Патрик Санчес - Подтяжка
— А когда я училась в колледже, то подрабатывала, сидя в будке на шоссе и собирая деньги за проезд. Так вот, помню, что мне разрешалось курить прямо в будке, обслуживая клиентов. Эх, было времечко. Теперь же дозу никотина можно получить только на морозе, — вздыхает Жизель.
Мы болтаем еще немного о слишком высоких ценах на сигареты, о том, как случилось так, что мы пристрастились к этой вредной привычке, к курению, о том, как тяжело прикуривать на ветру. Жизель поведала, что неподалеку отсюда расположено французское бистро, в котором нет отдельного зала для курящих (что, скорее всего, незаконно), все сидят вместе, и в меню при этом значится: «Сигары? Сигареты? Oui!». У меня появляется искушение записать название бистро, хотя я уверена, что Джим не пожелает туда идти. Побоится, что злобные французские повара заставят его есть козий сыр и лягушачьи лапки.
К тому моменту, как я вернулась в зал, доктор Редклифф уже приступил к следующей части лекции. Сев на место и оглядевшись, я замечаю, что на другом краю ряда сидит все та же Жизель. Она подмигнула мне, снимая пальто, и тут я замечаю, что на шее у нее золотая цепочка, а на цепочке висит кулон — маленький медвежонок, чьи глаза высверлены, а в дырки вставлены бриллианты, прямо как у того, которого я нашла в машине Джима под креслом. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, хотя, кажется, на моем лице отразилось только изумление. Неужели в мире существует больше одного такого уродца?
28. Нора
— Ты уже бывала здесь? — спрашивает Оуэн через стол.
— Да, раз или два.
— Понравилось?
— Очень, — лгу я.
Мы находимся в «Азии» — модном загородном ресторане восточной кухни. Именно сюда, чтобы посидеть перед длиннющей стойкой суши-бара или выпить азиатского пива, съезжаются продвинутые молодые люди. Они появляются здесь не для того, чтобы поесть или утолить жажду, а чтобы себя показать и на других посмотреть. В любой день недели в здешних модных интерьерах толпится не менее двухсот холостых мужчин, одетых по последней моде. Крепкие тела на фоне лощеной обстановки смотрятся настолько впечатляюще, что никто и не замечает посредственной кухни и плохого обслуживания.
— Мне это место посоветовал коллега. Мимо я проезжал часто, но внутрь не зашел ни разу.
— Думаю, тебе здесь понравится, — снова лгу я.
— Ты часто обедаешь в ресторанах, а не дома?
— Ну, не сказала бы, что часто, но да, бывает.
— Мне следовало предложить тебе выбрать ресторан.
Я только улыбаюсь, хотя тоже жалею, что он не попросил меня выбрать ресторан. Уж этот я бы точно не выбрала — никак не хочется, чтобы взгляд моего спутника постоянно блуждал по залу, оглядывая местных сучек, натянувших джинсы «Джуси» и лайкровые футболки, из-под которых выглядывают плоские животы. Я тоже могу так одеться, тело-то мое в великолепной форме, но когда достигаешь определенного возраста, тридцати пяти, скажем, то в подобной одежде выглядишь глупо. Я уже несколько лет не заглядывала ни в «Аберкромби энд Фитче», ни в «У стены». Боюсь, что если войду туда, над дверью сработает какая-нибудь сигнализация. Так и представляю, как засверкают красные огни и бездушный металлический голос проскрежещет: «СОРОК! НЕ ВПУСКАТЬ! СОРОК! НЕ ВПУСКАТЬ!»
— Как долго ты работаешь в спортклубе?
— Пару лет. Да и веду я всего один класс.
— У тебя, подозреваю, есть и другая работа?
— Ну нет! Я независима и богата, — шучу я. — А в действительности… я работаю в консалтинговой компании, офис в центре города, и занимаюсь там дизайном.
— Творческая работа?
— Теоретически да, но контора наша довольно консервативна. Большинство моих работ соответствуют уже готовым шаблонам. А в свободное время я делаю проекты и для себя, вот где размахнуться можно.
— Да, плохо, когда на постоянной работе нельзя творить.
— Ну, что поделаешь. Зато она позволяет оплачивать счета без задержек, — отвечаю я. — А ты? Чем занимаешься ты?
— У меня своя компания, мы занимаемся финансовым планированием.
— Ого. Надо бы попросить тебя проинспектировать мои финансы.
— Легко.
Мы наслаждаемся вечером. Оуэн очарователен, я млею, уже только глядя на него. Он выглядит настоящим мужчиной и кажется человеком с достоинством — такого, как он, можно прямо сейчас посадить читать новости на «Си-эн-эн». Поедая тайские роллы, мы болтаем о работе. Пережевывая туна-татаки[34], он рассказывает мне о том, как рос в Пенсильвании, а я под пад-тай[35] — о своем детстве в Нью-Йорке. К тому моменту, как подали десерт из сладкого риса и манго, я запала на этого мужчину окончательно. Чем-то он отличается от всех остальных, с которыми я когда-либо встречалась… То ли дело в его зрелости, то лив уверенности, которой он так и светится, но я чувствую к нему влечение, которого ранее не испытывала ни к кому.
На выходе из ресторана нам приходится маневрировать, пробираясь сквозь толпящийся в баре народ. Я иду позади Оуэна и могу только догадываться о том, на что направлен его взгляд. Может, он ощупывает глазами шлюху в облегающем черном платье, что потягивает у стойки яблочный мартини, или разглядывает молоденькую блондинку, сидящую у суши-бара, не упустившую случая приодеться в «Вандербра». Среди этой публики я чувствую себя довольно комфортно. Почему бы нет? Выгляжу я хорошо. В тенденциях моды разбираюсь. Но осознание того, что дни молодежных развлечений для меня давно прошли, удручает.
По пути домой мы делимся впечатлениями от вечера и договариваемся встретиться вновь. Мне нравится общаться с Оуэном, но сейчас я чрезвычайно озабочена решением сделать пластическую операцию. Как мне выбрать врача? Когда удастся выделить на это время? Сколько будет стоить операция? Хватит ли мне отпуска, чтобы привести себя в порядок?
Доехав до моего дома, Оуэн паркуется у обочины и настаивает на том, чтобы проводить меня до квартиры. Мы идем от лифта к двери, и тут между нами повисает неловкое молчание, напоминающее мне о свиданиях, на которые я ходила в старших классах школы. В воздухе звенит напряжение — ожидание того, что случится дальше.
— Это правда был прекрасный вечер, — говорит он, когда мы останавливаемся у двери.
— Я тоже так считаю.
— Так я тебе позвоню?
— Конечно.
Снова неловкая пауза. Остается гадать, поцелует ли он меня.
— Что же… — недоговаривает он, наклоняясь ко мне.
Я ожидала поцелуя, но вместо этого он слегка меня обнимает. Когда мы отстраняемся друг от друга, я стараюсь скрыть разочарование.
— Спокойной ночи, — произносит он.
