квонтрелла.
— Что ты имеешь в виду? — В его голосе слышалось сдерживаемое возбуждение.
В течение многих месяцев управляющий здания на Западной 53-й улице подозревался в развращении детей, но никто не мог ничего доказать. К ходившим по сей день слухам и сплетням добавилось исчезновение семилетнего мальчика с 9-й авеню, но ни один ребенок не хотел свидетельствовать против мужчины, и никто из взрослых не обращался с заявлением, что к их сыну или дочери подходил или приставал пятидесятилетний Квонтрелл. Казалось, в том районе всем было известно достаточно, чтобы держать своих малолетних детей подальше от богатого желтого особняка с зелеными ставнями, но ни у кого не было точных фактов, чтобы выдвинуть обвинение в преступлении.
Не было до сих пор, удовлетворенно хмыкнула Карлин. Возможно, она додумалась до тайника Квонтрелла потому, что не она вела дело. Иногда издали виднее, как сложить вместе отдельные кусочки. Карлин чувствовала гордость, глядя на кассету в руке. «Интересно, что бы вы теперь подумали о моем выборе?» — мысленно обратилась она к Харви Армистиду, своему основному консультанту в Гарварде.
— Если бы я верил, что вы задержитесь там больше, чем на месяц, я отговорил бы вас от этого, мисс Сквайр, — сказал он презрительно, когда она сообщила ему о своем решении поступить на работу в полицию. — Насколько я знаю своих девочек, через год вы выйдете замуж, а через пять будете матерью двоих детей.
Карлин захотелось придушить его. Ее родители такого же мнения.
— Четыре года псу под хвост, — злорадно прокомментировал отец, а мать высказалась менее определенно:
— Если это то, чего тебе хочется, дорогая… — скупо произнесла Лилиан Сквайр.
Только Нэнси Эриксон пришла в истинный восторг и, после того как Карлин рассказала ей о своих планах, созвала экспромтом в студенческом общежитии вечеринку, на которую все гости пришли с водяными пистолетами. Основательно промокшие и совершенно без сил, они вдвоем сидели до четырех утра, фантазируя о том, какая волнующая жизнь ожидает их обеих.
Истекло уже три года с тех пор, как Карлин окончила Гарвард и прошла шестимесячный курс подготовки в Полицейской академии, и два с половиной с того момента, как она начала работать в полицейском участке в Бруклине. Академия не подготовила ее к уличному патрулированию в дебрях Бедфорд-Стьювесента, где евреи воевали с неграми за территорию и преступность набирала силу. Всего за три недели работы Карлин увидела там все самое худшее, что мог предложить Нью-Йорк.
Специальная группа по борьбе с наркотиками брала торговца героином на Питкин-авеню, и Карлин была во вспомогательной команде полицейских, окруживших небольшой аристократический особняк, пока детективы в форме стучали во входную дверь. Но торговец не собирался сдаваться, он быстро выбежал через дверь, без разбора стреляя перед собой, убил двоих и смертельно ранил третьего, когда тот пытался догнать его на лестнице. Все члены вспомогательной группы, включая Карлин, открыли стрельбу, и, когда преступник упал лицом вниз на ступеньках, нельзя было сказать с уверенностью, кто выпустил пулю, которая сразила его. После составления рапорта Карлин отправили домой и посоветовали обратиться за поддержкой в отделение, занимавшееся психологической помощью сотрудникам полиции. Через несколько дней Карлин чувствовала себя отлично, хотя к виду застреленного человека привыкнуть невозможно. Но больше всего ее изматывал постоянный поток наркотиков, потребители и продавцы, передающие их друг другу. В действительности это было простое дело — уличная преступность росла, и молодые мужчины и женщины, приняв слишком большую дозу низкосортного наркотика, ходили в поисках продавца, вычислить их было не трудно, но заниматься этим приходилось постоянно.
Тем временем Гарри Флойд, как и собирался, продолжал учиться на детектива и сдал экзамен на сержанта. В виде особого поощрения его перевели в Мидтаун-Норт, один из наиболее значительных полицейских участков Манхэттена. Карлин и Гарри оставались друзьями, и каждые несколько недель встречались пообедать или выпить. С октября, когда исчез маленький мальчик, Гарри мучился с делом Квонтрелла, он рассказывал и строил догадки, а Карлин слушала.
В доме Квонтрелла не было обнаружено никаких доказательств даже после того, как они в январе получили ордер на обыск.
— Мы все перевернули вверх дном, — так Гарри охарактеризовал шестичасовой обыск в однокомнатной квартире Квонтрелла. — У парня пять стоек с посудой, пятнадцать пар сшитых на заказ голубых джинсов и, конечно же, фотоаппаратура, видеокамера, «Полароид», два «Никона» и даже скаутская камера начала пятидесятых годов. — Гарри раздраженно качнул головой. — Но единственные отснятые пленки, которые мы там обнаружили, — это полная подборка голливудских мюзиклов, а на одной, не отснятой до конца, запечатлен семейный отдых в Йосемите, штат Калифорния, где Квонтрелл вырос.
Карлин разделяла досаду Гарри, он обладал великолепным инстинктом, и если думал, что за Квонтреллом что-то есть, так оно скорее всего и было. Внезапно ее осенило.
— Гарри, — спросила она после минутного раздумья, — что если я возьму на время несколько этих фильмов? Только на уик-энд, — просительно добавила она, видя, что он собрался сказать «нет».
Сейчас она накручивала на палец телефонный провод, готовясь поделиться с Гарри своим открытием, интуиция не подвела ее.
— Помнишь те кассеты с мюзиклами, которые ты мне дал, с надписями на коробках «Южный Тихий океан» и «Оклахома»? — спросила Карлин звенящим от удовольствия голосом.
— Конечно.
Что-то в его интонации звучало странно — нотка дурного предчувствия? Но Карлин была слишком возбуждена, чтобы обратить на это внимание.
— Так вот, где-то между «Бали Хаи» и «Все впереди» картина резко меняется.
