Татьяна Алюшина - Двое на краю света
– Напомни мне, – просипела я, – почему мы должны конспирироваться?
– Потому что я все еще один из руководителей экспедиции, а ты моя подчиненная, хоть и формально, но все же, – осторожно поцеловал меня в щеку и в висок он и закончил мысль: – Мало того что это просто некрасиво при таком раскладе, но еще и нарушает внутренний устав экспедиции.
– К черту устав! – таяла я под его короткими нежными поцелуями. – И туда же формальности! Идем, нет, бежим в эту твою каюту!
Бежать не очень получилось – дважды Краснина останавливали по дороге, обращаясь с какими-то организационными вопросами, я топталась рядом, изображала деловитость на лице, мол, тоже по служебной надобности тут с начальством гуляю, и переживала внутреннюю шаркающую по нервам неловкость и от задержки, и от смущения. А Павел Андреевич строго, по теме и коротко что-то отвечал, и мы продолжали ускоренное целеустремленное движение.
И – ура! Все-таки добрались до этой каюты, не встретив никого в коридоре!
Говорить нам было некогда, да уже и незачем – и он целовал меня, то медленно и невероятно сексуально, так что у меня голова начинала кружиться, то страстно и напористо, и мы потерялись в этих поцелуях, друг в друге, в наших телах и в нашем соединении…
– Краснин, – позвала я, приходя потихоньку в себя, повернулась и посмотрела на распластанного рядом мужчину.
– Я сейчас, – пообещал нечто неопределенное он, открыл глаза и посмотрел на меня. – Что, нам куда-то пора?
– Пора, – подтвердила я его предположение и спросила: – У тебя есть женщина?
Он громко вздохнул, перевернулся на бок, подперев голову одной рукой, посмотрел на меня не самым радостным взглядом, но таки ответил:
– Нет. У меня нет женщины, с которой я бы встречался длительное время. И ни с кем сейчас нет отношений.
– То есть ты обходишься короткими связями?
– Можно сказать и так.
– Студентки, аспирантки, коллеги? – допытывалась я.
– Никогда, – немного более напряженно ответил он. – Предпочитаю встречаться с женщинами вне моей работы.
– И где ты с ними знакомишься?
– Это допрос? – приподняв одну бровь, холодновато усмехнувшись, спросил он.
– Ну, почти, – не испугалась я его холодности. – Меня гложет сильное любопытство про тебя и твою жизнь. Это же нормально.
– Наверное, – кивнул он, наклонился и поцеловал меня легким поцелуйчиком в нос, заглянул близко в мои глаза, коротко поцеловал в губы, отклонился и, почти по-деловому, принялся объяснять: – Меня еще отец учил: на работе можно заводить отношения только в одном случае: если собираешься жениться. Все остальное – это сплошные проблемы и тяжелая помеха нормальной работе. Я знакомлюсь с женщинами в кафе или на конференциях научных, даже на бензозаправках, в магазинах.
– В экспедициях, – подсказала я.
– Нет, – покачал он головой. – Это категория – работа. Ты небывалое и единственное исключение.
– Это точно, – кивнула я, добавив про себя мысленно, что он и не представляет, какое я исключение, и продолжила допрос: – И что, не влюблялся всерьез, так, чтобы захотелось жизнь изменить?
– Влюблялся, конечно, но не до такой степени. Да и девушки быстро охладевали чувствами и сбегали через три-четыре месяца, когда обнаруживалось, что меня скорее нет рядом. А от некоторых сбегал я, – усмехнулся он.
Понятно, почему ему до сих пор еще ни одна дама не предъявила наглядное доказательство его способности к размножению! Человек он ответственный, поэтому с малознакомыми дамами, скорее всего, предохранялся, они же ему справок о здоровье не предъявляли, не то что я, новоявленная сотрудница с медицинской книжкой. Вот только с Глорией он как-то прокололся, но это понятно – она была слишком прекрасна, чтобы мужчина вспоминал и думал об осторожности и чтобы в ее адрес могла возникнуть хоть какая-то мысль о болезнях или обмане.
А Краснин тем временем перевел стрелки на меня:
– А у тебя есть с кем-то отношения?
– Нет.
– А отец твоего ребенка? – понизив немного голос, провел он пальцами по всей длине моей руки, от плеча к пальцам, еле касаясь.
Ну вот что он вытворяет со мной своим голосом и этими прикосновениями, а, отец моего ребенка?!
– Он очень хороший человек и настоящий, достойный мужчина, – подпустила я немного повода для ревности. – А что?
– Тогда почему этот настоящий мужчина не с тобой? – напрягся-таки голосом слегонца Краснин.
Со мной! Еще как со мной! Лежит и, соблазняя, гладит по ручке!
– Так получилось, – туманно ответила я.
– А он видится с сыном, помогает вам? – весьма заинтересованно расспрашивал Краснин, при этом переместив свои поглаживания в область моей чувствительной груди.
– Он не знает, что Архип его сын, – уже заводясь и загораясь, чуть хрипловато ответила я.
– Ты его сильно любила? – понизив голос до шепота, придвинулся ближе ко мне Краснин.
– Нет. Я его не любила… – тоже шепотом, но уже интимным ответила я.
Все! Доигрались в допрос друг друга! То, что началось как легкое, шаловливое поигрывание, привело к серьезным последствиям, и мы уже целовались, словно после долгой разлуки обрели друг друга, и затянуло, и понеслось… доведя до еще одного оргазма на двоих!
– Вот теперь на ужин точно пора! – тормошил меня Краснин, быстро целуя. – Павла, вставай, опаздываем!
– Краснин, – не открывая глаз, спросила я. – Ты часом не с мамой живешь?
– Нет, мама живет отдельно, – усмехнулся он. – Почему ты спрашиваешь?
– Навеяло, – соизволила я таки открыть глаза. – Моя будила меня посреди самого сладкого сна, куда-то там придумав вместе идти, и говорила эти вот слова: «Вставай, опаздываем!» С тех пор, с детства, терпеть не могу, когда мне так говорят и обламывают самые лучшие минутки сна.
– Договорились! – рассмеялся легко он. – Никогда не стану тебя так будить, придумаю что-нибудь другое. – Поцеловал коротко и весело спросил: – Ну и что, ужинать-то пойдем?
Ужинать мы пошли. Порознь. Сначала я покинула каюту по всем правилам конспирации, выглянув предварительно в коридор и убедившись, что там никого нет, а через какое-то время и Краснин, спокойно и гордо, не нуждающийся в таких мерах предосторожности. Вот ведь!
Нет, понятное дело, что можно порадоваться такому нечаянному приключению, но мне отчего-то не было весело. Может, когда-нибудь я стану со смехом вспоминать и рассказывать о нашем официальном выкании и утаивании ото всех наших истинных отношений. Но сейчас меня это начинало раздражать и напрягать донельзя!
Да, собственно, какого, понимаешь, хрена?!
Я тут за него, можно сказать, замуж собралась, а тут какие-то тайны мадридского двора с тяжелыми любовными историями, требующими полной секретности!
