Татьяна Тронина - Женщина-рисунок
Он, Фред, мальчик на шестом десятке, оказывается, обожал этих рисованных персонажей… В жизни такие девушки ему никогда не попадались. Кроме Софи.
…Если углубиться в психологию, Фред не сразу осознал свою зависимость от Софи.
Сначала (тогда, еще полгода назад, когда впервые увидел ее рядом с Исой, издалека) – Фред ее просто не разглядел. Потом – играл с ней, словно кошка с мышкой, радовался, когда ему удавалось причинить ей боль, напугать, поссорить с Исой… Первый раз, тогда, на теплоходе – Фред делал ей предложение не всерьез, разумеется. Это было так забавно – изображать из себя влюбленного!
Сейчас же Фред ничего не изображал.
Софи провела кончиками пальцев у него по затылку. Мурашки пробежали у него по телу.
– Ты такой лысенький, гладенький… – тоже шепотом произнесла она и засмеялась. В первый момент Фред хотел ее ударить, оттолкнуть, но потом его гнев исчез так же быстро, как и вспыхнул. Софи не собиралась его оскорблять. Просто настала ее очередь играть с ним. У этой кошечки тоже есть коготки. Она – равная ему. И эта игра – на равных – еще острее, еще слаще. Они – две половинки.
– Тебе не нравится моя лысина? – тем не менее мрачно спросил он.
– Нет, почему же… – она придвинулась ближе, села к нему на колени. Волосы Софи пахли дымом. – Я люблю лысеньких и гладеньких.
– Врушка! – охрипшим голосом выдавил он из себя, совсем уже покорный, беззащитный…
Она обвила шею Фреда и прижалась губами к его губам. Он не помнил, когда испытывал что-то подобное… Он не помнил, когда терял голову… Наверное, в последний раз – лет тридцать пять назад. Маленькая китаянка из Бангкока… Да, да!.. Китаянку потом убил ее сутенер. А жаль.
Софи засмеялась и снова прижалась к его губам. Она целовала его так, что у Фреда защемило сердце.
– Я люблю тебя… Я никому не говорил… а тебе хочу сказать! – задыхаясь, бормотал он. – Я тебя люблю… Ты моя!
Фред действительно никогда и никому не говорил подобных слов. Ну кроме той маленькой китаянки, тридцать пять лет назад, в бангкокском борделе…
– А ты? – он отстранил на миг от себя Софи. – Ты меня – любишь?..
Софи опять засмеялась.
– Скажи! – он встряхнул ее за плечи. – Господи, что ты со мной делаешь, Софи…
– А если не скажу? Что тогда?..
Софи явно вошла во вкус. Она отыгрывалась за всех тех, нелюбимых, что были у него, у Фреда, за тридцать пять последних лет… Софи чувствовала свою власть. А Фреду, странное дело, хотелось унизиться, хотелось стать ее рабом. Чем сильнее он унижался, тем острее было наслаждение…
– Софи… ты моя Софи… – он целовал ее испачканные сажей колени и, кажется, плакал… Хуже не придумаешь. Он, Фред, плакал настоящими слезами! – Ты не знаешь… ты не знаешь, какое нас ждет будущее! Весь мир… я для тебя все, все…
Бах.
На миг Фред потерял сознание. Что это было? Что произошло?
Он отпрянул, тряся головой. Ничего не слышно… Провел рукой по затылку, посмотрел потом на свою ладонь – кровь. «Что это было?»
Потом слух вернулся, с бешеной скоростью завертелись в голове мысли. Софи, маленькая дрянь…
Софи сидела на кровати, сжимая горлышко разбитой бутылки. Той самой. Из которой она до того пила воду. Эту бутылку она только что разбила о его, Фреда, голову.
Пауза. За одно мгновение произошел поворот на сто восемьдесят градусов.
Фред снова был самим собой. Никаких иллюзий. Софи его не любила. Софи только что ударила его бутылкой по голове. Софи хотела убить его. Хоть все красоты мира брось ей под ноги – она так и останется маленькой жалкой дрянью…
Одним движением Фред выбил у нее из рук то, что осталось от бутылки. Ударил девушку – Софи отлетела в угол.
Фред стряхнул с себя осколки и подошел к ней. Он уже ничего не хотел. Он уже понял, что она есть такое, эта Софи… Схватил ее обеими руками за шею.
– Ни-и… – пискнула она.
Еще секунда – и Фред свернул бы ей шею, точно цыпленку. Но в этот момент он опять ощутил удар по голове. «Кто? Как?» – успел подумать он и вырубился.
…Очнулся он не сразу. Открыл глаза и обнаружил, что лежит в той же самой комнате, на той же самой dacha. Связанный.
В окна лился тусклый серый свет – утро. Утро?..
Что же произошло? Кто ударил его?
– Бо! – крикнул Фред, пытаясь освободить руки от веревок. – Бо, тум кэха? Бо, ты где?.. Бо!
Тишина. Похоже, в доме никого не было. Фред замер, прислушиваясь…
– Бо!
Заведенные назад руки были стянуты крепко, профессионально – просто так не освободишься. Фред завертелся ужом, но все было бесполезно…
– Дьябль… – Фред выругался.
Но куда исчезли Бо и Софи? И главное – почему?
Бо.
Бо влюбился в Софи и похитил ее? Бред. Бо вдруг стало жаль бедную девушку? Бред. Всегда послушный, всегда исполнительный и немногословный – Бо не мог себе позволить такого. Бо никогда никого не жалел!
А что, если появился некто третий, ударил его, Фреда, и увел с собой Бо и Софи?.. Ну да, увел Бо и Софи, а его, Фреда, оставил на потом… Тоже бред. Бо врасплох не поймаешь.
Гадать бесполезно – это все-таки Бо ударил его. Это мог сделать только Бо.
Бо – предатель. С ним все ясно.
Фред замер, прижимаясь щекой к холодным шершавым половицам. Он вдруг вспомнил, как был счастлив в те мгновения, когда Софи целовала его. И как он мог поверить, что она любит его? Что она способна испытывать благодарность… нежность… любовь…
Ищите все эти глупости у героинь Достоевского и Толстого. Преданность и благодарность русской девушки – это миф! Софи – это вам не Сонечка Мармеладофф!
Фред себя ненавидел. Старый дурак – вот он кто. Конечно, по возрасту он мужчина еще ого-го, в самом зените, но кто сказал, что старость приходит вместе с морщинами и немощью? Старость начинается именно тогда, когда мужчина теряет связь с реальностью. Перестает здраво соображать. И начинает рассуждать про любофф… И допускает непростительные промахи!
«Зачем я полез за ней в горящий дом? Пусть Софи погибла бы там. Идеальный вариант! Все естественно и натурально… Никто ни о чем не догадался бы, Иса продолжил бы гнить в тюрьме. Я возвратился бы в Гиндостан, у меня там все под контролем, и даже этот Шандар… Шандар никогда не мешал мне… он знает, что без меня он никуда… и гражданская война в Гиндостане очень на руку…»
Нет, ошибку он совершил раньше. Гораздо раньше! Надо было проверить все, проконтролировать. Тогда, тридцать лет назад… Что вместе с женщиной погиб и мальчишка.
Странно, но уже тогда Фред ненавидел Ису.
Никто и ничто этот Иса… Подумаешь, маленький принц! Сын короля. У Фреда отец был швейцаром в ресторане. С угодливой улыбкой отец Фреда распахивал дверь перед посетителями – за жалкие чаевые…
Как так получается, что люди, совершенно одинаковые люди, из плоти и крови, вдруг настолько отличаются друг от друга? Один – сын короля, другой – сын швейцара… Словно незримые печати стояли на них обоих: на маленьком смуглом мальчике и двадцатилетнем белокожем, светловолосом (тогда у Фреда еще были волосы) юноше… Принц и нищий.
