Сью Сивил-Браун - Нежданная страсть
– Вам недостаточно тех денег, что Моррис вам оставил?
– За этот дневник можно выручить несколько миллионов! Мы не собирались упускать такой шанс…
– “Мы” – это кто?
– Я, Герта, Пепита и Лестер.
– Лестер! – Тилли передернулась. – Скажи мне, что это неправда! Если правда… то лучше б я тебя не родила! Лучше бы отдала в приют! И сделала бы это, если бы не Моррис…
– Какие страсти, мама! – усмехнулся тот.
– И он еще смеется! Не позорь мои седины, Лестер!
– Послушай, мама, я понятия не имел об этом пожаре. Узнал только сейчас. Клянусь, я не имею к этому никакого отношения!
– Не хватало еще, чтобы ты имел к этому какое-то отношение! Лестер, если бы Моррис хотел, чтобы дневник достался тебе, он написал бы об этом в завещании. А в завещании о дневнике вообще ничего нет. Ты должен с уважением относиться к последней воле покойного. Он был тебе вместо отца!
Лестер покраснел, видимо, еще не окончательно потеряв совесть.
– Если бы ты все-таки нашел дневник и выручил за него какие-то деньги, – продолжала Тилли, – я предпочла бы, чтобы ты внес их в один из благотворительных фондов, как это обычно делал Моррис. Не допустила бы, чтобы ты пользовался деньгами, добытыми нечестным путем!
– Не говори глупостей, Тилли! – проворчала Герта. – Если об этом дневнике ничего нет в завещании – значит, кто первым его найдет, тот может взять его себе.
– Нет! – запротестовал Ирвинг. – Если дневник в доме, он должен перейти вместе с домом и всем имуществом к тому, кто наследует дом.
– Я думал, – сказал Сайлас, – что дневник подпадает под закон об авторских правах.
– Вопрос спорный, – ответил адвокат, – но, по-моему, дневник – частная собственность. Насколько мне известно, Моррис не регистрировал на него авторских прав – в списке зарегистрированных произведений Морриса никакого дневника нет. Стало быть, он переходит вместе с домом к наследнику.
– Если только Моррис перед смертью не подарил его кому-нибудь, – вставил Эрни.
Ирвинг сурово посмотрел на него.
– В таком случае, – произнес он, – вам придется доказать, что это подарок. Это вещь более ценная, чем, скажем, свитер или часы.
Эрни нечего было на это ответить.
– Говорила же я тебе, что это глупая затея! – снова повторила Герта.
– Хватит об этом, – заявил Сайлас. – С дневником все ясно. Еще я хотел бы знать, кто запер тогда нас в кладовке, кого мы видели в комнате Дэни, что Эрни искал под пальмой и кто были те двое, что стреляли в меня из гарпунного ружья.
– Лестер! – снова воскликнула Тилли, сурово посмотрев на сына. Тот заметно смутился.
Тилли повернулась к Сайласу:
– Он стрелял в вас из гарпунного ружья? Надеюсь, вы не были ранены?
– Слава Богу, нет, – усмехнулся Сайлас.
– Стрела застряла у Сайласа в брюках, – проговорила Дэни, тут же сообразив, что такие подробности лучше не упоминать.
Тилли пригрозила сыну:
– Ну, погоди, Лестер! Доберемся домой, задам тебе хорошую трепку!
– Что ж, – усмехнулся Сайлас, – еще один вопрос прояснился! Остается надеяться, что и остальные решатся так же легко. Например: кто запер нас в кладовке?
– Понятия не имею! – фыркнул Эрни. – Во всяком случае, не я.
– Так я тебе и поверил!
– Ей-богу же не я!
– И не я, – подхватил Лестер.
– Я ничего не делала, – проворковала Пепита. – Только ходила по дому. Я никого не запирала!
– Ищите в саду, – раздался голос молчавшего все это время Мустафы. – Ответ в саду.
Сайлас снова покосился на Эрни.
– Так вот зачем вы копали под пальмой!
– Я уже сказал зачем!
– Но я вам не верю! Ваша собака сдохла так давно, что от нее и косточек не осталось!
– Хорошо, – сдался Эрни. – Я хотел проверить, не нашел ли Росарио дневник.
– Росарио? – Сайлас резко обернулся и увидел садовника, пытавшегося тихо ретироваться, – еще секунда, и ему бы это удалось. – Росарио, черт побери, что вы искали под пальмой?
– Я ничего не нашел… – Садовник мял в руках свою кепку.
– Значит, – ухмыльнулся Сайлас, – вы признаете, что что-то искали?
– Я ничего не делал, – промямлил тот.
– Так это вы заперли нас в кладовке? – спросила садовника Дэни. Она чувствовала себя сильно разочарованной. Росарио казался ей таким симпатичным…
– Я не хотел, – сказал тот, – и сделал это ради Эдны, она хотела порыться в комнатах. Я думал, это ненадолго…
– Ради Эдны? Черт побери, здесь замешана еще и Эдна! Я думал, она уехала и ее здесь нет…
Росарио пожал плечами.
– Где же она сейчас? – продолжал допрашивать его Сайлас.
– Должно быть, прячется где-нибудь на третьем этаже, как всегда.
– Вот так цирк! – Сайлас присвистнул. – Держу пари, это объясняет последнюю загадку: кого мы видели тогда в комнате Дэни. Значит, она пользуется потайным ходом?
Росарио кивнул:
– Здесь два потайных хода. Это позволяет передвигаться по дому, оставаясь практически незамеченным.
– Отлично! Потрясающе! Кто еще в этом замешан? Росарио пожал плечами. Эрни тоже.
Сайлас посмотрел на Эрни:
– А зачем все-таки вы стали копать под пальмой?
– Потому что там Росарио обычно прятал свои гавайские сигары.
Ответ Хазлетта, казалось, удивил Росарио ничуть не меньше, чем Сайласа.
– Так вы знали об этом? – спросил садовник.
– Разумеется, – ответил тот. – Мы еще в детстве следили за вами.
– Ну и как, – спросил Сайлас у Росарио, – нашли дневник?
Тот помотал головой:
– Эдна ищет.
– “Эдна ищет”! – ухмыльнулся Сайлас. – Нет, как вам это нравится? Здорово, да?
– О Лестере не беспокойтесь, Сайлас, – вдруг заявила Тилли. – Мы уходим, и, смею вас уверить, больше ноги нашей не будет в этом доме! – Она поднялась, Лестер тоже.
– Никто не уедет, – рявкнул Сайлас, – пока не закончится сеанс!
– Почему? – нахмурилась Тилли. – Ведь уже выяснили все, что хотели!
– Расходиться будете по моей команде! Я хочу быть уверен, что никто не рыскает в доме, пока я здесь.
– Какой смысл? Все равно вы не знаете, где Эдна. А она, возможно, уже нашла дневник!
– По крайней мере я буду знать, что остальные на месте.
Тилли села, Лестер последовал ее примеру.
– Итак! – Сайлас скрестил руки на груди. В этот момент он, должно быть, чувствовал себя как минимум Наполеоном. – Все это, насколько я понимаю, затевалось ради того, чтобы продать дневник Морриса за бешеные деньги какому-нибудь издателю?
– Именно так, – кивнул Эрни.
– А вам не приходило в голову, что Моррис, может быть, не хотел, чтобы его дневник был опубликован?
– Кого это волнует? – фыркнул Хазлетт. – Моррис умер!
– Умер, но, как видите, продолжает проявлять интерес к тому, что происходит на этом свете.
