Алиса Берг - Поединок Марса и Венеры
– Но это была не главная тема…
– Само собой разумеется. Половину времени мы проговорили знаете о чем? О сексе, – торжественно посмотрела Ольга на Леру. – Я поделилась своим опытом, она – своим. Удивительная вещь, но наш опыт оказался взаимодополняющим. Я немало взяла на вооружение из ее арсенала. А по ее признанию, она кое-чего почерпнула из моего. Затем мы обсудили разные стороны характера мужа. Я узнала кое-что новое о его привычках. Я пришла к выводу, что с каждой женщиной мужчина становится другим. Раньше я этого не знала. Это очень интересный факт. Теперь я думаю, каким он будет со следующей любовницей? Мне даже хочется, чтобы это случилось скорее. Я хочу познать мужа всего.
– А верность, супружеский долг?
Ольга слегка наморщила лоб.
– Но ведь это понятие можно трактовать совершенно по-разному. Я в последнее время немало размышляла на эту тему, читала литературу. Даже странно, что все у нас упирается в сексуальную верность. Если муж жене изменяет, он не верен. А если не изменяет, но ему плевать на нее, то все как бы нормально. Я решила, что наша жизнь с мужем станет нечто вроде романа, написанного в реальности. Почему бы и нет? Мы сами станем устанавливать правила, по которым хотим жить. Почему непременно надо подчиняться чужому уставу, выработанному Бог весть когда. Я не права?
– Правы. Только постарайтесь не переусердствовать.
– Что вы имеете в виду? – удивленно посмотрела Ольга.
– Любая игра затягивает. И незаметно для себя делает человека зависимым от нее. Тогда начинается погоня за призраком, хочется все больше и больше достижений на выбранном пути. Очень прошу, не попадитесь в эту ловушку. Вы сделали огромный шаг в направлении свободы. Но свобода – коварная дама, обольщает многих, но отдается единицам.
– Кажется, я понимаю, о чем вы говорите. А уж получится ли…
– Полагаю, это наша с вами последняя встреча. Я сделал для вас все, что могла. И даже не представляю, чем могу быть еще полезной.
Лицо Ольги мгновенно изменилось.
– Мне будет вас очень не хватать.
– Только первое время. Пока я буду вам давать советы, вы не станете по-настоящему свободной. Вы будете все время ждать от меня помощи, наставлений. А у свободного человека нет никого, кто бы подсказывал ему план действий. Он сам должен его вырабатывать. Вам это совсем скоро понравится. Да вы уже вполне хорошо обходитесь без меня. И вам доставляет все большее удовольствие самой принимать решения, которые вас удивляют.
– Да, это так. И все же… Впрочем, вы как всегда правы. Мне нравится, что вы такая необычная, Валерия Валерьевна.
– Вы преувеличиваете мою необычность. Поверьте, во многих вопросах я совсем обычная. Даже традиционалистка.
– Мне трудно в это поверить.
– Тогда не верьте. Так ли это важно?
– Для меня важно.
– Почему? – не поняла Лера.
– Для меня очень важно знать, что в реальном мире, а не только в книгах или в кино существуют люди вроде вас. Ваш пример делает меня свободней. Мне хочется вам подражать, что бы вы об этом не говорили.
– Может, вы в чем-то правы. Далеко не всегда подражание – это плохо. Это напоминает разгон, но полет должен выполняться самостоятельно. Так что, счастливого вам полета!
Глава 30
Мстислав сдавал дела. Их было так много, что процесс этот растянулся уже на неделю. И все еще не был завершен. Он приходил в банк как обычно утром и как обычно вечером уходил с работы. С точки зрения внешнего антуража ничего не изменилось, все шло по заведенному графику, а перемещение происходило по привычным маршрутам. Но внутри все было иначе. Он всегда отличался ясностью своих мыслей и чувств, они всегда трактовались им однозначно. Он точно знал, чего хочет и чего не хочет, как относиться к тому ил иному событию или человеку. А сейчас все было покрыто густым туманом, он не понимал, что с ним происходит и как к этому относиться. Впервые в жизни он потерял себя и даже не ведал, где искать пропажу. И заранее с неприязнью думал о том, что ему неизбежно предстоит этот поиск. А он же не дурак, чтобы не понимать, какая канительная эта вещь. Иногда легче найти иголку в стогу сена, чем самого себя на просторах Вселенной. Где он там затерялся? Ау, отзовись.
Но все это будет немного попозже, а пока надо было завершить сдачу дел. Значительную их часть он передавал Полозову-Яблонскому. Встречи с ним давались Мстиславу не без усилий. Хотя американец вел себя безупречно, он был абсолютно вежлив, корректен, предупредителен, тактичен, Мстислав невольно искал в его поведении хотя бы слабые следы торжества победителя. Но никак не удавалось их найти, даже его глаза не выражали подобных эмоций, были спокойны и бесстрастны. Мстислав терялся в догадках: либо он, в самом деле, не испытывал ничего подобного, либо феноменально владел всеми своими чувствами и эмоциями. Если так, он действительно просто выдающийся человек.
И закономерно, что в их соревновании одержал победу.
Мстислав пытался убеждать себя в том, что проиграть действительно очень сильному сопернику вовсе не унизительно, а даже почетно. Тем более так, как проиграл он. А проиграть он постарался максимально красиво, не стал цепляться за место, любыми путями доказывать свое превосходство, убеждать Краснянского, что тот не прав, отдавая пальму первенства другому. А просто тихо и, можно сказать, почти незаметно ушел.
Хотя говорить о незаметном уходе – это все же сильно искажать реальное положение вещей. Весь банк был поражен этим известием, как минимум, один день точно не работал. Мстислав даже не думал, что пользуется такой любовью сотрудников. Все, даже те, с кем он мало имел дела, пытались попасть к нему в кабинет, выразить сожаление в связи с его отставкой. Были ли все искренне, он, конечно, не знал, но был уверен, что большинство из них действительно говорили то, что чувствовали. Иначе, зачем приходили, зачем вели с ним беседы, ведь отныне он не вице-президент, и ему не надо больше угождать. Можно просто не обращать на него внимания.
Но более всего поразило его другое обстоятельство. Весть об его увольнении, как пожар в сухом лесу, быстро распространилось среди банковского сообщества. И вызвала буквально шквал звонков. Но тон их был совсем другим, почти все звонившие, хотя и выражали сочувствие, радовались его неудаче. Мстислав и раньше предполагал, что является объектом всеобщей зависти среди коллег. Однако ее масштабы оказались значительно больше, чем он думал. На его почту даже пришло несколько анонимных сообщений, их авторы не скрывали радости, что его, как элегантно выражались они, «выперли» из банка. И желали ему дальнейших неудач.
