Елена Колядина - Сто осколков счастья
– Да, маленькая?
Джульетта весело дрыгнула ножками, Варя расцеловала теплые, слюнявые щечки, вдохнула нежное детское дыхание, схватила крошечный кулачок и счастливо сообщила:
– Чья ручка? Съем-съем сладкую ручку!
Малышка смеялась, пока костюмер переодевала ее в ползунки с начесом и байковую рубашечку, обворожительно раззявила ротик на бессмысленное «тю-тю, тю-тю!» режиссера, трогательно раскрыла глазки перед камерой, не удивилась оранжевой соске из «советской» аптеки и стала украшением эпизода.
– Да-а, нам всем надо учиться у детей! – глубокомысленно заметил режиссер и поправил браслет «от давления».
После короткого перекура Джульетту снимали «на прогулке в парке». Варя побежала на улицу – заказать кафе для съемочной группы: где-нибудь поблизости, чтобы можно было отметить первую зарплату прямо после работы.
Старожилы порекомендовали китайский ресторанчик в двух шагах от студии, на Сущевке.
Варя, как была, в гриме и платье из «модного» польского ворсолана с люрексом, пошла вверх по переулку.
Город остывал после длинного тяжелого рабочего дня. Поникли осоловевшие от жары молодые рябинки, размякла заплатка свежего асфальта, и Варины каблуки оставили вмятины. Летнее кафе-павильон пахло дешевым пивом и потом, совсем как работяга, сидевший с бутылкой под плетями пластикового плюща.
На углу Варя обнаружила круглосуточный супермаркет: через раскрытые стеклянные двери розово-голубым пятном виднелся отдел товаров для новорожденных.
Девушка вошла внутрь, провела рукой по висящим одежкам и, сияя, сообщила поспешившей на помощь продавщице:
– Мне, пожалуйста, вот такой костюмчик для дочки: рост у нас шестьдесят три сантиметра, вес – четыре килограмма триста пятьдесят граммов.
На улицу она вышла с ярко-розовой бумажной сумкой. В сумке лежали крошечный сарафанчик салатного цвета и такая же шляпка.
Ликуя и размахивая покупкой, Варя дошла до китайского ресторана и, не откладывая в долгий ящик, уплатила аванс за аренду кабинета на двенадцать человек.
Назад, в цех, прибежала перед самым перерывом: через пару минут павильон открыли, и ассистент режиссера вынес и с облегчением передал в руки матери маленькую артистку – девочка устала и начала плакать.
Варя вскипятила воды, развела смесь, принялась трясти бутылочку, время от времени деловито прикладывая ее к щеке:
– Еда для младенцев, Джулечка, должна иметь температуру тела матери. Ой, горячее молочко!
Джульетта обиженно хныкала и не желала ждать.
– Нет, Джуля, в холодильник ставить нельзя, лопнет. И под холодной водой тоже расколется: помнишь, в комнате матери и ребенка у одной нехорошей бутылочки отвалилось донышко, и вся кашка – бух! Потому что бутылочки из стекла. Скажи: сте-кло! Дзинь-дзинь!
Джульетта заорала.
Варя положила малышку в колыбельку, зашла в душевую и подставила рожок под струю прохладной воды.
– Сейчас, маленькая, потерпи, моя золотая! Давай мама тебе песенку споет: «Спят усталые игрушки…» – прокричала девушка.
Малышка замолчала.
– Молодец, хорошая девочка! – похвалила Варя, вышла из душа, выключила свет и поглядела на диван: колыбельки не было.
Она сжала бутылочку и растерянно оглядела комнату.
На стуле сиротливо стоял розовый пакет с новой одежкой, а в зеркале отражалась щель приоткрытой в черный коридор двери.
Варя спустилась этажом ниже, в холл – он был пуст. Подвезли обед, сотрудники разобрали пластиковые контейнеры с едой и разошлись в комнаты отдыха и служебные кабинеты.
Варя заглянула в костюмерную: костюмер пилила пластмассовым ножом курицу и что-то говорила уборщице, державшей у подбородка бумажную тарелку с рисом.
– Приятного аппетита, – кивнула Варя. – Джульетта не у вас?
– Нет, – ответила костюмер.
– Ее Вика забрала, – сообщила уборщица. – Только что с сумкой переносной убежала, сказала: погулять пойдет с малышкой. И правильно, в студии-то духота, дымина, а ребенку воздух нужен.
«Нет, – взмолилась Варя. – Этого не может быть… Она не могла! Не могла!»
Девушка побежала на улицу. Плохо освещенный двор был уставлен машинами, пахло бензином и горячим маслом.
Вики нигде не было.
Варя вновь взлетела по лестнице, пробежала по коридору, заглянула во все двери. Сотрудники ели свои порции курицы с рисом, пили чай, смеялись и болтали.
Варя толкнулась в бухгалтерию: из-за запертой двери доносились голоса.
Она принялась стучать.
– Что такое? – недовольно спросила Эмма Исаковна и открыла дверь. – Ах, Варечка, это вы? А мы тут решили перекурить и заперлись от пожарных.
– Извините, я на секунду: вы не видели Вику? Я ее найти не могу, все обежала.
– А Вика уволилась.
– Как уволилась? Когда?!
– Да только что приходила, сказала, уходит с работы с сегодняшнего дня.
– Почему уходит?!
– Что-то с ребенком связано, кажется, няня ушла, не с кем его ночами оставлять. Я не вдавалась в подробности, в последнее время Виктория нас всех утомила своим характером, артисты жаловались на грубость, в общем, удерживать ее никто не собирался.
Варя молча кивнула и пошла прочь.
Она долго бродила по студии, заглядывала во все закутки и каморки, но в глубине души знала: Джульетты здесь нет.
Глава 16
Сто осколков счастья
Кто-то дергал Варю за ногу, тянул за плечо, но она не могла вырваться из трясины сна.
Наконец прямо над головой распростерлась темная тень и крикнула маминым голосом:
– Варвара! Да проснись же: где ребенок?!
Варя открыла глаза: возле тахты стояли Маргарита Святославовна и Людмила Анатольевна и заполошно взмахивали руками:
– Куда она могла деть Джульетту?! Никакой ответственности!
Варя села, хмуро поглядела на комариный укус на руке и ответила:
– Джулька у родной матери, она вчера ее забрала.
Женщины растерянно переглянулись:
– Как – забрала? Где ты нашла родную мать?
– Мы вместе на съемках работаем.
– Но как же так: туда-сюда ребенка? – возмутилась Людмила Анатольевна. – Я ей шапочку начала вязать.
– А ванночка? – с надеждой вскрикнула Маргарита Святославовна. – Ванночка у нас осталась! Ребенка надо ежедневно купать!
– Что за мать? Откуда взялась? – негодовали женщины. – Позвони ей сейчас же: смесь, соски, все осталось у нас!
– Мама, я тебя умоляю: смесь продается всюду, – вяло сопротивлялась Варя.
Людмила Анатольевна порылась в карманах джинсов, висевших на стуле, сунула дочери мобильник:
– Звони немедленно, узнай, как девочка, жива ли?
– Господи, мама, что ты говоришь? Конечно, жива – она с родной матерью! – упиралась Варя, просматривая в телефоне записную книжку.
