Марина Полетика - Островок счастья
Кандидатура Бродского, жизнерадостного обаятельного толстяка, так не вязалась с образом злобного и жадного трактирщика Меннерса, из-за которого погибла мать новорожденной Ассоль, что все в задумчивости замолчали.
– У меня придуман немного другой Меннерс, – сочла нужным объяснить Юля. – Он по-настоящему любит Мэри, ревнует ее к Лонгрену. И сам становится жертвой своей ревности.
– Надо было вчера прочитать текст-то! – поспешила нравоучительно вставить Тарасова. – А то многие, я так понимаю, впервые видят, да?
Но поскольку никто не сознался, пришлось продолжать читку.
– Пока за Меннерса буду читать я, – добавила Юля. – Петя, начинай! Когда занавес откроется, Рассказчик подойдет к людям на пирсе и продолжит рассказ.
– Юлия Сергеевна, а можно вопрос? – вдруг звонким голосом произнес Петя, и все насторожились. – Вот до того Нового года… Вы же хотели, чтобы я был Греем? Таня – Ассоль, а я – Грей, так? Мы так договаривались!
– Я не успела еще ничего продумать, Петя. Таня только выдвинула идею, а потом стали готовиться к елкам…
– Но это была наша идея! – настаивал Петя. – Танина и моя!
– Таня сказала об этом, – успокаивающе произнесла Юля. – И что из этого?
– А то, что если бы Максим не вернулся, то я бы играл Грея! А у него там ничего не вышло, он и явился – радуйтесь! Предатель! – уже кричал Петя, с ненавистью глядя на Максима.
– Петя, Петя… – предостерегающе подняла руку Тарасова.
Но и Макс не собирался молчать.
– Петька, ты следи за базаром! Я дипломированный артист, я работал, когда ты еще писал в памперс!
– Макс! – это Татьяна. – Не смей!
– Да не буду я обижать твоего пажа, Танечка, не буду! – шутливо поднял руки вверх Максим. – Пусть себе играет господин будущий юрист, если у него хобби такое и начальство не против. Но если он возомнил, что его подпустят к Грею… Ха-ха! Еще молоко на губах не обсохло Грея играть!
– Максим, заткнись! – посоветовала Марианна Сергеевна, поднимая глаза от текста пьесы.
– Заткнитесь все! – приказала Тарасова и схватила за штаны Петьку, который рванулся было к обидчику. – Сядь немедленно! Только начали работать, и такие фортели! Максим, придержи язык! Петька, будешь выделываться, позовем на Рассказчика Ларисиного мужа, он в елках неплохо отработал. А тут у нас театр, а не детский сад, при всем нашем уважении к твоему огромному таланту. А чувства будешь на сцене проявлять… если Юля разрешит. Сейчас три минуты перекур, возвращаемся и работаем сначала.
Все немедленно вскочили и потянулись к выходу, как школяры после звонка с урока, даже некурящие – не подымить, так поболтать. Макс демонстративно взял под руку Татьяну и, заведя какой-то разговор, увел за собой, а Марианна Сергеевна вытолкала Петю в другую дверь, чтобы без помех прочитать ему нотацию.
Юля осталась сидеть в кабинете одна. И в наступившей тишине услышала, уже ничуть не удивляясь, чей-то монотонный голос, будто читавший документ:
– Дуэль есть единоборство между двумя лицами по обоюдному их соглашению, со смертоносным оружием при заранее определенных условиях и в присутствии свидетелей с обеих сторон. Причина ее – вызов одного лица другим за нанесенное оскорбление. Различают обыкновенно три рода оскорблений: оскорбление легкое, или невежливость. Оскорбление обруганием – оно может быть вызвано как произнесением ругательных слов, так и обвинением в позорных качествах. И оскорбление ударом, под ударом подразумевается всякое преднамеренное оскорбление. Если единоборству не предшествовало предварительного соглашения в условиях, и если оно произошло не в присутствии свидетелей, то оно не дуэль и не признается ни общественным мнением, ни законами…
– Юля… Юль! Ты чего сидишь? Давай начинать! – вернул ее к действительности голос Тарасовой. – Хуже нет после Нового года все сначала начинать, как дети, честное слово!
И Юля, остро сожалея о том, что не успела записать услышанное, с трудом заставила себя вернуться в Каперну, на причал, где начиналась совсем другая история – девочки Ассоль и ее капитана.
Репетиции нового спектакля затянулись дольше, чем рассчитывали Светлана Николаевна и Юля: сперва долго не могли найти художника, который сделал бы на сцене то, что видел режиссер, потом ждали, когда сможет приехать на репетиции исполнитель роли Меннерса. Потом пришла беда, откуда не ждали: Таня, репетировавшая истово и даже как-то отчаянно, поссорилась с Максом, который, по ее мнению, недостаточно серьезно относился к работе. Юля это тоже, конечно, замечала, но считала, что Макса уже не переделаешь, потому что болезнь провинциального премьерства неизлечима (но, в конце концов, именно благодаря ее обострению Макс и вернулся в родной театр). Она пыталась объяснить Тане, что зрительницы придут в экстаз только от одного вида блудного принца, об отъезде которого они так горевали, так что Макс может вообще просто стоять на сцене и молчать. А Грей, по большому счету, не такая уж и важная птица во всей этой истории, главное, что он все-таки приехал и что паруса не поленился заказать именно алого цвета, без всяких оттенков и сомнений.
Кстати, найти в магазинах Екатеринбурга подходящую ткань тоже оказалось непросто. Юля с художником потратили несколько дней, объезжая магазины. Паруса шили уже перед самой премьерой, пришлось принести из дома свои машинки и шить самим, а сшитые куски тут же крепили к придуманной Юлей и художником конструкции. Пока возились с парусами, Макс помирился с Таней, но теперь, по закону сохранения энергии, в упадническое настроение пришел Петька.
В результате премьеру, запланированную на конец февраля, пришлось отложить на неделю. Зато Тарасова в традиционном интервью местным СМИ ловко подкинула надеждинским мужчинам, затосковавшим в предчувствии неминуемых предпраздничных трат, идею, что билет на «Алые паруса» – лучший подарок для любой женщины. Дешево и романтично. Билеты на все заявленные спектакли раскупили за несколько дней.
– Подумаешь! – и глазом не моргнула Светлана Николаевна, когда Долинина в шутку упрекнула ее, что кто-то из женщин из-за нее теперь не дождется от любимого духов или сережек. – Зато сколько тетенек не получит на Восьмое марта сковородок от «Тефаль», которая всегда думает о нас неизвестно что!
Прилепившаяся на берегу океана Каперна и ее жители, о которых Юля думала днем и которые снились ей по ночам, стали для нее в последнее время куда реальнее и ближе, чем уставший от долгой зимы Надеждинск, а также соседи и приятели. Только в день премьеры, когда места в зале стали занимать первые зрители, она вдруг вспомнила о Павле Мордвинове. Она знала, что он придет, хотя бы потому, что так полагалось, и очень хотела, чтобы спектакль произвел на него впечатление. Их давний уже спор для нее лично носил характер какого-то внутреннего противостояния. Но Юля не собиралась сдаваться. Она должна была окончательно убедить директора, что провинциальный театр тоже имеет право на существование, что он нужен и городу, и людям не меньше, чем металлургический завод. Что театр, в конце концов, – это тоже градообразующее предприятие. И поэтому она, Юля, делает такое же важное дело, как и он, Павел Мордвинов, высокомерный столичный зазнайка, все на свете измеряющий рентабельностью.
