Сесилия Ахерн - Как влюбиться без памяти
— Ну что ж, удачи, Элейн.
— Спасибо. И вам тоже, — улыбнулась она.
Он посмотрел на меня, потную и красную от возни с тестом, и улыбнулся.
— Ей предстоит узнать парочку секретов о Марвине, — прошептала я. Адам закашлялся от смеха.
— Я думал, ты нас не слушаешь, — наконец выговорил он.
— Двадцать процентов — слушала, восемьдесят — взбивала тесто.
— Давай помогу. — Он потянулся, чтобы взять яйцо.
— Главное, не швыряй его в стену, — пробормотала я.
Адам хмыкнул и разбил яйцо.
— Ты очень остроумная. — Он оглядел меня и покачал головой.
— Что, в муке перемазалась?
— Нет.
— Белки надо отделить от желтков. — Я пододвинула ему миску.
— Я не умею. Ты лучше меня знаешь, как отделять одно от другого. Типа зерна от плевел.
— Боже, Адам, ты уже заговариваешься. Чем дальше, тем страньше.
— Это последствия веселой жизни в компании с тобой.
Элейн с улыбкой наблюдала за нами.
— Ладно, давай я разделю три яйца и ты три, — предложила я, и он согласился.
Адам разбил яйцо, перепачкался и скривился, а потом вылил желток в одну миску, а в другую выбросил скорлупки и белок. Второе яйцо он просто раздавил всмятку, а с третьим более-менее справился. Я попыталась выловить скорлупки из белков. Потом, вместо того чтобы высыпать сахар в желтки, сыпанула его в белки. Я, конечно, попыталась это исправить, но ничего толком не вышло. Надеюсь, наша инструкторша этого не заметила. Адам тихо давился от смеха. Так, теперь добавим ванилин и экстракт лимона. Ну все, можно взбивать. Адам, разумеется, задумался о чем-то своем — надо полагать, о драгоценной Марии. Мне стало смешно, и я мазнула себе взбитым белком по подбородку, так что получилась белая борода, и, обернувшись к нему, произнесла надтреснутым, резким голосом, как у его отца:
— Сын мой, ты должен возглавить компанию! Ты Бэзил, черт подери, ты об этом грезил!
Он удивленно вытаращился на меня, а потом откинул голову и расхохотался — громко, во весь голос, настолько заразительно и весело, что все вокруг оглянулись.
Инструкторша бросила на нас неодобрительный взгляд, Адам извинился, но смех продолжал распирать его изнутри.
— Извините, я на одну минутку, — сказал он и поспешно вышел в коридор, откуда до нас донесся его громкий, всхлипывающий хохот.
Теперь все в классе смотрели на меня. Я вытерла белую бороду и с улыбкой развела руками.
* * *— Твой пирог в духовке. Будет готов через двадцать минут. На, держи, здесь холодно, — сказала я, подойдя к Адаму сзади. Я протянула ему пальто, затем бокал шампанского. — У нас перерыв десять минут, потом будем покрывать глазурью.
Я отпила глоток шампанского. Он посмотрел на меня, в глазах плясали чертики, а потом снова расхохотался. Он смеялся так весело, что я не удержалась и тоже засмеялась… вместе с ним или над ним, я и сама этого толком не понимала. Наконец он успокоился, потом снова принялся хохотать, но в итоге все же унялся.
— Давно я так не веселился, — сказал он. От мороза у него шел пар изо рта.
— Да не так уж это было и смешно.
Он снова согнулся пополам.
— Нет, было, — с трудом выговорил он.
— Если бы я знала, что яичная борода способна тебя так порадовать, я бы уже давно ее себе нарисовала, — улыбнулась я.
— Это не борода. Это ты. — Он весело смотрел на меня, глаза его сияли. — Ты лучше любого лекарства. Тебя нужно выписывать вместо антидепрессантов.
Меня искренно тронули его слова. Раньше он и близко не говорил мне ничего такого приятного, я впервые почувствовала, что, возможно, и вправду помогаю ему. Но, вместо того чтобы сказать ему что-нибудь ласковое, я включила психотерапевта:
— А ты когда-нибудь принимал антидепрессанты?
Он ненадолго задумался, возвращаясь опять к роли пациента, от которого ждут ответа.
— Да, один раз было. Я пошел к психотерапевту, рассказал, как я себя чувствую, ну он мне их и прописал. Но на самом деле они мне слабо помогли, и через месяц я бросил их пить.
— Потому что они не могли устранить суть проблемы, — сказала я.
Судя по тому, как он на меня посмотрел, ему не слишком понравилось мое замечание. Он понял, что я опять пытаюсь вынудить его пойти к врачу. Так что я слегка притормозила.
— А вот печь пироги — замечательный способ устранить проблему на корню, — улыбнулась я.
— Конечно, потому что ты точно знаешь, что делаешь и зачем, — согласился он.
— Конечно.
Мы оба замолчали, и я подумала — может быть, это тот самый момент, когда надо признаться в том, что творится у меня в душе. Или достаточно его намека на то, что он все понял? И, словно почувствовав, что сейчас произойдет, он очнулся и нарушил наше молчание.
— Ладно, пора заняться глазурью.
Прежде чем украшать пироги, мы должны были достать их из печи. Из всего класса только у нас одних пирог провалился в середине. По какой-то неведомой причине, едва мы извлекли его из духовки, он сказал «пу-уф» и осел прямо у нас на глазах. А мы осели на пол и так истерически хохотали, что я едва не описалась. И тут нас очень вежливо, но твердо попросили покинуть помещение.
Глава XV
Как пожать то, что посеял
По дороге к ресторану, где Мария праздновала свой день рождения, мы зашли в супермаркет, чтобы украсить свой пирог. Оба мы были в приподнятом, полубезумном состоянии и, вероятно, со стороны походили на пьяных. Мы оба слишком давно ничего подобного не испытывали. Адам нес наш недопекшийся пирог с дырой посредине — выполнена эта красота была в форме сердца, а края обгорели.
— Это самый уродливый пирог, какой я когда-либо видел, — смеясь, сказал Адам.
— Ему надо просто сделать небольшую подтяжку лица, — отмахнулась я, пробираясь вдоль полок. — А-га! — Я взяла банку со взбитыми сливками, потрясла ее и сняла крышку.
— Эй! — сердито закричал продавец.
Адам немедленно достал пачку банкнот, и продавец тут же умолк. Адам держал пирог, а я его разукрашивала. Первая попытка оказалась ужасной: я недостаточно хорошо встряхнула спрей, и сливки с легким пшиканьем растворились в воздухе, забрызгав и пирог, и Адама.
— Я бы сказал — двадцать процентов на пироге, а восемьдесят у меня на лице.
Я едва не свалилась от хохота. Когда мы оба слегка успокоились, я предприняла вторую попытку. Она оказалась более успешной. Когда я закончила, Адам задумчиво оглядел результат. Поразмыслив, он взял пакетик со всякой украшательской ерундой и извлек оттуда несколько штуковин, похожих на молочные зубы. Руки у него тряслись от смеха, но он все же умудрился прилепить несколько зубиков.
