Лесли Шнур - Он, она и ...собака
Зачем он поддерживает этот разговор? Это же не светский прием! Даже не пикник!
— В «Рэндом-Хаусе».
— Забавно.
Нина промолчала, не поняв, что в том забавного.
— Я когда-то был телохранителем Роберта Сэмюэльсона.
Ха! Он-то и швырял в нее обложкой!
— Мир тесен, — заметила Нина.
— Да, точно.
— А зачем ему нужен был телохранитель? — спросила она, стиснув зубы, едва не теряя сознание — машина ехала по ухабам и каждый толчок отзывался волной дикой боли от колена к мозгу и обратно.
— Кто знает? Думал, у него есть враги. Какой-нибудь издатель-убийца! — хохотнул парень.
Нине пришлось сдержать смех, ибо нога страшно болела, но если ей самой когда-то хотелось прикончить этого типа — а ей хотелось, — значит, могли хотеть и другие. Значит, другие тоже хотели.
В больнице ей дали морфин, и сразу стало легче. Она ничего не чувствовала, даже когда доктор поднимал ее ногу, придерживая под коленом и лодыжкой, осматривал кости, ставил их на место.
Нина сумела даже сосредоточиться и спросить хриплым голосом:
— Глупо, да? Собака выбила человеку колено.
— Собаки и океанские волны. Очень часто случается.
«Как мы уязвимы! — подумала Нина. — Банальная мысль, но что поделаешь? Как беззащитны! Не поворачивайся спиной к океану или лхасским апсо». Разумеется, она знала об опасностях, которые таит океан. Как и всех, ее учили с самого детства: остерегайся прибоя. Но чтобы волна ударила так хитро и выбила колено? И пушистая десятифунтовая собачонка с черными глазами-пуговками и крошечным розовым язычком может ударить человека с такой же силой, точно в то место, чтобы сместить кости? Точно, эта собака — порождение дьявола, но ведь люди держат их, потому что от них не бывает аллергии. Виной всему морфин, или сознание того, что ей придется проваляться в кровати недели две, или воспоминание о том, как Дэниел касался ее шеи, но Нина чувствовала себя абсолютно беспомощной, оттого что ей нечего было предъявить маленькой собачонке.
Глава 18
— С ней все будет в порядке! — Билли положил руку на плечо Боно, когда «скорая помощь», сверкая огнями и включив сирену, поехала в направлении Ист-Сайда. Он провожал машину взглядом, пока та совсем не скрылась из виду.
— Я знаю, — пробормотал Боно, не поднимая головы.
Билли сочувственно взглянул на мальчишку, потом сказал, похлопав его по руке:
— Пойдем отведем собак по домам, а?
— Ага.
Собрав собак, они вышли на улицу.
Вернуть питомцев их владельцам оказалось не так-то просто. Хотя Боно изо всех сил старался припомнить, кто где живет, но раза два-три они не сразу нашли нужные адреса. Несколько раз они входили не в те квартиры и вынуждены были возвращаться и пытаться еще раз. Вдобавок им с Билли пришлось объяснять каждому привратнику и владельцу, что произошло, куда делась Нина, почему собак привели они. Они вынуждены были придумывать ответы на вопросы, кто будет гулять с собаками в будущем, уже на следующее утро, обещать, что работа обязательно будет выполнена.
Когда всех клиентов доставили по месту жительства и остались только Сид, Сэм, Мими и Че, Билли сказал, что отведет Боно домой, а потом Сэма и Мими — к Нине. Боно запротестовал; он хотел выполнить поручение до конца. Но Билли настоял на своем.
— Я отведу домой тебя и собаку, а потом отведу домой Нининых псов. И точка.
— Почему я не могу пойти с тобой? Это и моя работа тоже. Она просила меня помочь, помнишь?
Билли не мог объяснить мальчику — как, впрочем, и себе, — почему ему так важно оказаться одному в квартире Нины. Но дело было именно в этом.
— И кто будет работать вместо Нины сегодня после обеда? И вечером? Она ведь некоторое время не сможет делать это, да? — По дороге к дому Боно задал миллион вопросов. — Что же будет? Она потеряет всех клиентов? А как же она заработает деньги? И кто будет навещать ее в больнице? Как она доберется до дома? И где вообще ее семья? Мама? Она что, совсем одна? Что, черт побери, будет?
Билли ласково опустил ладонь на плечо Боно:
— У нее наверняка есть друзья и семья. Она говорила о Клэр и…
— Исайя, — припомнил Боно.
— Вот именно, Я пойду к ней домой, посмотрю ее телефонную книжку. В крайнем случае у нее есть мы. Разве не так?
Он не верил собственным ушам, но действительно только что произнес эти слова. И действительно имел в виду это. У нее есть они.
— Да, у нее есть мы, — обрадовался Боно.
Они завернули за угол, прошли еще полквартала до дома Боно. Малыш взбежал на крыльцо, обернулся к Билли:
— Ты должен… я хочу знать, когда ее выпишут домой.
— Не волнуйся, — успокоил Билли, собираясь уходить. — Я буду держать тебя в курсе. И, пожалуй, мне понадобится твоя помощь, если придется гулять с собаками. Могу я рассчитывать?
— Да, конечно! — Билли пошел было прочь, но Боно окликнул его: — Постой… а номер телефона? Как ты меня найдешь? Ручка есть?
Билли обернулся:
— Слушай, а почему бы нам не съездить в больницу завтра утром? Я заеду за тобой в девять.
— Идет! — Уже на пороге Боно обернулся и крикнул: — В восемь!
— В девять! — отозвался Билли.
— Восемь! — услышал он, сворачивая за угол.
— Девять! — крикнул в ответ. — Завтра! Часов!
— Ладно! — разнеслось по кварталу. Наступила тишина, и Билли поспешил к Нине.
— Но почему не в восемь? — донеслось до него из-за угла.
Если бы они могли видеть сейчас лица друг друга, то увидели бы: оба улыбаются.
Держа поводок Сида и Сэма одной рукой, поводок Мими — другой, Билли вскоре добрался до дома, где жила Нина. Фасадом дом был обращен к парку, но вход в него находился с другой стороны. Странно, что, когда дом строили, в двадцатых годах, вход в него вопреки логике и художественным соображениям устроили сбоку. Надо будет залезть в Интернет, посмотреть. В поисках ключей он обшарил весь рюкзак, пока наконец не вспомнил, что она говорила о маленьком кармашке. Открыл дверь подъезда, прошел через вестибюль к лестнице. Мило, чисто, по нынешним временам даже шикарно. Европейский такой дом. Резные изогнутые перила, канделябры на стене, гравированная медь, приглушенный свет, отсутствие лифта — все так необычно. Он представил, как в двадцатые годы здесь жила богема. Отличное место для Нины, хотя он и не слишком хорошо ее знает. Он начал подниматься по лестнице, псы брели впереди, высунув языки и с каждым пройденным этажом все более выбиваясь из сил.
На каждом этаже по две квартиры, заметил он, ближе к пятому этажу начав задыхаться вместе с собаками. Пятый этаж, вот квартира. Он отпер дверь, вошел, спустил собак с поводков, и они вприпрыжку помчались в комнату, залезая под стол, кружа вокруг стульев, забираясь во все уголки крохотного пространства.
