Линда Гасс - Страстное заклинание
Клей проявлял явное беспокойство.
— Если ты действительно так думаешь, — сказала наконец Шелби, — то мы сможем вместе перенести все, что бы ни открыли нам эти письма.
Теперь она приперла Клея к стенке. Ему гораздо проще было признаться в том, что он неравнодушен к Шелби, чем в том, что письма пугают его. Она никогда не поймет, почему он столько лгал и скрывал содержание этих писем с того самого момента, когда Траски узнали об их существовании из прощального послания Дезире Форду.
Клей знал, что должен защитить свою семью, но все чаще задавал себе вопрос — какой ценой? Шелби значила для него гораздо больше, чем любая женщина, которую он встречал до сих пор. Они имели много общего. Оба были одиночками, которым очень хотелось снять с себя ярлыки, повешенные на них обществом. Шелби была необходима Клею, но он не мог оставить в беде свою семью. Особенно теперь, когда был уверен, что письма действительно повредят им. Клей знал, что надо делать.
Он взял руки Шелби в свои. На него смотрели ее огромные синие глаза, полные надежды. Волевое лицо Шелби казалось сейчас очень нежным.
— Шелби, эти письма не принадлежат нам. Они принадлежат моему дедушке. Если мы найдем их, давай просто отдадим ему, а сами будем продолжать жить дальше.
Она удивленно заморгала. Глаза ее, только что светившиеся счастьем и теплотой, смотрели теперь настороженно.
— Нет, эти письма принадлежат так же и мне. По крайней мере юридически. Я ведь все время говорила тебе, что хочу прочесть их, чтобы наконец до конца понять Дезире.
Стараясь, чтобы голос его звучал как можно мягче, Клей спросил:
— А если тебе не понравится то, что ты прочтешь?
Шелби залилась краской.
— Так что же ты все-таки скрываешь от меня? Что сказал тебе дедушка в беседке?
Клей не мог поделиться с Шелби своими тайными страхами, но вполне готов был передать ей слова дедушки.
— Он сказал, что в сердце тех, кто найдет эти письма, должна быть любовь, потому что, прочтя их, они увидят перед собой двух людей, которым не чужды все человеческие пороки. И он надеется, что их смогут простить.
Шелби смотрела невидящим взглядом в темную нишу камина.
— Простить за что?
— Я не знаю.
— Ты знаешь! И все время знал! — воскликнула она, сильно покраснев.
— Это неправда.
Шелби скинула руки Клея, словно их прикосновение стало вдруг обжигающим.
— Неужели ты не можешь хоть раз сказать правду?
— Я говорю тебе правду! Мой дедушка произнес именно эти слова.
Шелби горько усмехнулась.
— Очень удобные слова, не так ли? Ты знаешь, что у меня были сложные отношения с Дезире. А теперь ты говоришь мне, что я не должна читать письма, если в сердце моем нет прощения!
Клей не мог так просто спустить ей эти резкие слова.
— Ты думаешь, меня не волнует, что могут рассказать эти письма о моем дедушке? Конечно волнует. Но ты не просто хочешь узнать историю неудачного романа Форда и Дезире. Ты ждешь большего. Ты хочешь, чтобы письма объяснили, почему Дезире не могла тебя любить. Ты хочешь, чтобы эти письма оправдали тебя как личность, восстановили твою заниженную самооценку, а они не смогут этого сделать.
Кровь неожиданно отхлынула от лица Шелби. Ничего не соображая, она отшатнулась, но споткнулась о небольшую табуретку. Потеряв равновесие, она инстинктивно выбросила вперед руку, но мужчина, протянувший руку ей навстречу, был последним человеком на земле, от которого она когда-нибудь сможет принять помощь.
Потому что Клей видел ее насквозь. Клей знал теперь, что настоящая Шелби была испуганной, неуверенной в себе женщиной, которая только лишь притворялась «железной леди». Еще никогда в жизни Шелби не злилась так на человека, которому удалось ее понять. — Нет! — закричала Шелби, когда Клей протянул ей руку. Она удержалась на ногах, схватившись за край дивана. Затем бросилась к входной двери. За секунду до того, как она добежала до двери, ее с грохотом захлопнули, и перед Шелби выросла массивная фигура Клея Траска.
— Шелби, — прошептал Клей. — Прости меня.
Она почувствовала, что ей не хватает воздуха, но в глубине души знала, что злится вовсе не на Клея, а на то, что он слишком хорошо ее понимает.
Клей высказался довольно резко, но, как ни странно, прозвучавшая правда принесла Шелби чувство облегчения. Ей не придется больше задавать себе вопросы и беспокоиться об отношениях с Клеем.
Разве может он любить ее, зная, какая она хрупкая и уязвимая?
— Ты, кажется, читаешь меня, словно книгу, — голос Шелби срывался, но звучал при этом сухо и холодно.
Клей стоял, прижавшись к двери. Он прерывисто вздохнул и покачал головой.
— Ты ведь тоже хорошо меня понимаешь, — сказал он. — Но я думал, что это не помешает нам…
— Не помешает в чем?
— Не помешает испытывать чувства друг к другу.
Шелби недоверчиво усмехнулась.
— Послушай, Клей, игра закончена!
— Игра?
— Конечно. Игра, которая называется «я-неравнодушен-к-тебе-несмотря-на-все-твоинедостатки».
Клей пристально вглядывался в ее глаза.
— Это не игра. Я действительно к тебе неравнодушен.
Шелби отмахнулась от слов Клея, хотя это были именно те слова, которые она больше всего мечтала услышать.
— Я продам тебе землю. Ведь этого ты добиваешься? Как только найдутся письма, я… не уверена, что захочу здесь оставаться.
Клей растерянно разглядывал ее лицо.
— Дело не в земле.
— Разве? — Шелби не могла больше выдержать его взгляд. Сглотнув слюну, она продолжала: — Иногда мне кажется, что у нас любовный треугольник — земля твоя истинная любовь, а я — временная подружка, довольно забавная и даже полезная, но слишком несовершенная для настоящей любви.
— Я вовсе не пытаюсь хитростью выманить у тебя землю! — воскликнул Клей, напомнив Шелби об обвинениях База Матиса на балу Роз. Шелби подумала, что Баз неплохо знал расстановку сил. Клей Траск принадлежал к сливкам общества Луисвилла и должен был выбрать жену своего круга, вроде Хетер Скотт.
Шелби взглянула на его красивое лицо и сразу поняла, почему так больно было сознавать горькую правду.
— Неужели ты не можешь хоть раз быть со мной честным?
Клей не мог больше сдерживаться. Он обнял Шелби за талию и притянул к себе.
— Как я могу убедить тебя?
Шелби не могла противостоять близости его тела, желанию, горящему в глазах. Разве он не понимает, что можно закончить представление? Земля уже принадлежит ему. И незачем продолжать разбивать ее сердце! Она потянулась назад, чтобы оттолкнуть руки Клея, и случайно сбила со стоящего у двери столика старинную лампу. Цветной стеклянный абажур разбился на мелкие кусочки.
