Светлана Демидова - У счастья ясные глаза
– Это который свидетелем на свадьбе был? – Я вспомнила высокого худощавого и очень моложавого мужчину, с которым мы вместе засвидетельствовали бракосочетание Валерия и Наташи.
– Да. Как же я забыла, что ты не можешь его не помнить!
– Я его прекрасно помню. Он произвел на меня очень хорошее впечатление. Предлагаю свои услуги по переговорам с ним.
– И что ты ему скажешь?
– Все, как есть. Главное, не врать. Скажу, что ты хочешь определенности: да так да, а нет так нет. Скажу, что ты больше не можешь жить в обстановке, когда не ясно, чей же муж Валерий Беспрозванных.
Лицо Наташи болезненно исказилось. Я видела, какие усилия она делает над собой, чтобы снова не разрыдаться. В конце концов она кивнула головой и сказала:
– Может, и правда поговорить? Надо же что-то делать… Только я не знаю, как найти этого Сашу.
– Придется тебе влезть в Валерину записную книжку. Сможешь?
– Не знаю… попробую… Но он ведь может знать Сашин телефон на память.
– Сейчас во многих районах построили новые телефонные станции. Если у Саши сменился номер, то Валера мог его и записать. У него вообще-то существует записная книжка?
– Существует.
– Посмотришь?
– Посмотрю. Попробую посмотреть…
На том мы в тот день с Наташей и расстались. Если бы я знала, во что выльется эта моя идея насчет записной книжки Беспрозванных, я бы поостереглась ее озвучивать. И что я за человек такой: за что бы ни бралась, все почему-то получается так, что хуже некуда!
На следующий день после работы Наташа ждала меня на нашем любимом месте у хлебобулочного киоска, где мы не встречались с тех самых пор, как она ушла с завода в компьютерную фирму. Сказать, что на подруге не было лица, это значит ничего не сказать. В таком растерзанном виде я ее вообще никогда не видела, хотя мы знакомы уже более двадцати лет.
– Наташа! Что?! Что случилось?! – бросилась я к ней.
– Все кончено, – слетело с ее ненакрашенного и скособочившегося рта. – Он ушел. Мы разводимся.
– Что значит ушел? Когда ушел? Куда? – Я могла бы еще очень много задать вопросов, но Наташа уже начала отвечать:
– Вчера ушел… вечером… Наверное, в ту квартиру, племянника… А может, прямо к ней… Я всю ночь не спала… Хотела к тебе бежать, потому что думала, что сердце разорвется… Потом думаю, ты-то почему должна из-за меня страдать… Тебе с утра на работу…
– Но почему ушел? Что-то еще случилось?
– Понимаешь, он был в ванной, а я влезла в его записную книжку, чтобы телефон Саши найти. И тут он вернулся, чтобы взять чистое полотенце, а я с его книжкой в руках…
– Какой ужас! – Я привалилась спиной к витрине киоска и призвала на свою голову все кары небесные. – Дура! Кретинка! Идиотка! Посоветовала! Помогла! Наташа, ты меня теперь ненавидишь?
– Да ну… – махнула рукой подруга. – Это была наша общая идея. Я была в таком состоянии, что все равно куда-нибудь вляпалась бы. Не с книжкой, так с чем-то другим… Ты не поверишь, но мне хотелось выследить его, броситься за ним следом. Куда пошел, к кому… В общем, все кончено.
– Это он сказал, что вы разводитесь?
– Это я сама себе сказала. Я не смогу жить во лжи.
– А что он сказал, когда тебя с книжкой увидел?
– Сказал, что еще никто никогда не копался в его личных вещах.
– А ты?
– А я сказала, что мне нужен был телефон Саши, потому что якобы ты звонила и просила. Якобы Саша обещал тебе достать какой-то учебник для Сонечки еще на свадьбе. Это ничего, что я тебя приплела?
– Нормально. Я удивляюсь, как ты в такой стрессовой ситуации еще умудрилась вывернуться.
– Не вывернулась. Он предложил придумать что-нибудь более правдоподобное, потому что телефон вовсе и не звонил.
– А ты?
– А я вообще не смогла больше ничего сказать. Я вошла в такой ступор, что ему пришлось разжимать мои пальцы, чтобы вытащить книжку. А потом он начал собирать вещи. Я спросила, что это значит, и он сказал, что нам надо какое-то время пожить отдельно.
– Ты хоть спросила почему?
– Спросила. Он сказал, что так надо.
– И все?
– И все.
– И ты больше ничего не спросила?
– Не спросила.
– Да ты что, Наташа! Я представляю, какими словами ты меня обзывала бы, если бы я в такой ситуации молчала бессловесной рыбой!
– Альбинка, прости меня за все, – тихо заплакала Наташа, уткнувшись мне в плечо.
Поскольку был конец рабочего дня, из проходной валом валил народ, многие становились в очередь в хлебобулочный киоск и с большим подозрением поглядывали на нас. А мы с Наташей, никого нисколько не стесняясь, рыдали друг у друга на плече. Успокоиться мы не могли долго.
Заводской народ уже накупил себе хлеба и овощей в соседней палатке, и площадь перед Большим Инженерным Корпусом опустела. Кое-как угомонившись, но продолжая хлюпать носами, мы с Наташей пошли к остановке. На пути у нас разлилась огромная весенняя лужа. Мы подошли к ней и остановились в раздумье, с какой стороны ее лучше обойти. На противоположном берегу лужи остановилась женщина, очевидно, в таком же раздумье.
Мы с Наташей, не сговариваясь, повернули вправо. Женщина тоже повернула вправо. Разойтись по тоненькой полоске суши у заводской ограды возможности не было никакой, и мы двинулись влево. Женщина, как это иногда бывает, тоже отправилась в ту же сторону. С левой стороны кантик суши у проезжей части дороги был еще тоньше, чем у забора, и мы опять рванули вправо. Туда же понесло и женщину. Она первой остановилась. Мы с Наташей друг за другом обошли лужу и даже обе улыбнулись ей. С кем не бывает таких топтаний!
А женщина вместо ответной улыбки впилась темными глазами в Наташу, ткнула ей в грудь пальцем и сказала:
– Ой, девка, сглажена ты! Ой снимать надо! Ой тяжелый сглаз! На смерть сделан!
Наташа стала белей платочка, который комкала в кулаке.
– Что вы такое говорите! – выскочила я вперед и заслонила собой подругу. – Зачем пугаете?!
– Я не пугаю, а правду говорю! – Женщина отправилась в обход лужи с другой стороны, а нам прокричала: – Снимать надо!
Она пошла по своим делам, а Наташа застыла, не в силах сделать ни шагу. Я забегала вокруг нее.
– Наташенька, не надо принимать близко к сердцу все, что говорят сумасшедшие тетки! Ты же видела, какие у нее были ненормальные глаза! Ей место в Психиатрической клинике имени Скворцова-Степанова!
Я хотела еще вспомнить знаменитую больницу имени Кащенко, но Наташа неожиданно ответила мне таким спокойным голосом, что я сама замерла перед ней столбом:
– Она абсолютно нормальная. Ты и сама это знаешь.
– Да? Нормальная? Лужу не могла обойти с другой стороны! Нормальные не ходят в сторону завода, когда рабочая смена закончилась! Нормальные не бросаются на незнакомых людей! – Исчерпав все аргументы, я замолчала.
