Джин Стоун - Тайные судьбы
На Рокфеллер-плаза Марина свернула на эспланаду и прогулялась, разглядывая витрины туристических агентств, заполненные плакатами, рекламирующими достопримечательности Парижа, Лондона и Гонконга, далеких городов и далеких стран. Но там не было плакатов, посвященных Новокии. Марина улыбнулась. Новокии недоставало экзотики и значимости, чтобы ее удостоили плаката в этих витринах. Новокия была всего-навсего маленькой страной, борющейся за выживание и зажатой в прямом и переносном смысле между демократией и коммунизмом. Мало кто посещал Новокию, для этого просто не было причин.
Марина полюбовалась огромной рождественской елкой, массивной золоченой фигурой Атласа и разноцветными флагами, окаймляющими площадь. Она посмотрела вниз на каток, где катающиеся выписывали изящные восьмерки, наслаждаясь бодрящим утренним воздухом. Некоторые катались в одиночку, другие парами, и все без исключения улыбались. Марина оперлась на перила ограждения и тоже с улыбкой следила за катающимися, радуясь их веселью и свободе. Она знала, что эти годы, проведенные в колледже, будут самыми свободными и беззаботными в ее жизни. Даже прошлое лето в Новокии было заполнено бесконечными официальными обедами, ужинами и другими мероприятиями, и всякий раз ей, как принцессе, следовало быть образцом любезности и гостеприимства. Она была лишена возможности свободно вздохнуть, поразмыслить, в конце концов, просто быть самой собой.
– Вы помните, как я учил вас кататься на коньках, когда вам было шесть лет? – услышала Марина за спиной мужской голос. Голос Николаса.
– Я помню, как упала лицом вниз, – ответила Марина, не оборачиваясь.
– И не один раз, – подтвердил Николас, опираясь рядом с ней на перила. – Вы были очень настойчивой.
Марина кивнула.
– Вы по-прежнему очень настойчивы, – продолжал Николас. – Но теперь вы используете свою настойчивость, чтобы ускользнуть от меня.
Марина пожала плечами.
– Мне хотелось побыть одной. Я бы вернулась еще до того, как проснется Алексис.
– Нью-Йорк не Нортгемптон, ваше высочество. Он может быть опасным для принцессы.
Марина промолчала: она знала, что Николас прав. Она продолжала смотреть на каток.
– Вы думаете, они понимают, как им повезло в жизни? – спросила Марина. – Что они свободны и могут распоряжаться собой, как хотят?
– Если бы у них был выбор, они, наверное, предпочли бы судьбу принцессы.
Марина наблюдала за плавными движениями фигуристов, их изящными па. Прав ли Николас? И откуда ему это знать? Николас свободный человек. Он никогда не был женат, у него никогда не было детей, и он никогда не служил никому другому, кроме короля. Но Николас служил королю по доброй воле и сам принимал решения. И хотя он охранял Марину и жил ее жизнью, свой путь он избрал сознательно.
Они постояли еще немного, и Николас слегка кашлянул.
– Пора, ваше высочество. Нам надо возвращаться в гостиницу.
– Меня тошнит от Алексис.
– Ваша сестра выходит замуж. Вы должны за нее радоваться.
– Нет, Николас. Я бы радовалась за нее, если бы она выходила замуж за любимого человека. Но Алексис не способна любить никого, кроме себя.
– Значит, нам повезло, что когда-нибудь вы, а не она, станете нашей королевой.
Марина в последний раз взглянула на каток, затем повернулась и направилась к Пятой авеню. Николас следовал за ней по пятам.
Неделю спустя Марина сидела на кровати у себя в комнате и готовилась к экзаменам, когда раздался телефонный звонок. Она раздумывала, брать трубку или нет: это мог быть какой-нибудь тип из Масуниверситета или Амхерста, мечущийся в поисках свободной девушки. Уже давно ее никто не приглашал, потому что все знали, что принцесса больше не ходит на свидания.
«Вряд ли это какой-то парень», – подумала она и сняла трубку.
– Это ты, мама, – узнала Марина добрый тихий голос королевы.
– Здравствуй, милая. Жаль, что мое здоровье не позволило мне поехать с Алексис, но она выбрала очаровательное платье.
Алексис не только выбрала экстравагантный фасон, но и заставила модельера за три дня до ее отъезда из Нью-Йорка сделать для нее пробный образец. К счастью, Марина уже в воскресенье вечером возвратилась в Нортгемптон под удобным предлогом подготовки к приближающимся экзаменам. «Обойдусь без тебя», – коротко напутствовала ее Алексис.
– Да, – подтвердила Марина. – Платье очень элегантное.
Она с трудом удержалась, чтобы не добавить: «За семь-то тысяч долларов!»
– Думаю, вы вместе хорошо провели время, – с надеждой произнесла королева.
Марина не сомневалась, что, вернувшись домой, Алексис нашептала матери о равнодушном отношении к ней сестры, но оправдываться не имело смысла.
– Очень хорошо, мама, – снова подтвердила она. – Город так красиво украшен.
– Кстати, к вопросу о каникулах, – вспомнила королева. – Я звоню также, чтобы узнать о твоих планах. Июнь уже не за горами, и впереди столько дел, не говоря уж о подготовке к свадьбе...
Марина представила себе, что творится сейчас во дворце, где всем заправляет Алексис. Бесконечные споры о списках гостей и меню для приемов, о том, сколько пригласить журналистов и кого. Марина закрыла глаза и стала думать, как ей избежать события, которое Алексис называет «свадьбой века».
– Алексис решила воспользоваться розами из моего розария, хотя в это время года они еще не в полном цвету, – услышала Марина голос королевы. – Она уже договорилась с садовниками об усиленной подкормке. Они утверждают, что все получится.
– Вот и прекрасно, мама, – откликнулась Марина. – Значит, одной проблемой меньше.
– Боже мой, Марина, я все говорю о свадьбе, а ведь до нее еще полгода, и не спрашиваю, когда ты приедешь домой на Рождество.
Марина окинула взглядом свою комнату, такую мирную, тихую и уединенную.
– Я еще не знаю когда, мама. Я скоро тебе сообщу.
Королева повесила трубку. Марина закрыла учебник философии и посмотрела на опущенные жалюзи, знак для Николаса, а прежде для Виктора Коу, что она в целости и сохранности и в полном одиночестве пребывает в своей комнате.
– Это тебе мать звонила? – спросила Чарли, появившаяся в дверях с книгой под мышкой. – Как обстоят дела в Новокии? Вижу, что все в порядке и твоя сестра благополучно вернулась домой.
– Где моя сестра, там не может быть порядка, – вздохнула Марина. – Почему ты не занимаешься?
– Мне надо передохнуть.
– Мне тоже. Я вот думаю, как мне вывернуться, чтобы не ехать домой на Рождество.
Чарли вошла в комнату.
– Ты не хочешь ехать домой на Рождество? Почему?
– Я сыта по горло своими семейными обязанностями, хватит с меня визита Алексис. Знаю, Николас мечтает поехать на родину, но...
