Татьяна Дубровина - Испить до дна
Но от его щеки, расположенной совсем близко, так вкусно пахло смесью моря и изысканного мужского одеколона! А его дыхание, которое она ощущала у себя на лбу, успокаивало, как ласковый теплый бриз...
И вообще, ее так клонило в сон. В сладкий, безмятежный сон... В счастливый сон, с которым она упорно пыталась совладать.
— Что за манера не отвечать на вопросы, — а язык-то давно уже заплетался, — я спросила, куда это ты меня привез.
— Я уже ответил, забыла? В отель.
— Ммм... ну ладно... Только...
— Чшш! Все в порядке. Не волнуйся.
— Я... не... волну...
Волнуюсь... волнушки... крепкие грибочки с концентрическими кругами на шляпках... Волнушки растут поздней осенью в лесу неподалеку от дачи... Теперь туда придется ходить в обход, проклятый забор перегородил дорогу...
Волнушки в кадушке, волнушки ядреные, волнушки соленые, соленые волны... Как они укачивают!
Но они больше не опасны... Высокий забор — как волнорез, он преградит путь шторму... И маленький сундучок с сокровищами не опустится на морское дно, а надежно сохранится в охраняемом багажном отделении...
Дама сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж, картину... не простую картину, а искусно собранную из мелких разноцветных кусочков кожи...
Случалось ли вам уснуть и во сне... проснуться? Вы оказываетесь в незнакомом месте — либо кошмарно-страшном, либо сказочно-прекрасном.
Алене повезло — ей выпал второй вариант.
Просторная комната, стены которой обиты нежно-сиреневым блестящим атласом. Известно, что Тельцы к шелкам неравнодушны.
Повсюду мягкие сборчатые драпировки, тоже в сиреневых тонах. Они скрывают и двери, и окна. И непонятно, какое теперь время суток.
Изогнутые светильники в стиле модерн, имитирующие диковинные растения и льющие из плафонов-бутонов мягкий, приглушенный, не режущий глаза свет.
Кресла с высокими овальными спинками, как на гравюрах серебряного века. Их гнутые ножки утопают в ворсе лилово-розового ковра.
Одно из кресел, повернутое к Алене тыльной стороной, вплотную придвинуто к подобию подсвеченной стеклянной колонны в человеческий рост, внутри которой заметно некое движение.
О, да это декоративный аквариум!
Золотые рыбки-телескопчики с выпученными глазами и хвостами-вуалями задумчиво перемещаются меж тонколистных водорослей, заглатывая воздушные пузырьки и разглядывая то торшер, то бра. Наверное, принимают лампы за солнце и луну...
В уголке — низенький столик, по-видимому журнальный. Однако он сервирован изящной серебряной посудой. На две персоны.
По обе стороны от серебряных же тарелок — по целому ряду разнообразных вилочек и ножичков. Ножи разложены по ранжиру и таинственно поблескивают, как пластинки волшебного ксилофона. Так и хочется ударить по каждому из них молоточком, наверняка они отзовутся мелодическим минором.
«Бабушке понравилось бы, все так утонченно, как раз в ее стиле. Похоже на серебряные подстаканники моего детства, — подумалось Алене. — Жаль, что бабули нет сейчас со мной. И во мне тоже княжеские гены, видимо, еще живы, потому и во сне вижу не хибарку, а покои дворца... палаццо!»
Рюмки и фужеры — тоже не стеклянные, а серебряные, с чернью. Если бы все происходило наяву, Алена поднялась бы и изучила рисунок: может, в будущем пригодится для работы. А так она знает: приснившееся потом забывается, и ты долго мучаешься, тщетно пытаясь припомнить...
Да, но по центру столика стоят еще не то кастрюльки, не то судочки, словом какие-то замысловатые емкости, чуть ли не вазы, прикрытые крышками. Так что незачем и пытаться преодолеть сонную леность.
А из-под этих крышек с золочеными фигурными рукоятками доносятся одуряющие, жестоко дразнящие запахи мяса, овощей и пряностей. И еще чего-то сдобного...
Могут ли ощущаться запахи во сне? Получается — могут. А чувство голода? Это, пожалуй, единственный момент дискомфорта, нарушающий гармонию ее прекрасных грез.
Но что, если все-таки попробовать? Не рассеется ли видение, если приподнять одну из крышек? Раз можно увидеть во сне запах, значит, есть шанс и насладиться вкусом. Ах, как пахнет, просто слюнки текут!
Стоит, пожалуй, рискнуть. Решено, сейчас она поднимется... Поднимется — откуда?
Только тут Алена обнаружила, что лежит на широченной неразобранной двуспальной кровати, прямо поверх роскошного атласного покрывала с оборками. И только на ноги ей кто-то накинул мягкий шерстяной плед.
Так-так-так... Стол на два прибора, постель тоже отнюдь не холостяцкая по своим масштабам...
Что это за сон такой подозрительный?
Она оглядела себя: одежда все та же, в какой она отправилась купаться перед штормом. И естественно, явно не в стиле окружающей роскоши.
Спустила ступни на пушистый ковер, в босоножки влезать не стала. Сделала несколько неслышных шагов по направлению к столику. Протянула руку к крайней, самой маленькой и симпатичной кастрюльке.
Снимаемая крышка тихонько звякнула...
— А? — раздался испуганный возглас за ее спиной.
Застигнутая на месте «преступления», девушка шарахнулась в сторону, тоже вскрикнув:
— А!
Из-за овальной спинки кресла, того, что возле аквариума, показалась Алешина голова:
— Ну, ты и мастерица пугать!
— А сам-то! Ты что тут делаешь? — Она едва не добавила: «В моем сне», но он уже успел ответить:
— Живу.
Понятненько.
Теперь она припомнила, что швейцар поклонился ему, как старому знакомому. Значит, Алексей постоялец этого палаццо, а кто же тогда она?
Его багаж?
— Еще не успело остыть, — сказал он. — А вообще-то я составил меню из таких блюд, которые хороши и холодными.
— Разве сундучок с сокровищами может есть?
— Надо же, запомнила!
— Конечно, запомнила! Думаешь, совсем в отключке была? — независимо отвечала она, тем не менее то и дело поглядывая на сдвинутую крышку.
Через щелочку в кастрюльке виднелось нечто красно-бело-зеленое, густое и донельзя аппетитное.
— Ты вызвался проводить меня до моего отеля, а сам...
— До какого твоего?
— «Лукреция»... Нет, «Лючия»...
— Я бы с удовольствием, но, увы, таких на Лидо не имеется.
— А, знаю, «Лаура»!
— Ну вот, выяснили. Теперь, если хочешь, можешь сразу отправляться туда, а я, извини, сначала поем. Проголодался.
Он придвинул свое кресло к столику и начал, заразительно причмокивая, открывать кастрюльки одну за другой. Алена чуть в обморок не упала от запахов и паров, которые поднимались из посудин...
«Что за глупейшая поговорка: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок»! — Алена зажмурилась и отвернулась, но не зажимать же еще и нос, жадно втягивающий кулинарное благоухание! — по-моему, так завоевывают именно женщин!»
