Sos! Мой босс кровосос! (СИ) - Юнина Наталья

— Что я плохой человек?

— Что ни во время прелюдий, ни во время секса мы говорить не будем. А то, как в том анекдоте, не встал, похихикали и баиньки.

— А еще я вспомнила. Когда мне было пятнад…

— Заткнись.

Кротов прерывает меня на полуслове и, кажется, намеренно ловит мой подбородок липкой от сока рукой. Хочу возмутиться, но здравый смысл мне машет рукой, когда Даня накрывает мои губы своими. Как только его язык врывается в мой рот, рецепторы взрываются вкусом мандарина и алкоголя. Господи, ну почему это так приятно?

Я не возмущаюсь ни тогда, когда его ладони перемещаются на мои ягодицы и сжимают их. Ни тогда, когда, оторвавшись от моих губ, он приподнимает меня и усаживает на кухонный островок. Стягивает с меня свитер, оставляя в полупрозрачной майке.

Сейчас бы лифчик не помешал. Иначе еще одно движение и я окажусь полуголой. Хотя, кажется, выгляжу я в глазах Кротова даже в майке именно так. Он неотрывно смотри на мою грудь. Несмотря на то, что на кухне жарко и мои щеки полыхаю, у меня торчат соски, как будто я побывала на холоде. Хочется взять и прикрыться руками.

— Даниил Леонидович, извините, что прерываю, — не сразу понимаю, что это не в моей голове. К Кротову действительно обращаются. Боже, какой позор. — К вам приехали гости.

— Какие гости?

— Те самые. Выйдете?

— Какие на хер гости? — раздраженно бросает он. — Сиди тут и не рыпайся, — недовольно произносит Даня, зыркнув на меня.

А затем выходит из кухни. Наспех надеваю обратно свитер и слезаю с кухонного островка. Да, что, блин, со мной происходит? Почему я вечно оказываюсь на какой-нибудь поверхности рядом с Кротовым.

Я не собиралась выходить на улицу. Кой черт меня дернул взглянуть в окно, я не знаю. Около поста охраны стоят две девушки. Кротов о чем-то говорит с ними и, кажется, выпроваживает. Когда я осознаю, что это за девицы, у меня внутри все переворачивается.

Да что ж я за дура такая? Этот идиот забыл, что намечались проститутки. А я еще чуть-чуть и лишилась бы девственности на кухонном столе. Ну ладно он, но я-то?!

Не подавай вид, что тебя это задело, кретинка. Только не подавай. Делаю глубокий вдох и принимаюсь отмывать липкие руки. А потом зачем-то наливаю водку в стакан с соком. Я никогда не пила водку. Да я вообще не пью. Но сейчас мне отчаянно хочется выпить и словить то, ради чего все пьют. Зачем? Да черт его знает.

Первый пробный глоток — очень даже приятный вкус явно за счет мандарин. А затем я выпиваю все содержимое залпом.

— Ого. Даже не знаю, радоваться или огорчаться. А не многовато ли тебе сразу? — поднимаю взгляд на подпирающего дверной проем Кротова. Давно он здесь?

— Для дочери алкоголика в самый раз. Мне нужно домой. Вызовите мне такси. Сейчас.

— Попадешь домой завтра вечером.

— А я сказала сегодня и сейчас.

— А я сказал завтра вечером. Что за психоз на ровном месте?

— У вызванных проституток спросите, — да заткнись ты, дура!

— Ясно. Не вызывал я их. Это недоразумение. Забудь. Реально херня вышла. Долго объяснять, да и ни к чему.

— Я не шучу. Мне нужно домой.

— А мне нужна ты здесь.

— Для этого есть проститутки, которые еще недалеко двинулись. Верните их, чтобы ночка была не испорчена. А я с вами трахаться не собираюсь. Так что все равно облом.

Я ожидаю какой-нибудь колкости, но не того, что этот гад начнет закладывать пельмени в пароварку. Я точно идиотка, ибо засмотрелась на эту картинку, как загипнотизированная.

Очухиваюсь только тогда, когда он в очередной раз берет меня за руку и ведет за собой. В этот момент я ощущаю разлившееся по телу тепло и какое-то странное чувство. Это действие алкоголя. Иначе я не знаю, как объяснить то, что спокойно отношусь к тому, что Кротов подталкивает меня на диван. Рядом с журнальным столиком на полу стоит моя подарочная коробка. Но он не спешит ее открывать. Вместо этого перемешивает колоду и раскладывает карты. Встань и уйди. Он ничего мне не сделает в этом случае.

Ну что я за тряпка такая? Он только что собирался трахать проституток. А я? А я сижу и как дура смотрю на карты, вместо того, чтобы встать и уйти. Когда я потеряла чувство гордости?

— Не буду я с вами играть на раздевание.

— Не бойся, я поддамся.

— И какой тогда в этом смысл?

— Люблю быть голым.

Ну это же очередной подвох, дура. И ведь ведусь. Выигрываю три раза подряд, и, кажется, пора бы остановиться ввиду того, что Кротов уже снял часы, цепочку и футболку. Но не останавливаюсь. Хотя не смотреть на его голый торс становится сложно. Только слюни бы не потекли.

Он в очередной раздает карты, а я впервые замечаю на его большом пальце правой руки шрам. Пялюсь на его руку, запоминая каждый участок. В голову тут же приходит странная мысль. Знай я тогда в отеле об этом шраме, я бы непременно нащупала его, распознав, что я проснулась не в тисках Савицкого. Руку Игоря за ту ночь я изучила вдоль и поперек.

Вот только зачем я снова об этом думаю? Не буду я просыпаться с Даней в одной кровати. Не буду.

— Что такого с моей рукой, что ты так на нее смотришь?

— Я смотрю на ваш шрам на большом пальце.

— И что с ним?

— Все в порядке с ним. Ходите.

— А может, мандавушки? — пододвигает мне бокал.

— Вы бы, блин, мандавошек еще предложили.

— Чего нет, того, к счастью, нет.

— С таким-то образом жизни и любовь к проституткам — это удивительно. Мне кажется, живности в ваших трусах хватает, — любой другой за такой «комплимент» мне бы отсыпал леща, этот же смеется. — И что смешного?

— До меня вдруг дошло. Меня во время секса никогда на «вы» не называли. И я представил, что мы трахаемся, а ты «а вы носки с себя снимите?» или что-то в этом духе, — примерно так я себе и представляю наш секс. Именно на «вы». — А чего ты вспыхиваешь? — это он намекает на мою красную морду? — Ну ты же понимаешь, что секс между нами — это просто вопрос времени. Ну неделей раньше, неделей позже, суть-то одна. Ты не можешь этого не понимать.

— Ходите.

— Почему ты воруешь? — внезапно произносит Кротов. Это, чтобы усыпить мою бдительность и в итоге выиграть? Облезешь. У меня хорошие карты.

— Не знаю, — пожимаю плечами. А ведь я реально не знаю, зачем это делаю. Раньше понятно. — Сейчас это все возникает внезапно. Не могу себя контролировать. Какой-то импульс и вот я уже ищу себе подходящую жертву.

— И как давно ты это делаешь?

— Как сбежала из детдома, так почти сразу и начала. Накопленные деньги не удалось взять с собой, а идти к метро попрошайничать и делиться с каким-то хреном, мне не хотелось.

— А почему именно богатые? Потому что не заметят пропажу?

— Потому что сволочи. Я как только попала на улицу, попросила купить батон. Просто батон. Не деньги на сигареты или пиво. А просто булку. Мужик одет был как с иголочки. При деньгах, к гадалке не ходи. Сел в итоге в дорогущую машину. Для него купить батон — это как плюнуть. А те, кто одеты обычно и не имеют ничего за душой, давали копейку. Да, копейку, которую нужно было копить, чтобы что-то купить. Но давали. В общем…, — замолкаю, поняв, что ляпнула лишнее. — Неважно.

Очередной тур снова выигрываю я. В этот раз Кротов снимает с себя один носок. Следующий раунд первый раз проигрываю я и аналогично снимаю носок. Последующий тоже продуваю я и остаюсь с босыми ногами.

А дальше, когда Даня приносит тарелку с пельменями, я теряю голову. Вот тебе и манду. Неприлично столько есть даже одной, а уж при ком-то. Особенно неприлично то, что Кротов при этом съел какие-то три мандушки.

— Деточка, не подумай, что мне жалко, но ты не лопнешь?

— Нет. Думаю, по мне видно, что жирок остается во мне. Ходите.

Я снова проигрываю очень быстро и снимаю с себя цепочку. Хочу соскочить и сбежать отсюда, но Кротов настаивает на очередной партии, которую я снова ожидаемо проигрываю и снимаю свитер.

— Я больше не буду.

— Будешь. Играем минимум до десяти. Желание именинника — закон.