Наташа Колесникова - Война чувств
В грязной ванной с разбитым зеркалом он снял пиджак, рубашку и майку, в осколке зеркала осмотрел себя. На груди и на ребрах были кровоточащие ссадины, майка в пятнах крови, и на рубашку просочилась красная влага. Алесь принес не только йод, но и бинт, помог гостю смазать раны, перевязать их и тактично удалился. Майку Епифанов не стал надевать, не замерзнет в рубашке и пиджаке. Умылся, оделся, еще раз оглядел себя в осколке зеркала. Губа распухла, два синяка на скуле, а так — ничего. Жить можно.
Его не хотели убить и не особо усердствовали ногами — хотели напугать и заставить платить то, что требовал Канарец. Упрямый старик, падла! Никакие объяснения на него не действуют! Придется завтра заниматься этим вопросом. А пока… Он приглашен на день рождения к хорошему человеку, ну и не стоит портить Алесю праздник.
— Жора, может, шо-то еще надо? — спросил Алесь, увидев гостя на кухне.
— Нет, все нормально, — сказал Епифанов.
Бросил майку в мусорное ведро, сел за стол. Кухня тоже выглядела скверно, но чисто, видимо, Алесь ушел с работы пораньше и часа два занимался уборкой. А вот стол выглядел вполне симпатично — «горилка з пэрцем», селедка с кружками лука, тонко нарезанное сало, вареная картошка.
— Странно даже представить горилку без сала, — с улыбкой сказал Епифанов.
— Так сало, оно ж разное бывает, — с гордостью сказал Алесь. — Это жена из дому прислала, с мясцом, с чесночком. Какие там импортные беконы!
Епифанов заметил, что продукты с Украины теперь тоже импорт, Алесь с досадой махнул рукой, мол, что тут говорить, и наполнил стеклянные рюмки.
— Ну, будь здоров, Алесь, — сказал Епифанов. — Сорок лет не празднуют, но мы просто посидим за рюмкой… чаркой. Удачи тебе, личного счастья. Давай.
Епифанов опрокинул в рот огненную горилку, крякнул, подцепил вилкой кусочек сала — и вправду очень вкусное. А если еще и с кружком лука да с горячей картошечкой — самое то. Особенно для теперешнего его состояния.
— Ты извини, Жора, усе так себе, скромно…
— Обижаешь, — сказал Епифанов. — Все замечательно. Или ты думаешь, что состоятельные люди, артисты, политики только устрицами да семгой питаются? Для нас, русских и украинцев, лучше сала, селедочки и картошки под водку ничего нет. Или ты по-другому думаешь?
— Та как же нет? Один же народ, как ни крути. Те князья древние — усе наши, общие. А то, шо говорим чуток по-разному, так это нас же поляки оккупировали, так мы на ихний манер стали говорить.
— Они и к нам лжедмитриев присылали, да вытурили их быстро. Ну и хрен с ними, пусть теперь в НАТО шестерят, наливай-ка, хороша горилочка! А сало… Слушай, молодец у тебя жена, сало просто объедение, давно уже такого не пробовал. Ну просто чудо, особенно под горилку.
Алесь по новой наполнил рюмки, выпили. Епифанов с удовольствием набросился на сало с картошкой. Селедка тоже была кстати, да и вообще все было просто и хорошо. Иногда хочется этого: кем бы ни стал человек, каким бы знаменитым или богатым ни был, а тянет посидеть на скромной кухоньке за бутылкой водки под немудреную закуску. Она только с виду немудреная, а ведь веками проверенная!
— Ну, шо там с тобой стряслось, Жора? Чи то секрет?
— Да нет. Сорвался я, понимаешь? Пришли посланцы одного бандита, он вроде хозяин в том районе, где мои магазины. Тупые, наглые — плати больше. Ты расширяешься, свое пиво собираешься выпускать. Я только собираюсь, вбухал большие бабки в производство, отдачи никакой, а уже — плати. Ну я их и отправил восвояси на полусогнутых.
— Шо творится, а? Прибыли нет, затраты, а хотять уже больше денег! — возмутился Алесь. — Совсем обнаглели. Так они тебя сегодня подкараулили?
— Предупредили. Ладно, разберемся. Как тебе живется в Москве? По дому скучаешь?
— А то как же ж. Знаешь, нас тут шесть человек, вскладчину проще платить за квартиру. Но люди в основном колхозники, продавцы, один даже в театре работал, ну, там декорации устанавливал. Ну шо с ними говорить? Тоска. Понятно, шо скучаю тута. А там же, дома, и жена, и дети. Житомир — красивый город, усе ж там знакомое, а тут чужое, ты не обижайся. А шо делать, если завод стоить, шо-то там делають, а зарплату по три месяца не дають, а она такая, шо на неделю только и хватить… Ну скажи мне, на хрена то было устраивать? Ельцину и Кравчуку и на пенсии живется хорошо, а нам шо устроили… Козлы!
— Да, тяжело тебе.
— Главным механиком должен был стать… десять лет назад. А стал… Ну хоть восемь тысяч имею, полторы за квартиру, сто баксов жене каждый месяц, остальное на дорогу да на еду, а мне много и не надо.
— Жена-то как?
— Я на нее молюсь, Жора. Така баба, шо… Ну, чую — ждет, прям — таки огонь, когда приеду. А когда нету меня… так хто ж про то знает, шо там есть?
Епифанов помрачнел, вспомнив о Лере. Вряд ли она ждет его, наверное, думает, как не проколоться в следующий раз. Он ей не сто долларов в месяц дает, любую прихоть обеспечивает, а чтобы «прям — таки огонь», в последнее время не было. Ну и ладно. Они выпили за любимых женщин, жен.
— В этом, Алесь, тебе повезло больше, — сказал Епифанов.
— Скажешь тоже! Я ж видел твою Леру — красавица, така черноброва дивчина! А строгая! Бывало, идеть — и даже не смотрит ни на кого.
— Проблемы у меня с ней, — вздохнул Епифанов и сам наполнил рюмки.
— А шо такое, Жора?
— Помнишь, я тебе говорил, что сорвался, когда придурки явились? — Алесь кивнул. — Так сорвался потому, что голова другим была занята, понимаешь? Вот и досталось этой голове сегодня. А все потому, что жена… Не верю я ей.
— Какая-то причина имеется чи как?
— Имеется, но — не будем об этом. Давай лучше… Ты как, завтра сможешь торговать?
— Выходной у меня завтра, Жора, решил взять. Буду дрыхнуть весь день, а шо делать? Ты-то сам как будешь руководить своими магазинами?
— Нормально. Тогда давай выпьем!
— Давай, Жора! Слухай, так прямо настоящий праздник у меня получился.
Глава 19
Епифанов с трудом добрался до двери своей квартиры. Голова работала еще сносно, а вот ноги плохо слушались ее. Прежде было наоборот, после обильного возлияния ходил уверенно, но не помнил куда. Прошлой ночью именно так и случилось. А тут… Наверное, «горилка з пэрцем» так подействовала.
Они сидели до половины двенадцатого. Уже вернулись соседи Алеся, что-то приготовили себе поесть, но присоединиться к их компании отказались, ужинали в комнатах. А поскольку разговор был вполне душевный, закуска устраивала и водки хватало, то и расходиться не хотелось. Хорошо сидели! Епифанов предлагал Алесю перейти в его магазин, обещал десять тысяч рублей в месяц, но тот отказался: далеко ехать, нужно квартиру менять, а он уже привык к этой работе, и квартире, и соседям. Но чтобы отблагодарить гостя, горел желанием поехать к лютому зверю Канарцу и набить ему морду прямо сейчас, «шоб не науськивал своих горилл на гарных хлопцев». Ехать к Канарцу отказался Епифанов. В таком виде там нечего делать. И вообще, эта проблема требует продуманного решения. Помимо этого они убеждали друг друга, что у каждого жена — гарна дивчина и нужно беречь ее и верить ей. Возражений не было, за то и выпили не одну рюмку, только после каждой выяснялось, что оба не верят своим женам, думают черт — те что. Алесь едва добрался до двери, провожая гостя. Они обнялись, поцеловались, и Епифанов шагнул на лестничную площадку. Услышал грохот за закрытой дверью, но не стал возвращаться, ибо ноги плохо слушались.
