Дженет Таннер - Дитя каприза
– Мне надо бы поблагодарить Лору-Джо, – сказала она, когда они добрались до двери.
– Поблагодаришь в другой раз. – Он взял губами мочку ее уха, и у нее подогнулись колени. – Лора занята. Она все поймет.
Они вышли на лестничную площадку, освещенную единственной яркой лампой. Он прислонил ее к стене, обхватив руками ее бедра, и крепко прижал к себе, так что она почувствовала его сильное тело.
– Да, ты красива. – Он целовал ее в шею быстрыми короткими поцелуями, потом вернулся к губам. – Ты очень красива, Салли. – Его слова пьянили ее, как вино. Он провел руками по округлым контурам ее тела, и жар его рук, казалось, прожигал ее насквозь через тонкое шелковое платье. Она застонала, отчаянно желая его.
– Пойдем наверх.
Именно этих слов он и ждал. В обнимку они с трудом преодолели лестницу, а у двери он снова прижал ее к стене и, задрав юбку, стал ласкать ее нога. Она застонала, и он почувствовал, как она изогнулась. Он снова поцеловал ее, раздвинув языком ее губы. Ее тело нетерпеливо дергалось, и он остановился, чувствуя, что она уже близка к экстазу. Салли открыла глаза, озадаченная. Она словно находилась на другой планете – и хотела лишь его близости.
– Пойдем к тебе, – прошептал он настойчиво.
– Да, да… – она была готова на все и не протестовала. Порывшись в сумочке, она достала ключ и отперла дверь. В комнате он снова начал ласкать ее, не давая опомниться.
Диван-кровать был уже раскрыт – Салли намеревалась лечь спать сразу после вечеринки. Они повалились на него, и она торопливо помогла ему освободить свое тело от стеснявшего ее шелкового платья. Она почувствовала горячую упругость его тела, которая уже была внутри ее, и не ощутила ни боли, ни дискомфорта – ее влажная глубина была готова принять его. Он входил в ее тело нетерпеливыми толчками, и она вцепилась в него, наслаждаясь этим впервые в своей жизни. Она не сознавала ничего, кроме нарастающего возбуждения. Ей хотелось, чтобы это чудесное ощущение продолжалось бесконечно, становясь все сильнее и сильнее… Ее губы раскрылись в беззвучном крике, и тело волна за волной стала сотрясать дрожь. Чудесно… как чудесно! Потом она, медленно паря в невесомости, стала спускаться вниз с этих высот наслаждения.
– Черт возьми, что мы наделали? – вдруг запаниковала Салли.
– Все в порядке.
– Ты уверен?
– Конечно, уверен. Вот тебе доказательство. – Он взял ее руку и прижал к ее животу. Она быстро отдернула ее, странно смущенная и немного напуганная скоростью, с какой все это произошло, и тем, как легко все получилось.
– Хочешь кофе? – спросила она. Кажется, это было сказано не к месту, но ей не пришло в голову ничего другого.
– Хочу, почему бы не выпить.
Она встала, наскоро приводя себя в порядок и избегая смотреть на Стюарта. Вскипятила чайник, заварила кофе, а когда вернулась в комнату, он сидел как обычный посетитель, лениво перелистывая журнал, лежавший на столике возле дивана-кровати.
– Ну, Салли Бристоу, когда я опять тебя увижу?
Она почувствовала, что счастлива. Одним простым вопросом ему каким-то непостижимым образом удалось все поставить на свое место.
– По правде говоря, я немного занята, – сказала она, полная решимости поддержать свой новый имидж. – Может быть, дня через два?
* * *– Тебе следует быть поосторожнее с этим Стюартом Харрисом, – сказала Лора-Джо. – У него репутация бабника.
Они с Салли пили кофе на кухне. «Что за роскошь иметь собственную кухню», – подумала Салли.
– Я не очень хорошо его знаю, – продолжала Лора-Джо. – Он всего лишь друг моего приятеля, но о нем ходят такие разговоры…
– Все в порядке, – заверила Салли. – Я с ним встречалась несколько раз, и он вел себя очень мило.
– Ну, хорошо, я думаю, ты знаешь, что делаешь, – пожала плечами Лора-Джо. Она предупредила подругу, а там… Салли уже не девочка. Лора-Джо не собирается вмешиваться в ее жизнь. У Салли такое счастливое выражение лица, она, подумала Лора-Джо, и вовсе пропустит ее слова мимо ушей.
– Вот, попробуй-ка мои шоколадные пирожные с орехами, – подвигая к Салли тарелку, сказала Лора-Джо. – Они почти такие же вкусные, как у моей мамы.
Салли взяла пирожное. В последнее время она совсем перестала подсчитывать калории и следить за своим весом. Ее мысли были заняты множеством других вещей. Например, любовью.
* * *Теперь она встречалась со Стюартом почти каждый вечер, и почти всякий раз они занимались любовью. И всегда это было так же чудесно, как в тот первый раз, может быть, даже чудеснее, так как это ее перестало смущать или беспокоить. Стюарт принимал меры предосторожности, и Салли удивлялась, что прежде она боялась того, что может быть так прекрасно. Еще лучше было то, что он начал поговаривать о помолвке и женитьбе. Разве это не было явным доказательством – если вообще нужно было какое-то доказательство, что расхожее мнение, будто мужчины не женятся на девушках, которые позволяют все, просто чушь. Он впервые упомянул об этом, когда они были в маленьком пивном баре, где на сцене танцевали фламенко, и Салли тогда показалось, что невозможно придумать более романтическую обстановку для предложения руки и сердца: так чудесно звучала эта экзотическая музыка, так ритмично постукивали высокие каблучки и кастаньеты.
Салли потянулась, млея от счастья. Она уже строила планы свадебной церемонии. Они обвенчаются, решила она, в местной церкви, а не в Кэкстон-Холле, как Пола, и на ней будет платье в романтическом стиле с широкой юбкой и фата. Может быть, эскиз для нее сделает сам Хьюго. Пола могла бы быть посаженой матерью, а Лору-Джо она попросит быть подружкой невесты, потому что именно благодаря ей они встретились. Может быть даже, они проведут медовый месяц в Америке. Все это было как сон, чудесная волнующая волшебная сказка. Салли горячо надеялась, что она никогда не проснется.
* * *Салли была встревожена. Она сидела, сгорбившись, на постели и, положив записную книжку на колено, лихорадочно что-то подсчитывала. Может, она ошиблась? Нет, ее месячные определенно задержались на три недели. К тому же в прошлом месяце они начались слишком поздно, а когда наконец, к своему огромному облегчению, она обнаружила, забежав в очередной раз в ванную комнату, долгожданные пятна на белье, менструация была странно короткой и безболезненной – все ограничилось легкими болями в животе и двумя использованными «тампексами». Еще более зловещим предзнаменованием было то, что ее грудь набухла, и уже два дня подряд се по утрам подташнивало, а сегодня на работе она чуть не потеряла сознание. Она положила голову на пишущую машинку и делала глубокие вдохи до тех пор, пока комната не перестала вращаться у нее перед глазами, однако тошнота не проходила. Она и сейчас ощущала свинцовую тяжесть где-то в глубине тела. Казалось, именно эта тяжесть вызывала дурные предчувствия.
