Светлана Демидова - Неправильная женщина
– Женя-а-а-а!!! – душераздирающе крикнула Татьяна, когда увидела, что и из-под его бока натекла на пол лужица крови. Потом женщина глубоко вздохнула, повернулась к сыну и пошла на него с таким страшным лицом, будто собиралась задушить голыми руками, что совсем недавно грозился сделать Евгений.
– Э! Мамулька! Ты че?! – удивленно спросил Вовка. – Тебе че, больше всех надо?
Татьяна хотела сказать, что ей уже больше вообще ничего не надо в этой жизни, кроме смерти собственного сына, но смогла только резко охнуть и тяжко осела на пол, а потом повалилась навзничь и улеглась как раз между Юрием Майоровым и Евгением Чесноковым.
2010 год
Семидесятишестилетняя Антонина Кузьминична Чеснокова лежала на чистом хрустящем белье и думала о том, что жизнь все-таки удалась. Не во всем, конечно, но кто в этом мире получает все, что хочется? Разве миллиардеры какие, которые за все могут заплатить, все купить. Хотя… разве купишь, к примеру, любовь? Девочек да мальчиков по вызову купить можно, этого она не отрицает. Даже жену или мужа можно купить за очень большие деньги. А вот любовь не продается и не покупается. Она либо приходит к человеку, либо нет. Некоторым удается несколько раз полюбить, а ей вот – только один раз выпало. Уж как она была влюблена в своего одноклассника Сеню Кузнецова! Как влюблена! До сих пор совершенно отчетливо помнит его лицо, открытое и чистое, с чуть курносым носом и кудрявым чубом над крутым лбом. Сеня выбрал не ее, Тоню, а хрупкую Лидочку Ткачеву. Антонина Кузьминична, будучи девочкой Тоней, не испытывала к Лидочке никакой неприязни, потому что видела, как та хороша, будто воздушная стрекозка. В такую всякий влюбится. И Тонина любовь к Сене не была драматичной и горькой. Она любила светло и радостно. Конечно, очень хотела бы оказаться на месте Лидочки, но как-то легко простила любимому эту чудную девочку. За всю долгую жизнь ни один представитель мужского пола не смог возбудить в ней больше такого нежного и одновременно сильного чувства, как одноклассник Сеня. Впрочем, не так. Сначала – да, никто не мог, хотя многие пытались за ней ухаживать. А потом она вдруг резко подурнела, расплылась и сделалась даже какой-то мужиковатой. Но, может, так и надо было? Женщине в отсутствие мужского плеча приходится вкалывать за двоих.
Женькиного отца она очень хотела полюбить, вышла за него замуж и изо всех сил старалась свить с ним теплое уютное гнездо, но… так и не получилось. Павел Чесноков был неплохим мужиком, непьющим и работящим, но уж больно скучным. Ничего его не интересовало, кроме газеты «Правда», футбола с хоккеем по телевизору и игры в дурачка с соседом Николаем. Его трудно было вытащить даже в кино, а не то что в Дом культуры на концерт местной самодеятельности или на каких-нибудь ленинградских артистов. К ним в город даже сама Эдита Пьеха два раза приезжала, так Чесноков и на нее не пошел. Антонина Кузьминична оба раза ходила на концерт знаменитости с соседкой Евдокией.
В общем, помучилась она, помучилась с Павлом, да и предложила развестись. Он долго не мог взять в толк, в чем дело. Однажды даже, вразрез с собственными убеждениями и желаниями, выпил где-то на стороне с мужиками, а когда явился домой, спросил открытым текстом:
– Может, я тебя как мужчина не удовлетворяю?
Антонина не очень поняла, про какое такое удовлетворение он держит речь, а потому ответила напрямую:
– Всем ты, Пашка, хорош, да только… не люблю я тебя… а потому и жить с тобой более не хочу.
– А кого любишь? – встрепенулся Чесноков.
– Никого, – честно ответила она – не рассказывать же, что только одного Сеню в своей жизни любила, а никого другого полюбить, видать, уже и не приведется.
Павел еще долго сопротивлялся разводу, но потом все же вынужден был уступить. А потом еще долго заходил в гости, играл с сыном и просил Антонину, чтобы она бросила дурить и восстановила разрушенную ячейку общества. Она была непреклонна. Кому нужна эта ячейка, если в ней любви нет! Чесноков походил к ней, походил, а потом как-то быстро женился на тихой Анне Совковой, которая работала в хлебном магазине. И с этой Анной зажил он, похоже, душа в душу. Антонина Кузьминична была за него только рада и о том, что порушила свой брак, никогда не жалела. Всю свою кипучую энергию она направила на учеников и на собственного сына. И будто в награду за то, что она предпочла его отцу, Женька в общем и целом всегда был хорошим сыном. И лицом удался, и фигурой. Жизнь, конечно, его здорово побила, но в конце концов все утряслось, и он, похоже, на пятьдесят шестом году наконец абсолютно счастлив.
Вот один из Женькиных сыновей – Вовка – не удался… Это да… Но, опять же, кому все в жизни удается? А за счастье надо платить! Вот она, плата – Вовка!
Антонина Кузьминична отпила из удобной поилочки с носиком, которую ей принесла Лана, клюквенного морса и задумалась. А ведь похоже, что во всем дурном и страшном, что произошло с сыном, она одна изначально и виновата. Слишком любила… Хотела, чтобы все у него было хорошо, а получилось… Но ведь все матери любят своих детей! Все хотят им только хорошего! Или не все? Вот взять Татьяну – она ж сызмальства должного внимания Вовке не уделяла! С другой стороны, кто в юности подтолкнул Женьку к Ермаковой? Она, мать, которая безумно любила сына, нацелила его на Таньку, а эта Танька… Нет, конечно, она тоже хлебнула лиха… но все же… именно из-за ее козней погибла сначала жена Юры Майорова, а потом и он сам… Была бы Юрина жена жива – возможно, он так и не соединился бы с Ланой, их дети не познакомились бы и не поженились. А если бы не было их свадьбы, на нее не пошел бы Вовка, и Майоров остался бы жив… и тогда… А кто знает, что было бы тогда… Да и вообще, нечего все сваливать на Таньку. Это она, Антонина Кузьминична, во всем и виновата, когда захотела соединить десятиклассницу Татьяну Ермакову со своим сыном! А с другой стороны, может быть, только через такие тернии Женька мог добиться любви единственно нужной ему женщины – Ланы. Только вот таким чудовищно трудным способом. В награду за собственную любовь.
Антонина Кузьминична хотела крикнуть Лане, чтобы та принесла ей еще морсику, поскольку тот, в поилочке, незаметно закончился. Она даже набрала воздуху для крика, но услышала, что Лана о чем-то беседует на кухне с Женькой, и даже пить передумала. Пусть наконец наговорятся. Они столько времени разговаривали с другими… Конечно, она, старая и больная, им обуза, но невестка содержит ее в чистоте и даже виду не подает, что уход за больной свекровью ей в тягость. Антонина Кузьминична слышала, как участковый врач, который приходит раз в неделю ее проведать, говорил Лане, что вряд ли мать мужа переживет еще один гипертонический криз такой тяжести, но ее это нисколько не испугало. Пожила уже, хватит. Ее миссия на этом свете выполнена. Сын счастлив, а своих детей и внуков пусть сам воспитывает. Она, бабка, с воспитанием, например, Вовки, не справилась, так что нечего больше в воспитатели и лезть… Все. Конец. Всему.
