Розмари Роджерс - Любовные игры
Хватит, Сара! Сегодня — новый день. Вчера ты слишком переутомилась; ночь принесла с собой множество звуков, красок, образов, которые оказали воздействие на подсознание. Однако сегодня, если он опять полезет, она не покажется ему слишком легкой добычей. Ему не удастся…
Сара тряхнула головой и встала, устремляя взгляд на дверь спальни.
Неужели он снова явится, чтобы продолжить борьбу, уповая лишь на голую физиологию? Или в силу чисто мужской самоуверенности ждет, что она сама придет к нему?
Сара злорадно надавила на кнопку вызова Серафины или другой служанки. Она достаточно оправилась от потрясения и станет придерживаться плана. Сегодня она изберет роль избалованной одалиски, окруженной прислужницами. Если он позовет ее, она сошлется на недомогание и откажется сойти вниз. Пусть думает что угодно!
К счастью, на вызов пришла экономка. От нее Сара узнала, что уже половина восьмого вечера, но хозяин приказал не будить ее.
— Как любезно с его стороны!
Серафина пропустила саркастическое замечание мимо ушей, тем самым напомнив Саре, что эта женщина обязана проявлять лояльность по отношению к семейству Кавальери, двум поколениям которых она служила. Что ей за дело до глупого мотылька, подлетевшего очень близко к огню?
— Приготовить вам ванну, синьорина? Я попросила принести кофе, апельсиновый сок и сладкую булочку. А что бы вы хотели на ужин?
— Я… не особенно хорошо себя чувствую, — быстро заговорила Сара, чтобы скрыть волнение. — Пожалуй, я и впрямь не возражала бы против горячей ванны, а после этого — как вы думаете, ничего, если я останусь в халате? Что-то не хочется переодеваться и спускаться к ужину. Может, мне принесут еду сюда на подносе? Что-нибудь легкое — салат и суп.
— Как, и все? Но синьорине надо больше кушать. — Серафина окинула неодобрительным взором ее тонкую фигурку и красивые ноги, не оставила без внимания темные круги под глазами.
— Я вовсе не голодна, но…
«Я веду себя, как последняя идиотка», — подумала Сара и сказала вслух:
— Нельзя ли попросить кого-нибудь немного побыть со мной? Я знаю, вы очень заняты, но, может быть, одна из горничных?.. Минувшей ночью меня что-то испугало. Мне не хотелось бы снова поддаться искушению полюбоваться великолепием сардинской ночи!
Она знала, на каких струнах играть: Серафина торопливо перекрестилась.
— Я пришлю к вам Терезу. У нее более грамотная речь, чем у остальных, и она даже немного знает по-английски. Наверное, она будет надоедать вам вопросами об Америке, но, в общем, это честная и добрая девушка.
Значит, сегодня вечером она не останется без защиты!
Погрузившись в ванну так, что распущенные волосы мокрыми прядями плавали вокруг шеи и плеч, и потом, позволив Терезе высушить и причесать их, Сара пыталась изгнать из головы неотвязный вопрос: защита от кого? От Марко или?..
Когда прошла первоначальная застенчивость, Тереза забросала ее вопросами об Америке — в полном соответствии с предупреждениями Серафины. Сара съела легкий ужин и несколько раз прошлась по комнате. Заметив, что девушка с трудом подавляет зевоту, она отпустила ее.
Было уже поздно; в замке царила тишина. Сейчас она опять уснет, чтобы назавтра проснуться бодрой и полной свежих сил для нового поединка. Она во всеоружии встретит своего противника. Пусть тот сколько угодно бьется о ее броню — она не боится. Такова ее стратегия.
Стратегия… Военное преимущество… Оружие… Такие мысли мелькали у Сары в голове, в то время как она расхаживала взад-вперед по комнате подобно рассерженной молодой кошечке, — пока наконец не остановилась перед большим зеркалом в золоченой раме. Оружие! Зеленые глаза сузились и превратились в щелки. Несомненно, Дилайт на ее месте сумела бы постоять за себя. Так же как и мама Мона. «Но ведь я только учусь…» Сара отступила на несколько шагов назад и стала критически изучать свое отражение.
Безусловно, глазами она обязана Моне. Да и цветом волос, ставшим благодаря маме необычайно популярным в последнее время. Сара перешла к плечам и груди, скрупулезно подсчитывая плюсы и минусы. Форма груди неплоха, но у Дилайт бюст попышнее. Предполагается, что мужчинам это нравится. А как насчет всего остального? Сара расстегнула и бросила на пол шелковый халат.
Тонкая талия и — слава Богу — плоский живот. Бедра, как и грудь, могли быть побогаче, а их изгиб — покруче. Зато у нее очень красивые длинные ноги и крепкий, не отвисший зад.
Недурной арсенал для новобранца!
За ее плечами в зеркале загадочно улыбалась женщина на портрете. Сара нагнулась и, подобрав халат, набросила его на плечи. Потом ей стало смешно.
Ей-Богу! Она становится прямо как Серафина. Саре вспомнились ее слова: «Не знаю, в чем тут дело, но почему-то одни чувствуют некоторые вещи, а другие нет. Эти каменные стены слишком стары и много чего повидали на своем веку».
Тогда, думая о другом, Сара лишь безучастно пожала плечами. Новейшие исследования в области парапсихологии утверждали, что возможно всякое.
Сильные страсти могли наложить отпечаток на атмосферу этих мест, вибрируя в дереве и камне. «А может, я слегка повредилась в уме?» — подумала Сара и решила выбросить из головы подобные мысли.
И все-таки портрет не оставлял ее равнодушной. Эта несчастная, недальновидная женщина пожертвовала всем для любви и умерла в нищете. Сара подошла поближе. Интересно, она под конец раскаялась, эта юная герцогиня?
Убегая из замка, стремилась ли она соединиться с возлюбленным или ее гнал страх перед мужем-деспотом, который подолгу оставлял ее одну и заставлял носить медальон с изображением волка, чтобы она не забывала, чья она собственность? Женщина на портрете унесла тайну с собой в могилу. Она была матерью Марко. Ему было всего несколько лет от роду, когда она покинула его вместе с замком и вот этой комнатой, где она провела столько бессонных ночей, роняя слезы на подушку. Мужчины обожают превращать женщин в зависимые, покорные существа. Так было раньше и так оставалось бы до сих пор, если бы женщины однажды не сбросили с себя ненавистное ярмо. Некоторые мужчины и ныне ведут себя так, будто на дворе каменный век. Сара помрачнела.
Может, на отношение Марко к женщинам повлиял проступок его матери? Он был вылитый отец, и тот научил его обращаться с женщинами, как с домашними животными, которых можно купить и бросить за ненадобностью. Для этого человека было естественно смеяться над понятием «любовь»; он делал исключение лишь для одной женщины на свете. Но какое он имел право требовать того же от Карло? И уж, конечно, он привык ни перед чем не останавливаться для свершения своей воли.
