Валентина Седлова - Восемь-восемь, или Предсвадебный марафон
А скандал меж тем не утихал. То, что Ликвидатор ретировался столь поспешно, Ленка сочла за бегство, поскольку пока что не верила, что ее собственная мать опустилась до перемигивания с этим мерзавцем. Сейчас ее больше волновал финансовый вопрос. Брошенные матерью слова «ты домой никаких доходов не приносишь» всерьез взбесили Ленку. Особенно обидно было то, что в чем-то мать, безусловно, была права. И вот от осознания этого факта и чувства полнейшего собственного бессилия Ленка и завелась. Да еще и Санька проснулся, и тоже отчаянно заголосил. Видать, за компанию. Но укачивать его Ленка пока что не собиралась. Главное для нее сейчас было выяснить отношения с матерью и понять, что происходит.
— Значит, от меня сплошные расходы, так? Убыточная статья в графе «дочь»?
— Еще скажи, что это не так. Лена, уймись, прошу тебя! Меня твои крики уже достали. Олег и то уехал, не выдержал твои вопли. Между прочим, он — очень милый парень, и в отличие от тебя хотя бы не считает себя безгрешным! Все, что вам требовалось — это спокойно поговорить без взаимных претензий. Просто поговорить! Но ты же так не можешь! Ты со всеми бы поругалась, только дай тебе волю!
— Что-то ты слишком рьяно взялась его защищать? Что-то здесь неспроста, я такие вещи за версту чую! Ну-ка, колись, чем он тебя обаял? И с какой стати тебе вообще пришло в голову к нему обратиться? Ты что, решила за моей спиной заговор устроить, да? Мне что, даже собственной матери теперь верить нельзя?
— Мне от твоей веры ни холодно, ни жарко. Ты у меня уже девка взрослая, я тебя подняла, слава Богу, вырастила, так что не пропадешь, выкарабкаешься. Я за Санечку переживаю. Ему твои фортели только вред приносят. А ребенку надо, чтобы в семье спокойно было, чтобы ему было что поесть, во что одеться. Ты своими амбициями его не накормишь, а криками не оденешь! Вон, он плачет, заливается, а тебе хоть бы хны! Лишь бы на меня все свои обиды вывалить, а сын подождет.
— Ты на Саньку стрелки не переводи! Это мой сын, а не твой, мне и решать, когда его укачивать, а когда одного оставить. И вообще, это что выходит: он тебе дороже меня? Ты за него всей душой, а из меня мать-кукушку выставляешь? Я, получается, о нем не думаю и не беспокоюсь, одна ты на страже мира и порядка стоишь!
— Лена, пойми, одними планами и рассуждениями сыт не будешь. Это верно, как и то, что у ребенка должны быть оба родителя, и мать, и отец. Из этого я и исхожу. И если тебе что-то не нравится, то извини. Сначала сама на ноги встань, а потом уже ребенка мучай. Тебе-то все равно, а ему не объяснишь, что у его мамы мозги переклинило, вот она и разыгрывает из себя оскорбленную добродетель на ровном месте. Давно бы уже помирилась с Олегом. Сели бы, как взрослые разумные люди, поговорили, все спорные вопросы обсудили — тихо, без крика. Так нет, ты же так не можешь!
— А с чего, кстати, так остро стал вопрос о ремонте электропроводки, что ты даже не побрезговала Олегу позвонить? И почему мне ничего не сказала?
— А что тебе говорить? Ты что, поедешь на рынок розетки покупать? С твоими-то «способностями»! Мне и чайника сгоревшего за глаза хватило, спасибо, больше не хочу.
— Так, давай отделим мух от котлет. Чайник — это чистая случайность, с каждым может произойти. А вот по поводу рынка: ты что, намекаешь на то, что у меня нет денег, на которые можно было бы сделать ремонт, да? А у Олега они есть, поэтому ты сразу к нему и намылилась? Тогда скажи-ка мне еще одну вещь: а кофе у нас тоже из этого источника образовалось? То-то я и смотрю, у тебя до зарплаты еще полторы недели, а в доме не пойми откуда деньги появились. Это ты у него берешь, да? Ну, отвечай!
— Да, у него.
— Да как ты могла! Я же специально хотела сделать так, чтобы он к Саньке никакого отношения не имел. Слышишь — никакого! А ты взяла и все испортила! Теперь он запросто может заявить, что выдавал деньги на его содержание! Ты хоть понимаешь, в каком свете меня выставила?!
— А мне плевать на то, что ты думаешь! — неожиданно взорвалась Нина Михайловна, доселе разговаривающая с Ленкой терпеливо и кротко. От неожиданности Ленка даже села на стул, поскольку на ее памяти мать кричала впервые. Действительно впервые. Чтобы выразить свое неудовольствие ей всегда хватало просто изменить интонации голоса. А вот так сорваться….
— Мама, ты чего? — спросила перепуганная Ленка, вмиг забывшая уже подготовленную гневно-обличительную тираду на тему «зять тебе дороже дочери».
— Я буду делать то, что считаю лучшим для Санечки. В том числе и брать деньги у Олега, и просить его посидеть с сыном. И не надо мне указывать, как поступать! Это — мой дом, и здесь мои порядки, заруби это себе на носу. Я вас всех на одну свою зарплату не прокормлю. То, что Олег предложил свою помощь — очень благородно с его стороны. Мог бы и послать на все четыре стороны после того, что ты устроила. Поэтому дальнейшую дискуссию на данную тему прекращаю. Если хочешь что-то сказать, сначала стань нормальной матерью ребенку и прекрати эти ежедневные истерики. В противном случае я просто отказываюсь — слышишь? — отказываюсь тебя выслушивать. А теперь все, я устала от тебя. Займись Санькой, он скоро все горло себе сорвет, надрываясь!
И Нина Михайловна, гордо вскинув голову, прошла мимо остолбеневшей Ленки к себе в комнату и закрыла дверь. Ленка еще немного посидела в полной растерянности, тупо глядя ей вслед. Потом встала, взяла ревущего Саньку на руки и принялась укачивать, даже толком не соображая, что и как она делает. Вот тебе бабушка, и Юрьев день! И куда все катится? Теперь еще и мама от нее отвернулась. Самый родной человек ее предал. Сначала Олег, потом мама… Неужели никто не понимает, как ей больно?!
И Ленка заплакала. Тихо-тихо, чтобы еще больше не напугать Санечку. Если бы кто-нибудь взял ее сейчас на руки и укачал, как она укачивала сына, Ленка была бы не против. Она очень устала. Очень.
* * *Кристина проснулась, сладко потянулась, бросила взгляд на часы. Опять половина седьмого! Что-то она здесь окончательно жаворонком стала! Хотя и немудрено за такое-то время: уже почти полтора месяца прошло с того момента, как Иван ее сюда привез.
Интересно, почему он все еще не приехал? Может быть, что-то случилось? Или передумал, и у него теперь свои планы? Но Фомич его тоже ждет, говорит, что по его прикидкам Иван давно уже должен был объявиться в лесничестве. Так что каждые выходные они на пару вслушиваются, не едет ли к ним в гости Волга, не торопится ли Иван. Но пока что-то безрезультатно.
В принципе, в Москву можно уехать в любой момент: Фомич машину свою уже давно отремонтировал и не без помощи ее, Кристины. Она помогала ему наживлять гаечки, а еще помыла и почистила машину изнутри и снаружи. Фомич, когда свой Уазик после увидел, не узнал. Стекла чистые до такой прозрачности, что кажется, будто их нет. Коврики резиновые глянцево отливают чернотой. Все чехлы и тряпочки, обнаруженные Кристиной внутри, перестираны и возвращены на свои законные места. Приборная панель тоже стала, как новенькая. Даже запах внутри изменился. Если раньше пахло какой-то затхлостью, чуть-чуть бензином и, Кристина была готова поклясться, застоявшейся животной кровью, то теперь остался только запах бензина и туалетного мыла, причудливо перемешанный и очень необычный.
