Француаза Бурден - Хрустальное счастье
– Хорошо, – вздохнул Даниэль. – Я запрещаю вам портить мне ночь, это самая прекрасная ночь в моей жизни! Я поговорю с Винсеном, но не сейчас. Дайте ему жениться на его люцерне… и дайте мне крестить моих близнецов, ладно?
Он обращался большей частью к Мари, которая неохотно согласилась. Видя, что гроза уходит, так и не разразившись, Тифани радостно улыбнулась Сирилу, снова села рядом с дядей и спросила у него:
– Как, ты сказал, их назвали? Альбан и Милан?
– Именно…
– И вы уже выбрали крестных родителей?
Даниэль закатился смехом, потом подвинул свой пустой бокал к Мари.
– Достань еще одну бутылку, – сказал он ей, – я определенно не хочу спать!
Опершись на локоть, Беатрис разглядывала профиль Винсена. Уже час, как рассвело, но он все еще спал, безусловно, уставший после их ночных забав.
Очень медленно она выпрямилась, села. Надо ли ей будить его или нет? У него точно была назначена встреча во Дворце правосудия, он ведь отказался брать отпуск. Их свадьба должна была состояться завтра, в субботу. К сожалению, вопрос о медовом месяце не стоял. Ей не удалось убедить его отдохнуть и пришлось скрыть свое огорчение. Тем не менее, неделями она мечтала о бегстве в Венецию, Санкт-Петербург или о каком-нибудь другом романтическом путешествии, которым он бы ее удивил. Ей пришлось вернуться на землю, когда она завела об этом разговор. Он категорически отказался откладывать уйму своих дел, его работа была прежде всего.
Последний раз нежно взглянув на него, она бесшумно поднялась. Снедаемая любопытством, она любила выходить из комнаты и гулять по особняку, каждый раз в страхе быть замеченной кем-либо. Сегодня вечером предполагался ужин, чтобы познакомить ее со всеми членами семьи, которым она еще не была представлена. Пока же она с трудом могла перемещаться по коридорам, чувствуя, что она не у себя дома.
У себя дома… Мысль была немного экстравагантной, удивительной. Стать женой Винсена и жить здесь в дальнейшем, это вызывало у нее головокружение. В течение всего их романа, этих долгих месяцев уговоров жениться во второй раз, он считал неуместным приводить ее домой. И потом, накануне, он, наконец, уступил, потому что больше не мог отказывать. Она понимала, что ей надо было бы еще во многом его убедить, приложить много усилий, настолько он еще казался сдержанным.
На комоде времен Наполеона III, тонко инкрустированном, она заметила фотографии, которые собралась внимательно изучить. Кроме Мари, которую она сразу же узнала, большинство лиц были ей незнакомы. Она взяла одну из позолоченных деревянных рамок и подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть. Очень красивый молодой человек с серыми глазами, который стоял не улыбаясь, был так похож на Винсена, что это определенно был Шарль Морван-Мейер. Она посмотрела на него некоторое время задумчиво, в поисках различий между отцом и сыном. Потом поставила фотографию на место, и взяла другую. Это был Винсен, намного моложе, в плавках, который возился на берегу реки с темным мальчиком, похожим на цыгана.
– Это Ален, один из моих кузенов, – сообщил Винсен, неслышно появившийся у нее за спиной.
– Ты проснулся?
– Да, и уже опаздываю…
Он наклонился и поцеловал ее в шею. Она спросила:
– А это кто?
Хотя она задала вопрос без задней мысли, она заранее боялась ответа.
– Магали, – ответил он без волнения.
Так это была она, эта великолепная рыжая девушка с зелеными глазами, с фигурой богини и улыбкой, полной отчаянной чувственности.
– Она останется здесь? – забеспокоилась Беатрис.
Она почувствовала, что Винсен отошел, тем не менее, не стала оборачиваться.
– В сорок два года у меня, естественно, есть прошлое, – сказал он мягко. – Если эта фотография тебе мешает, я поставлю ее в другое место.
Прежде чем она смогла ответить, он протянул руку и взял рамку.
– Мне, правда, надо одеваться, – добавил он – Если хочешь, я довезу тебя до остановки такси по дороге.
Ей надо было, еще кое-что подготовить к завтрашней свадьбе, и она взяла у Мари недельный отпуск.
– Да, спасибо, дорогой, – пробормотала она, когда он покидал комнату.
Вот каких ошибок она больше не должна была делать. Что она выиграла своим глупым вопросом? Что он поставит портрет своей бывшей жены на столе во Дворце правосудия? Конечно, он его не выкинет, он даже не предложил убрать его в ящик!
Раздраженная, она стала одеваться, чтобы не заставлять его ждать. Тем хуже, она примет душ дома, переоденется, потом одна займется приготовлениями. Он хотел устроить очень скромную свадьбу, в узком кругу, может, чтобы не ранить детей, и она испытывала некоторую досаду по этому поводу. После мэрии должен был состояться обед в Тур д'Аржан, где они заказали особую гостиную. Ужин и ночь они собирались провести вдвоем в шикарной гостинице Сен-Жермен-ан-Лай у Казадеор. Программа, которая могла показаться романтичной, но которая не включала ни приема, ни банкета. Приглашены были только члены семьи и свидетели. Ни о чем другом он не хотел даже слышать.
Она завязала волосы в конский хвост, надела свои лодочки. Ни на секунду она не должна была дать ему почувствовать свое разочарование. Он, правда, не хотел снова жениться и делал это только ради нее, а это уже много значило.
– Ты готова? Превосходно, поехали, я уже опаздываю…
Очевидно, никакого завтрака сегодня утром не будет. Она, не возражая, пошла за ним к большой лестнице, потом через холл, где они никого не встретили. Не успела она задержать взгляд на роскоши убранства, как они уже были на улице, где их встретил мелкий дождик.
– Хоть бы завтра была хорошая погода! – воскликнула она.
– Дождик на свадьбу – к хорошему браку, – мило заметил он.
Как и договорились, он довез ее до остановки и, высадив, тронулся со свистом. Но вместо того чтобы взять такси, она зашла в бар и заказала кофе с круассанами. Прохожие торопились по авеню Виктора Гюго, и она подумала, что у нее впереди был еще целый день, чтобы подготовиться к противостоянию племени Морван-Мейер. Сначала она должна была найти подходящую одежду, что-то элегантное, что выделит ее и что было бы более оригинальным, чем маленькое черное платьице. На завтра она уже приготовила потрясающий костюм из шелка цвета слоновой кости от Ив Сен-Лорана, целое состояние, но скоро у нее больше не будет нужды в деньгах. Будь Винсен бедным, она все равно любила бы его, но всякий раз осознавать, что он богат, было приятно.
Богат? Может, и нет. У нее не было никаких сведений по этому поводу. Он был, к тому же, очень скрытным в отношении своих дел и своей жизни вообще. Он ограничился тем, что заставил ее подписать у нотариуса контракт о разделе имущества, который должен был защитить детей. «Защитить» было неприятное слово, но она согласилась из уважения к нему. Она хотела выйти за него замуж, потому что безумно любила его, и она не могла допустить мысли, что он подумает о чем-то другом. В его возрасте он был уязвим, у него были сомнения, и она постаралась его успокоить.
