Любовь Рябикина - Невезучая
Четверо подняло руки, голосуя за пересмотр закона. И только трое старых воров осталось против, но молодые воры их откровенно проигнорировали. Арнольд спросил:
— Оставляем Казбека «вором в законе»?
Никто из молодых не возразил, против снова были лишь трое стариков. Константин Федорович тяжело поднялся из-за стола:
— Спасибо за честь, только стар я становлюсь. Хочу с дочерью спокойно пожить. Что значат мои слова, вы поняли. Мы с Оксаной выйдем. Решайте.
Дверь за ними закрылась. Все загомонили разом. Большинство закурило. Такого уже давно не было, чтобы вор в законе добровольно уходил в отказ. Обычно он оставался им до смерти. «Законники» задумались. Меченый попытался вернуть власть:
— Вот к чему приводит нарушение воровского закона! Стоило через один переступить, как тут же и через следующий переступают. Нужно наказать Казбека…
Сразу две ножки у стула с треском обломились и старик, нелепо взмахнув руками, скрылся под столом. Суеверные воры посчитали это знамением — само небо отказывает в поддержке старым ворам. Кудрявый и Арнольд, глядя на показавшуюся из-под скатерти голову с разлохмаченными волосами, дружно возразили:
— А за что, в принципе, наказывать? За то, что хочет перестать бояться милиции и жить, как все? Это не повод…
Авторитеты после слов старого вора в законе несколько встревожились. Они начали выступать против ухода Казбека. Один, толстяк в зеленом костюме с блеском, встал:
— Он много знает. Если к ментам попадет, сдать может. Нельзя его отпускать!
Арнольд решительно махнул рукой:
— Эти слова ты про себя говори. Казбек семь ходок имел и ни разу никого не заложил. Менты его и били и на понт брали. Кремень, а не мужик! Пусть спокойно поживет на старости лет. Командует в своих магазинах и кафешках. Заслужил! Считаю, надо отпустить, раз перестала у него душа лежать к нашему делу.
Остальные подумали еще немного и согласились. Кудрявый выглянул за дверь:
— Казбек, заходите оба!
Отец и дочь вошли в комнату, где было теперь накурено. Остановились у двери, не зная, чего им ждать. Они держались за руки. Оксана уже знала от отца, что он снова пошел на нарушение закона, выступив со своей просьбой. Арнольд ухмыльнулся, заметив настороженный взгляд старого вора:
— Не дрейфь, старина! Иди с миром! Работай в своих магазинах, никто тебя не тронет. Остальным мы сообщим о своем решении.
Авторитеты и воры подходили, хлопали руками по плечам Казбека, пожимали руку:
— Молодец, старик! Наверное, так и должно быть — старики должны уступать места более молодым! А девчонка у тебя ничего, боевая! Не побоялась на сход с тобой явиться, теперь главное, чтобы она не растрепала, кого здесь видела.
Оксана услышала слова Кудрявого и спокойно ответила:
— За это не переживайте. Я понимаю, что можно говорить, а что нельзя ни при каких обстоятельствах.
В зал вошли семь официантов и за пять минут накрыли роскошный стол. После сходки бандиты старались расслабиться, хотя на этот раз ничего слишком серьезного не было. Меченый и двое старых воров ушли, обиженные откровенным неуважением старых законов со стороны молодых бандитов. Они не захотели остаться на банкет. Все трое вдруг ясно ощутили, что времена, когда их слушались безоговорочно, канули в Лету. Но старые волки ушли не покоренными…
Зиновьева внимательно наблюдала за мужчинами около получаса, прислушивалась к разговорам. Потом наклонилась и вполголоса спросила отца:
— Пап, с кем из них можно поговорить, не опасаясь, что он «сдаст»?
Казбек не стал расспрашивать и тихо ответил:
— С Арнольдом. Умный, просто так никого не тронет.
— Ты можешь, прямо сейчас, позвать его к нам?
— Мне уйти на время базара?
Она удивилась:
— Зачем? Ты же мой отец! От тебя у меня секретов не будет.
Он улыбнулся, погладил ее руку и отошел. Наклонился к богатырю, шепнув на ухо:
— У Оксаны есть какая-то информация для тебя. Может, подойдешь?
Дружок взглянул на него совершенно трезвыми глазами, хотя перед этим выпил не меньше бутылки водки:
— Давай у тебя в квартире побазарим? Я уже устал от глупой сходки и сидеть здесь надоело.
— Поехали!
Они попрощались с остававшимися мужиками и втроем вышли к ожидавшим машинам и охране. Арнольд сел в «Мерседес» вместе с ними. Девушка находилась между двумя мужчинами. Впереди сидели охранник и водитель. Остальные охранники забились в роскошный «Линкольн» Арнольда и поехали сзади. Казбек поставил звуконепроницаемое стекло, отгородившись от водителя. Повернулся к дочери:
— Говори, Оксана! Сейчас охранники нас не слышат.
Девушка начала рассказ с того, как ее забрали в милицию, где она познакомилась со следователем Анисимовым, а через несколько дней заметила повисшую на краю крыши винтовку. Ошеломленно замолчала на минутку. Пришедшая мысль была настолько чудовищной! И вдруг вскрикнула:
— Отец, они же в тот день тебя убить хотели! Это же напротив твоего подъезда! Я только сейчас сообразила. Если бы я не влезла за винтовкой, они бы тебя убили!
Она разревелась. Воры в законе переглянулись. Казбек не ловко утешал дочь, прижав ее к себе за плечи и поглаживая по плечам. Арнольд прошептал:
— Ну, Батон! Ну, сволочь! Своих решил убирать. Это ему даром не пройдет!
Они подъехали к подъезду, когда успокоившаяся Оксана начала рассказывать о своем похищении. На этот раз настала пора ругаться Казбеку:
— Гнида! Да узнай я тогда, что ты у него, я бы всех ребят на штурм его логовища бросил! Камня на камне не оставил! Сволочь!
Они молча вошли в квартиру и прошли на кухню. Казбек улыбнулся:
— Ты теперь хозяйка! Решай сама, чем кормить будешь!
Зиновьева растерянно оглядела кухню, обставленную последними моделями кухонной техники и честно призналась:
— Я не умею всем этим пользоваться…
Беркут кивнул. Сам забил в микроволновку три бифштекса на большой тарелке. Через несколько минут вытащил готовое мясо, на ту же тарелку высыпал мороженую картошку «фри» и быстрехонько обжарил ее до хрустящей корочки. Из бара достал бутылку водки и шампанское. Оксана в это время быстренько приготовила салат из помидор, огурцов и перцев с зеленью. Казбек хотел откупорить бутылку, но Арнольд остановил его:
— Подожди, Костя. Надо дослушать рассказ твоей дочки. Сдается мне, она что-то важное знает…
Оба сели за стол напротив Зиновьевой и глядели на нее. Оксана подробно объяснила, как она ушла от охранников Батона, забрав бумаги и диск. Сказала и о том, кому все отдала ранним утром. Она рассказала отцу и Арнольду все, утаив только одно, что провела с Анисимовым ночь под одним одеялом. Мужчинам она сказала, что спала в лодке одна. Дойдя до возвращения на дачу Батона и до своих «шалостей», добавила:
