Джилл Шелдон - Забыть о мести
— Ошибаешься. — Он покачал головой.
— Нет. Ты меня хочешь, а это вовсе не любовь. По-моему, я тебе даже не слишком нравлюсь.
— Неправда!
— Ты уже жалеешь о прошлой ночи. Разве не так?
— Я просил прощения потому, что нам не следовало… — набравшись мужества, пробормотал Томас. — Словом, мне не стоило привозить тебя сюда. Это было ошибкой.
— Считаешь все… что произошло между нами, ошибкой?
Невыносимо видеть боль и обиду в этих прекрасных глазах. Господи, какой же он подонок!
— Это… это было прекрасно, Хлоя.
Говоря по правде, ему еще не доводилось испытывать столь ошеломительного, исступленного, потрясающего наслаждения, как в объятиях Хлои Уокер. Она оказалась воплощением всех самых немыслимых его фантазий. Осуществленной мечтой.
— И тем не менее, я сделал ошибку.
— Нет.
Хлоя тряхнула головой так энергично, что волосы разлетелись темным веером. Теперь ее глаза пылали гневом.
— Такое не может быть ошибкой, Томас.
Он умудрился не выдать своего волнения. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но внутри все похолодело. Томасу так хотелось убедить себя, что это был всего лишь секс. Обычное, простое, ни к чему не обязывающее удовлетворение похоти.
Но ничего не получалось. Их близость — не результат мимолетного влечения. И Томас понимал это, знал абсолютно точно. Просто не хотел, чтобы Хлоя тоже знала.
— Мы любили друг друга, — твердо сказала Хлоя. — Не просто занимались любовью, а любили. — Томас промолчал, стиснув зубы, но Хлоя не отставала. — Посмотри на меня. Пожалуйста.
Он послушался. На свою беду. Потому что едва не рванулся к двери, увидев, что светится в ее взгляде. Она предлагала себя. Свое тело. Нежность. Любовь. И это до смерти перепугало Томаса.
— Все-таки это было ошибкой, — осторожно заметил он. — Моей ошибкой. Я позволил тебе поверить, что наши отношения будут иметь продолжение. Прости.
— Ты ни в чем не виноват. Я уже достаточно взрослая, Томас, сама отвечаю за свои поступки и, конечно же, не стану делать поспешных выводов, к которым ты еще не готов.
На самом деле Томас не был готов признать тот достаточно неприятный факт, что вчера он не предохранялся. Господи, как же далеко он зашел! Совсем потерял голову! Потому что больше всего на свете хотел бы проникнуть в ее восхитительно тесные горячие глубины. Прямо сейчас.
— Томас, почему ты не захотел, чтобы мы спали в одной постели?
Колени Томаса задрожали, и он был вынужден облокотиться о стол, чтобы не упасть. Что ей ответить?
Потому что, если бы ты провела ночь в моих объятиях, наутро я не смог бы отпустить тебя. И никогда не смог бы.
— Можешь гостить у меня сколько захочешь, — не глядя на Хлою, сказал он. Видеть ее каждый день будет настоящей пыткой, но не может же он выбросить Хлою на улицу в такой мороз. — А я постараюсь, чтобы отопление починили как можно скорее.
Хлоя выпрямилась, бессильно уронив руки.
— Понятно.
Столько горечи в одном коротком слове. Томасу захотелось убежать куда глаза глядят. Трус! Жалкий трус! И все же нужно немедленно оборвать все нити, покончить с этим раз и навсегда. Каждый миг рядом с Хлоей лишал его тех жалких остатков решимости и самоконтроля, которые еще удалось сохранить.
— Разве? — спросил он вслух. — Неужели ты и вправду понимаешь то, что я пытаюсь тебе объяснить?
— Конечно. — Она так глубоко вздохнула, что полы рубашки разошлись в разные стороны. Но Хлоя этого как будто не заметила. — Я прекрасно понимаю, что ты глупый упрямый осел, который не желает ничего видеть дальше собственного носа.
Зябко поведя плечами, она направилась к двери. Он потерянно смотрел ей вслед. У самого порога Хлоя обернулась.
— Но я не сдамся, Томас Магуайр. Не сдамся. Слышишь?!
— Я еще не оглох, — сухо заметил он. — Ты так орешь, что стены дрожат.
Но Хлое трудно было говорить тише — она буквально кипела от ярости.
— Между нами что-то происходит. Необыкновенное. Такое, если повезет, бывает раз в жизни. — Томас побледнел. Хлоя заметила это, но остановиться она уже не могла. — Тебе, конечно, неприятно это слышать. Слишком быстро все случилось. Но это правда, Томас, и тебе с ней придется смириться.
Хлоя широко распахнула дверь, но остановилась на пороге, решив высказаться до конца.
— Нам не мешает кое-что выяснить. Например, что творится в «Маунтин Могидж». И почему ты неожиданно принялся тратить безумные деньги на совершенно бесполезные вещи. — Томас открыл было рот, но Хлоя не дала ему говорить. — Безумные, — подчеркнула она. — Даже я, невеликий финансист, понимаю, что покупка этих зданий — совершенно невыгодное вложение. И если бы все было законно, ты, как и все остальные, не дал бы мне кредита, поскольку кафе едва держится на плаву.
— Но ты нуждалась в деньгах…
— Разумеется. Я очень благодарна тебе. Но ты что-то задумал, Томас, и, клянусь, я узнаю, что именно. И тогда помогу тебе.
При виде его ошеломленного лица Хлоя весело рассмеялась.
— Да, да, ты не ослышался. Знай: что бы ни случилось, я на твоей стороне. Всегда.
Она захлопнула дверь перед носом Томаса, желая сделать это как можно громче, но это ей не слишком удалось.
Ладно, все равно получилось достаточно эффектно, решила Хлоя, но тут же поняла, что оказалась в ловушке. Домой не добраться. Смятый костюм, и тот до сих пор валяется на полу в гостиной. Нет… кажется, еще было пальто…
— Тебя подвезти? — раздался за спиной веселый низкий голос. Хлоя оцепенела. Ни за что! Она не станет унижаться. Не доставит ему такого удовольствия. — В конце концов именно я заставил тебя приехать сюда. Помнишь?
— Не настолько много я выпила, Томас. Во всяком случае, не стоит терзаться угрызениями совести по поводу того, что соблазнил пьяную женщину. Не страдай.
Хлоя наконец обернулась. Ее поразило, с какой безысходной тоской и сожалением он смотрел на нее. И росток надежды в душе начал опять упрямо поднимать голову. Да, Томас отталкивает ее, стоит лишь приблизиться к нему. Но и сам при этом страдает.
— То, что между нами происходит, не укладывается в твои планы, и поэтому ты выходишь из себя, верно?
— Да.
— Почему?
— Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, Хлоя. И никогда не смогу.
— И чего же, по-твоему, я хочу?
— То, чего и остальные люди. Мужа, семью, надежность.
И тут в глазах Томаса полыхнул страх. Хлоя поняла: скажи она ему об этом сама, он наверняка все отрицал бы. Жгучий гнев поднялся в ее душе, гнев на тех, кто всю жизнь ненавидел Томаса, обращался с ним как с преступником. Как победить глубоко скрытый от посторонних глаз его комплекс неполноценности, неуверенность в себе? Ведь именно из подсознательного ощущения собственной никчемности происходила его неспособность любить самому и позволять любить себя.
