Любовь – это путешествие - О'
Он пошатывается, и я кое-как успеваю его поймать, морщась при этом от исходящего от него запаха.
– Маркус, что происходит?
Прошло три месяца с тех пор, как я ушел с ужина с Адди и нашел Маркуса, бредущего пьяным посреди дороги возле дома с бутылкой в одной руке и телефоном в другой. С тех пор я старался как можно чаще бывать с ним, но этого мало. Ему требовалась серьезная помощь. В сентябре на пару недель приезжал Люк, да и Грейс довольно долго пробыла в Чичестере – признаться, куда дольше, чем я ожидал. Они с Маркусом хорошо ладят, ему с ней спокойно, вот только Грейс уехала в Бристоль, чтобы отвлечься от лондонской модельной тусовки, а Люк уже вернулся к Хавьеру в Нью-Йорк.
Дни становятся короче и пасмурнее, а Маркус ведет себя все более странно. На прошлой неделе он пытался забраться на мусорный бак, а когда я спросил, зачем, он только палец к губам прижал.
– Всему свое время, друг мой. – Прилипшая к его футболке пустая пачка из-под чипсов трепетала на ветру, как крылья бабочки. – Всему свое время.
Сегодня вечером мы с Адди собирались в Уилтшир – я наконец-то решил познакомить ее со своими родителями, но придется все отменить – не могу бросить Маркуса в таком виде. Представить страшно, какая из-за этого выйдет ссора, но что поделать.
– Я знал, что ты придешь, – бормочет Маркус, когда я помогаю ему добраться до дивана. – Знал.
– Да, я здесь, – устало киваю я, усадив Маркуса. – Так, тебя что, сейчас опять стошнит?
– Чего? Нет! Прекрасно себя чувствую.
Ну конечно, словно можно игнорировать кислый запах рвоты. Сажусь в кресло возле Маркуса и смотрю в пол. Я совсем выбился из сил, в мыслях навязчиво крутится стихотворение, что-то про «усталость дающего» и «безответную пустоту», но я слишком устал для сочинительства.
Магистратура дается мне нелегко, даже на очно-заочном: каждую свободную минуту приходится заниматься. Я уже и забыл, что учиться так сложно. Пока слонялся по Камбодже и читал современные романы, из головы вылетели и Чосер, и Спенсер – в общем, все, что учил наизусть к выпускным экзаменам. Летом, когда я проводил дни дома с Адди, вечерняя работа в баре не напрягала, но теперь, из-за поздних смен, мне все труднее и труднее вставать рано и заниматься. Да еще мама время от времени прощупывает почву: достаточно ли я отчаялся, чтобы просить милостыню у родителей.
Надеюсь, знакомство с Адди родители воспримут как знак перемирия. Честно говоря, в глубине души мне не верилось, что они совсем перестанут помогать мне финансово. Я надеялся, мама с папой смирятся с моим переездом в Чичестер и снова начнутся переводы на карту. Признавать собственную зависимость не очень-то приятно. Да и, судя по их поведению, надеялся я зря…
– Я тебя спасу, друг. – Маркус тычет в меня пальцем. – Ты все поймешь, все-все, придет день. Да, придет.
– Что ты несешь? – грубо спрашиваю я. Хотя зря, он едва языком ворочает.
– Я докажу… Она тебе не подходит. В смысле, Адди. Плохо влияет, да… Думаешь, это меня надо спасать? Меня? Ты…
В последнее время он постоянно говорит про Адди, вспоминает, насколько лучше была наша жизнь до нее, и требует, чтобы я ее бросил. Мне хочется верить, что его фиксация на Адди – симптом более серьезной болезни. Скорее всего, алкоголизма, а может, чего-то еще. В любом случае, это ужасно. Как бы я ни старался оградить Адди от происходящего, она знает, что Маркус ее терпеть не может.
Я иду на кухню, по дороге задев коробочку с китайской едой, и лапша, похожая на длинные кишки, вываливается на пол.
Бардак на кухне еще хуже, чем в гостиной. Всюду грязные тарелки, ни одного чистого бокала и даже нет жидкости для мытья посуды.
В последний раз Маркусу было настолько хреново, когда Индия ушла от Джоэла. И я все гадаю, в чем дело на этот раз. Что в нем изменилось? Почему он так отчаялся и вновь потерял себя? Индия и отец с Маркусом не общаются, и денег не переводят, так что он нуждается во мне как никогда. Ради оплаты за квартиру и выпивку он идет на омерзительные вещи: пару недель назад я вытаскивал его телефон из лужи соуса на полу и заметил открытую анкету на сайте эскорт-услуг.
– Выпей воды, – я передаю ему стакан. – Пойду куплю нормальной еды. Полезной.
– А потом вернешься? Поешь со мной? – Он поднимает на меня остекленевшие глаза.
– Да, вернусь и останусь.
– Хорошо. – Он улыбается и обмякает на диване. – Хорошо.
– Адди, успокойся…
Сидя в кабинке учительского туалета, я прижимаю телефон к уху и всхлипываю. Нельзя, чтобы кто-нибудь услышал, что я плачу. Через десять минут звонок, и надо вдохновить полный класс капризных подростков на изложение причин кровавой битвы на реке Бойн.
– Я так больше не могу, Деб, – шепчу я. – Это сводит меня с ума! Но я совсем не хочу быть такой! Пару дней назад мне показалось, что Маркус роется в мусоре около нашего дома.
– Чего?!
– Но, когда я спустилась, его там не было. Наверное, у меня крыша едет!
– Не едет, просто Маркус тот еще тип.
– Тебе не кажется, что он хочет рассорить нас с Диланом?
На другом конце молчание. Зажмуриваю глаза так крепко, что, открыв их, вижу маленькие красные точки.
– А ты сама как думаешь? – после долгого молчания спрашивает Деб.
– Так и думаю. Серьезно. Конечно, у этого парня большие проблемы, он завтракает виски и все такое… И со стороны Дилана очень мило ему помогать, вот только он… злой. У него на меня зуб. По-моему, он за мной следит.
– Следит?!
– Ну, или я просто параноик, как в случае с мусоркой. Сама уже не понимаю. Так или иначе, Дилан опять у него, знакомство с родителями тоже сорвалось…
Плечи трясутся от рыданий. Смахиваю слезы с юбки – слава богу, она черная, дети ничего не заметят.
– Это само по себе уже подозрительно… Сколько раз у вас накрывалась поездка в Уилтшир из-за Маркуса?
– Четыре, – мигом отвечаю я.
– Знаешь, это уже серьезно.
– При этом, если у нас с Диланом никаких планов на вечер нет, то и Маркус обходится без срывов! – Я смотрю на часы на экране телефона. – Ой, нужно взять себя в руки.
– Ты уверена, что дело в Маркусе? Не в Дилане?
– Ты про что? – удивляюсь я, одновременно пытаясь отсморкаться.
– Он не обязан идти к Маркусу по первому зову.
– Он хороший друг, – объясняю я, вытирая глаза. – В том-то и беда.
– Может быть и так…
– Может быть?
– Или он использует Маркуса как оправдание.
– Думаешь?..
– Не знаю. Но уж больно странно. Трудно поверить, что вся эта неразбериха – дело рук одного лишь Маркуса. Знаю, ты считаешь его злобным, но… вряд ли все так просто.
В ее словах есть доля истины. Я во всем виню Маркуса, потому что на него сердиться проще, чем на Дилана. Мне и самой это приходило в голову. А потом Маркус пишет какой-нибудь ехидный пост в соцсети, и я не могу отделаться от мысли, что это про меня. Или ему срочно нужна помощь, когда мы с Диланом только помирились, и все вроде начинает налаживаться. Или Дилан возвращается от него и поглядывает на меня странновато, словно настороженно. И я сразу думаю: «Это дело рук Маркуса».
– Мне нужно идти, Деб, – заканчиваю разговор я. – Спасибо, что нашла время поговорить.
– Заезжай после работы. Поиграем в настолки с папой.
Уют родного дома… Закрываю глаза.
– Да, с радостью. Спасибо.
Выхожу из кабинки и чуть не врезаюсь в Этьена. Сердце пропускает удар.
– Все в порядке? – спрашивает директор.
Хуже вопроса сейчас не придумаешь.
– Да, – дрожащими губами произношу я. – Все хорошо, спасибо. Я тут иду…
– Адди… – Этьен берет меня под руку.
В его голосе столько сочувствия, что я не выдерживаю. Плечи снова начинают дрожать.
– Пойдемте в мой кабинет. Попрошу Джейми присмотреть за вашим классом. Десятый, верно?
Киваю, вытирая нос рукавом. Этьен провожает меня до кабинета, и я стою посреди комнаты и рыдаю, пока он не возвращается.
– Все, с уроком разобрались. Садитесь, пожалуйста. Так что случилось?
