Бывшие. Мой секрет (СИ) - Шеффер Юля

— С мадам Кошкиной? Имел неприятность, было дело, а что?

Присказка "имел неприятность" обнадеживает и вызывает улыбку.

— Я кое-что о ней узнала, очень важное, но не знаю, как сказать об этом Кириллу. Боюсь, что… — не договариваю — я так много всего боюсь, в смысле, не уверена, что замучаешься перечислять.

— Ну, я тебе скажу, что ты по адресу. Однако не факт, что меня Кир послушает. Мое отношение к его стерве я не скрываю, и он может счесть мое вмешательство, как минимум, неуместным.

— А как максимум..?

— Расценит, как подачу фактов под выгодным мне углом.

— То, что я тебе скажу, легко проверить. Рисков никаких.

— Так почему не скажешь сама?

— Не хочу светиться в его периметре. И не хочу быть плохим гонцом.

— Понял, — тянет задумчиво. — Ну я участвую по-любому. Мадам Кошкина у меня уже в печенках. Где встречаемся или ты меня по телефону проинструктируешь?

— Давай вечером во дворе недалеко от моих родителей. Помнишь, где это? Я буду гулять там с Евой.

— С Евой? Ты познакомишь меня с племянницей? — удивленно.

— Не как с племянницей, но могу представить вас друг другу, — обозначаю рамки.

— Принимается, — усмехается Фил. — Шесть-семь-восемь?

— Семь.

Ева гоняет по дорожке, окружающей детскую площадку, на квадрике. Куклы перестали ее интересовать лет с трех, и дочь заказала на день рождения электромобиль. Мой папа ни в чем не мог отказать любимой внучке, так у нее появился первый мотоцикл, на котором она ездила по квартире. Потом Дед Мороз подарил двухместный Мерседес с магнитолой и кондером, на который папа установил бумажные номера с ее именем, и Ева рассекала по двору, вызывая зависть сверстников и их родителей.

Но уже скоро ей стало не хватать скорости детского мобиля, и Дима купил ей крутой квадроцикл. Вопреки моим страхам. Первое время они всегда ездили вместе, теперь она рассекает одна.

— Привет, — раздается над ухом, и я вздрагиваю.

Оборачиваюсь:

— Привет.

— Гонщица? — Фил кивает на Еву, за которой я наблюдала.

— Да, — улыбаюсь.

— Вся в дядю, — уверенно роняет он.

Я смеюсь.

— Так что ты узнала? — переходит он к делу.

— Ты в курсе, что Ольга беременна?

— В курсе, — выдыхает раздраженно и даже зло. — Это такой тупой залет, что я…

Он закатывает глаза и качает головой.

— Это ложь, — не даю ему договорить.

— Что?!

— Фэйк. Обман. Намеренное введение в заблуждение, — перечисляю я зачем-то, хотя знаю, что его вопрос не относился к значению слова "ложь". — Ольга соврала. Но она собирается сделать это правдой. У нее есть план.

— Сомневаюсь, что Кир спит с ней. В смысле, сейчас, — добавляет, видя мой молчаливый протест.

Но даже в такой формулировке эта тема звучит болезненно, поэтому я ее не продолжаю.

— Не дооценивай ее. Ее план гораздо более продуман.

Я рассказываю все, что слышала в клинике, вскользь упоминая и то, почему оказалась там — чтобы у него была полная картина. Ну и чтобы самой не выглядеть подающей факты под выгодным мне углом.

Он выслушивает, не перебивая, но с каждым моим словом его лицо меняется. От неверия до шока и полного восторга. Когда я заканчиваю, Фил подхватывает меня и, приподняв от земли, радостно кружит.

— Ритка! Ты нас спасла!

— Вас? — смеюсь я, болтая ногами и умоляя вернуть меня на место.

Почувствовав почву под ногами, чувствую легкое головокружение.

Фил — сумасшедший. Еще увидит кто-нибудь…

— Нас. Я, признаться, вынашивал коварный план по организации мадам выкидыша. Если бы у меня получилось, Кир был бы свободен, а вот я бы загремел в места отдаленные. Теперь мы свободны оба.

— Надо торопиться, Фил. Если они найдут образец, будет уже поздно.

— Почему? — с претензией — Мы же знаем, как она это сделала.

— Но ребенок не перестанет быть Потемкиным. А это что-то значит.

— Ты права.

В этот момент рядом с прокруткой колес останавливается квадрик.

Возбужденная гонщица спрыгивает с четырехколесного монстра.

— Мама, дай попить. Артем пока покатается на квадрике?

Дочь жадно припадает к фитнес-бутылке, которую я всегда беру с собой на прогулку. Фил с интересом наблюдает за ней.

— Зачем ты спрашиваешь? Он же твой. Сама решай.

— Я уже решила. Он покатается. А это кто? — переводит взгляд на Потемкина-младшего.

— Это дядя…

— Я не дядя, я — Фил, — он выставляет ей раскрытую ладонь, Ева без колебаний с размахом ударяет по ней и сразу пристает с допросом:

— А ты какой Фил: плохой или хороший?

— Хороший, конечно. А ты знаешь плохих Филов? — если он и разыгрывает интерес, то очень натурально.

— Знаю. У меня в садике есть Филя, он со всеми дерется, отбирает игрушки и ломает еще. Хотел забрать у меня машинки, но я его толкнула, и он улетел в стену. Бдыщ, — она хлопает рукой об руку, и вода из незакрытой бутыли выплескивается ей на руки.

Достаю салфетки.

— Красава! — одобряет Фил, а я взглядом прошу его заткнуться — ноль реакции. — А он че?

— Он зарыдал как девчонка! — мстительно прищуривается, гордая собой.

— Правильно сделала. Дай пять! — Ева вновь со всей силы лупит по его ладони. — Еще полезет, бей сразу по почкам. Умеешь?

— Нет. Покажи!

— Ева! — одергиваю я ее и призываю к порядку Фила, накрывая его кулак и убирая ему за спину. — Нельзя драться с мальчиками.

— Еще как можно, — уверенно заявляет Фил. — Твоя мама путает, это с девочками нельзя, и то если ты сам пацан. А ты девочка, и у тебя карт-бланш. Можешь навалять любому, кто тебя достает. Никогда никому не позволяй себя обижать. Поняла? А если будут, скажи, у тебя теперь есть крыша.

— Крыша? — переводит недоуменный взгляд на меня. — Как у домика?

— Не, — теряется Фил, осознав, насколько неуместны жаргонные словечки в разговоре с ребенком.

С ехидной улыбкой смотрю, как он будет выкручиваться.

— Не как домик. Это… Это вроде нимба у ангела. Над головой такой. Видела? Вот оно теперь тебя защищает.

Ева пытается увидеть у себя нимб.

— Он невидимый, — тут же исправляется брат Кирилла.

Ева смотрит на него с восхищением. Контакт установлен. А Фил молодец. Не знала, что он так ладит с детьми. Может, у него уже несколько своих?

Спрашиваю его, когда Ева вновь уезжает, отпросившись съездить за холм.

— Своих нет. И с чужими особо не общался. Это все харизма, — бахвалится он.

— Ну-ну… — ухмыляюсь, но враз серьезнею, заметив на его скуле тонкий, едва различимый шрам. — Ты как после… ну, того случая?

— Нашла, что вспомнить, — усмехается он. — Это когда было…

— Мы с тобой после этого не виделись, поэтому у меня воспоминания еще свежи…

— Вряд ли они свежи из-за меня, но мне льстит твоя забота, — дурачится Фил, но я вижу — ему, действительно, приятно, что я помню и интересуюсь. — Ничего, залатали меня довольно быстро. Оказалось, что заживает на мне, как на собаке…

— Но повреждения ведь были серьезные. Про разрывы органов слышала и…

— Все нормально со мной, — перебивая меня, он немного грубит, явно пытаясь уйти от непростой темы. — Сказал бы, что твоя память даже слишком хорошая, если б не одно "но" — ты не помнишь, что мы с тобой встречались после моей выписки. Я приезжал к тебе за прощением для…

— И я тебя выставила, — я тоже его перебиваю, потому что об этом вспоминать не хочется уже мне. — Вряд ли это можно назвать встречей.

— Тогда ты о моем здоровье не пеклась.

— Я должна извиниться?

— Забей, — гримасничает.

— Я была не права, Фил. Очень. Но осознала это слишком поздно.

— Кир тоже был не прав, когда не принял тебя и твои аргументы. Вы тогда сработали как Лиса с Журавлем. Сейчас не повторяйте ошибок.

— С каких пор ты стал таким умным, мелкий? — улыбаюсь.

— Учителя хорошие были, — грустная усмешка.

Поддавшись порыву, обнимаю его. Он стискивает меня в крепких медвежьих объятиях. Я едва могу дышать.