Юлия Колесникова - Первый холодный день (СИ)
Не понимая, что произошло, я тяжело дышала и смотрела на него, глаза Рэнда не отрывались от моих.
— Это какое-то безумие, — со свистом отозвался он.
Я же ничего не могла сказать. Мое сердце колотилось так, будто бы я пробежала всю дорогу от дома сюда без передышки, а губы начал покалывать холод, и воспоминание о его губах.
— Ты меня укусила, — неожиданно рассмеялся он, потрогав свою губу, сквозь тяжелое дыхание. — Теперь я могу поверить, что ты на какую-то долю итальянка — такому темпераменту можно лишь позавидовать.
— Что это значит? — спросила я, хотя мне все еще не хватало воздуха.
Рэнд скинул меня аккуратно на бок и повернувшись лицом ко мне, тихо сказал:
— Что я больше не считаю тебя ребенком. Трудно думать о тебе подобным образом, когда происходит подобное.
— Подобное? — я непонимающе усмехнулась. Не то чтобы я не понимала, о чем он говорит, но просто у Рэнда все звучало как-то скрытно.
— Представь, что если бы мы не были сейчас среди леса, а в твоей комнате, это имело бы продолжение.
Я знала, что краснею, потому что мне стало жарко, но неловкости я при этих словах не почувствовала. Наоборот, я четко и ясно представила картинку в своей голове, и потому мне стало так жарко. Прижавшись к нему, я сказала на это:
— Ну и что?
— Не говори так, — уткнувшись мне в шею, сказал Рэнд. Я даже не знала, как он умудрился не набрать при этом ртом снег. — Я бы ощутил себя при этом негодяем.
— И почему же?
— Потому что ты более невинна, чем я, и мне бы не хотелось стать твоим развратителем.
— Фу, — поморщилась я, — не говори подобных слов.
Он рассмеялся, и просто обнял меня.
— Тогда ты должна знать, что может ожидать тебя, если будешь слишком темпераментна, и не перестанешь кусать меня с такой страстью. Это не приведет ни к чему доброму.
— Я ведь не ребенок, — напомнила я ему, поежившись от его крепких объятий.
— К сожалению, я теперь это понял.
— Хорошо, что ты это понял. Меня, знаешь ли, уже целовали.
— Не напоминай, как представлю тебя с тем Кевином….бррр…аж дрожь берет, — он весь затрясся, как от холода.
— Это потому что мы на снегу лежим, — посмеялась тихо я, хотя мне на самом деле было приятно от мысли, что он ревнует.
— Насмехаешься? — грозно спросил он.
— Пробую, — невинно хлопая ресницами, сказала я. Рэнд тут же подскочил на ноги и поднял меня.
— Тогда пора нам немного покататься, а то мы действительно быстро замерзнем.
Мы катались почти до самого вечера, совершенно забыв про еду, и холод. Мне было тепло, когда Рэнд прижимал меня к себе, или заставлял тянуть санки, чтобы я, как он говорил, тренировалась. При этом он смеялся с того, как я ворчу. Я даже попробовала возить его по снегу, но чуть не пообрывала себе руки, и он снова хохотал с меня, и того, что я говорю о таком виде спорта.
Так прошла суббота, а потом и воскресенье. После службы мы опять пошли сюда, но как, оказалось, были здесь не одними. На это место пришли дети из младших классов, потому мы старались воздержаться от чересчур интимных поцелуев, ограничиваясь чмоками.
Мне вдруг показалось, что я попала в какой-то рай. Эта зима со своими сказочными пейзажами, веселье Рэнда, которому я поддавалась, словно оно было заразительной болезнью, и радость, которой я вовсе не ожидала от этих выходных — все смешалось в одном котле. Мне давно уже не было так хорошо. Хотя нужно было сказать по-другому — именно Рэнд делал все вокруг меня таким замечательным и хорошим. Все простые вещи Рэнд вдруг делал необычайными, и мне было легко поддаваться его вечной радости. Как можно быть таким простым, открытым всему, оставаясь при этом добрым и желанным. Мой Грей!
Глава 13. Официальные трудности
В понедельник предстоял завтрак с родителями Рэнда, и не смотря на сказочные выходные, я все равно боялась этого. Но кроме прочего мое настроение испортило не только волнение перед предстоящим завтраком. Мы сняли облогу с телефонов, и папа словно почувствовав это тут же позвонил. Я не ожидала ничьего другого звонка кроме как от Ранда, потому спокойно подняла трубку, как раз перед этим пытаясь объяснить маме, почему меня пугает предстоящий завтрак. Она необычайно раздражительная, говорила мне, что я глупая. Это реально раздражает!
— Рэнд, я скоро буду не переживай, — нетерпеливо бросила я в трубку, все еще дослушивая мамины слова.
— Котеныш, это я, папа, — из трубки раздался знакомый несмелый голос, и вовсе не тот который я ожидала услышать.
Вместо того, чтобы как раньше поставить трубку, я засопела в нее, и переступив через себя выдала:
— Да. Ты что-то хотел?
Наверное, у мам развивается какой-то особенный радар на своих бывших, а может я так сильно изменилась в лице, потому что дышать мне действительно стало тяжело, и в один миг, забыв чудесные выходные я вернулась в тот день в Денвер. Я вспомнила, как была сердита на отца, и особенно на Соплюшку, но все болело уже не так, как раньше. Нужно помнить так же то, что у отца новая семья.
Мама подскочила на месте, и вырвав у меня трубку начала кричать что-то и плакать, говорить что он подлец, и как только у него хватает совести звонить нам. Я даже как-то позабыла о том, что зла на отца, и со смешанными чувствами тревоги и веселья глядела на маму. Что с ней?
Отвоевав насилу трубку у мамы, я спросиал у папа:
— Ты что-то снова натворил?
— Нет. — испуганно выдохнул он, когда понял, что это снова я. — Может ты? Ты не слушаешь мать?
— Слушаю, но не переходи снова на роль заботливого папочки!
— Блэр… — начал было отец, но у меня не хватило терпения говорить сейчас с ним.
— Это слишком рано, — покачав головой, я уставилась на кухонное окно, и одновременно определяла по звукам рыданий в какой части дома находиться мама — она закрылась в туалете. — Я не готова говорить с тобой уже теперь. Возможно, я так уже не обижаюсь на тебя, но точно я больше не приеду к тебе в Денвер, и точно никогда не захочу увидеть Карен. И все слишком быстро, типа начать общаться как раньше. Зато есть хорошая новость для Карен — теперь я понимаю, что у тебя другая семья, и не буду претендовать на часть в ней.
— Котенок, не говори так…ты всегда будешь частью моей семьи, ты ведь знаешь, что я тебя люблю! — воскликнул отец, и я представила себе, как он закрывает глаза и бьет себя по лбу кулаком — так он часто выражал недовольство своим поступком.
— Да конечно. — согласилась я, — но еще есть Джонни и Карен, и она не позволит тебе, чтобы я была хоть в какой-то мере важной для тебя больше чем она или Джонни. Я это знаю. Ты это знаешь. Так что успокойся, не трать нервы.
