Татьяна Дубровина - Все или ничего
Все заднее сиденье автомобиля было занято целой охапкой ярко-красных тюльпанов: триста тридцать три штуки!
Он видел эти цветы на больничной тумбочке возле Ириной кровати, видел, как она берегла их, как огорчилась, когда краешки лепестков начали подсыхать, а потому выбрал ей в подарок такие же.
Откуда ему было знать, что в этот день Ира была сыта тюльпанами по горло!
«Войду сначала без цветов. Если Иринушка дома — спущусь и принесу. Если ее нет — опять посамовольничаю и расставлю их не только в вазы, но и в спортивные кубки. Чтобы вошла и ахнула!»
Он ворвался в подъезд и никак не мог решить, что лучше: позвонить в дверь или сразу попросить ключ у Веры Ивановны и, тихо войдя, сделать любимой сюрприз.
А оказалось, что не требуется ни то, ни другое. Дверь была приоткрыта.
«Ждет!» — подумал влюбленный.
А раз тебя ждут — значит, можно входить без стука. И Львов тихо шагнул в прихожую.
И тут же все у него внутри оборвалось. Ирина коротала время не одна, а с очень привлекательным молодым парнем.
Картина, открывшаяся взору Львова, была весьма недвусмысленной: полуобнаженная женщина в расстегнутой сверху донизу рубашке прижимается к мужчине, а тот страстно целует ей грудь, да еще приговаривает:
— Моя! Моя!
И стол у них накрыт, как для праздника. И каждого кушанья уже отведали понемногу. Но взаимное влечение было, наверное, слишком сильным, чтобы продолжить ужин. Ну что ж, они продолжат его после… после…
Короче, ясно: третий лишний.
Владимир не смог уйти сразу: подошвы словно прилипли к полу.
Но все же он совершил титаническое усилие и переступил порог этого дома, который по наивности чуть было не счел родным. И даже аккуратно прикрыл за собой дверь.
И тут за его спиной, из этой проклятой, ненавистной квартиры раздался дикий, животный крик.
«Страстная особа», — подумал Владимир Павлович Львов отстраненно, как о совершенно посторонней женщине. И тут же, споткнувшись, покатился с лестницы, пересчитывая ступени.
Но он никак не связал это падение с увиденным и объяснил только своей неуклюжестью да еще тем, что переутомился на работе.
Ирина подготовилась к встрече второй раз.
Навела порядок на столе.
Уложила волосы феном: теперь это были не упрямые кудри, а мягкие женственные волны. Переоделась в легкий летний сарафанчик, который при приглушенном освещении мог сойти за вечернее платье.
«А все же, — подумала она, оглядев и комнату, и себя, — свет надо еще убавить».
И она достала маленькие именинные свечки для торта. Они были заготовлены к дню ее двадцатилетия, которое так и не удалось отпраздновать.
Ну и что же! Справим день рождения сегодня. Только не мой, а нашей любви…
И она воткнула крошечные пластмассовые подсвечники в бутерброды.
Больше никакого занятия она себе придумать не смогла. И просто села на диван. Никогда прежде ей не доводилось сидеть вот так, без всякого движения.
Царь с царицею простился,
В путь-дорогу снарядился,
И царица у окна
Села ждать его одна.
Простого смертного, конечно, эта гордая девушка не стала бы так долго дожидаться, но царя — можно! Ведь он ее царь, ее повелитель, и она во всем покорится ему. Зато и она для него — царица!
Владимир похож на большого гривастого льва — но и тогда он тоже царь. Царь зверей, царь львов. Но она согласна и это животное царство разделить с ним, если потребуется. Лишь бы пришел. Лишь бы не сгинул в каком-нибудь случайном сафари…
Прошел час, другой. Она все ждала.
Стемнело. Она зажгла свечи и опять ждала. Покорно и смиренно, не как царица, а как морячка.
Но вот и свечи догорели, а Владимира все не было. Ведь это были простые парафиновые поделки из соседнего универмага, а не та магическая свеча, с которой встречали рассвет сказочные существа в сказочном лесу.
Ирина зажгла электричество. И вновь ждала.
Когда стало невмоготу сидеть совсем без дела, взяла любимую книгу, своих неизменных «Трех мушкетеров», открыла на первой попавшейся странице. И обнаружила там засушенные тюльпаны, которые Андрей принес ей в больницу во время своего единственного посещения.
Теперь Ира ясно видела, что ей не удалось продлить цветам жизнь. Лепестки потеряли и цвет, и глянец. Теперь это были тонкие грязно-желтые тряпочки, а черная пыльца размазалась по страничкам, как печная сажа.
Красота умерла, исчезла бесследно. Так же как и то чувство, которое будил в сердце Ирины Первенцевой Андрей.
А что же Володя? Неужели и с ним мы расстанемся вот так же, и нечего будет даже вспомнить?
Неужели все рассыплется, как эта черная пыльца?
Нет, нет, нет! Ни за что! Я не позволю, и он не позволит!
Он придет, и мы будем вместе каждый день и каждую ночь, каждое утро и каждый вечер.
…Но он так и не пришел. Ни в этот вечер, ни наутро, ни через неделю. Он не пришел вообще…
В Библии говорится, что если ягненок возляжет со львом, то случится нечто невиданное: либо конец света, либо, напротив, тысячелетний мир.
Ирина, маленький упрямый барашек, золоторунный Овен! Ты отыскала себе Льва с пушистой гривой и полюбила его. Не забывай, что львы, несмотря на их мягкие кошачьи повадки, — все-таки хищники, что они независимы и горды. И они не терпят унижений!
Владимир Львов, твоей избранницей стала рыжая девушка, рожденная под покровительством Марса. Она не похожа на кроткого ягненка, но все равно поверь: Овен и агнец — одно и то же. Твоя любимая сама способна постоять за себя, но не думай, что она не нуждается при этом в защите и покровительстве.
Вы столкнулись внезапно, столкнулись в буквальном смысле слова. И ваше столкновение высекло сверкающую искру чувства — но уже не в буквальном, а в самом высоком человеческом смысле.
Неужели вы, оба такие яркие, дадите этой искре угаснуть? Ведь вам обоим в темноте не жить. Вы не кроты.
А поэтому, пожалуйста, раздуйте огонь любви! И всегда поддерживайте его.
Мы очень просим вас: не расставайтесь!
Гори-гори ясно.
Чтобы не погасло!
Гори до конца.
Гори до венца!
Так пусть же наступит тысячелетний мир, если ягненок возляжет со львом…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Ты меня никогда не прогонишь:
Не отталкивают весну!
Ты меня и перстом не тронешь:
Слишком нежно пою ко сну!
Ты меня никогда не ославишь:
Мое имя — вода для уст!
Ты меня никогда не оставишь:
Дверь открыта, и дом твой — пуст!
Глава 1
