Светлана Щурова - Песчинка на ветру
После нескольких безуспешных попыток у Валерии получилось отвести затвор назад до упора. Она вернула пистолет Максиму, поднесла руки к лицу. От них резко пахло оружейной смазкой.
– Что, не нравится? Просто вымой руки с мылом, я подожду.
Когда Валерия вернулась, вытирая руки полотенцем, Макс продолжил:
– Обрати внимание, курок тут скрытый, индикатора патрона в патроннике нет. Пистолет готов стрелять, но никак внешне это не видно. Это оружие из тех времён, когда люди только учились делать автоматические пистолеты. Учились на ошибках, и часто ошибки стоили дорого. Если стрелять не пришлось – не пытайся его разрядить, просто поверни предохранитель. Потом, в спокойной обстановке, можно будет вынуть магазин и извлечь патрон из патронника. Знаешь, выстрел – не самое главное. Важно застать жертву врасплох, не дать опомниться.
– А как же сам выстрел? Будет же грохот! Все сбегутся, вызовут милицию, – Валерия вскочила из-за стола и засуетилась у плиты.
Максим снова поднял голову и усмехнулся.
– Вот наивная! Кто сбежится? Человек же понимает: если он стал свидетелем убийства, то придётся приезжать к нам не раз – давать показания, составлять фоторобот, присутствовать при опознании… В итоге нужно свидетельствовать против убийцы на суде. А после может понадобиться полностью изменить свою жизнь – уехать в другой город, искать новую работу. Нет, в наше время мало кто по доброй воле становится свидетелем, несмотря на то, что это гражданский долг! Позвонить, может, и позвонят, и то анонимно. Нам, знаешь, сколько приходит анонимных звонков? Отбоя от них нет! Давно пора пересмотреть инструкцию фиксации обращений граждан. Не принимать анонимные сообщения. Даже если преступление происходит на твоих глазах – назови вначале свою фамилию! А люди не хотят себя называть. Они предпочитают сидеть тихо, ни во что не ввязываться. И тебе нужно это запомнить.
Этот вечер показался Валерии странным. Макс рассказывал об убийстве как о чём-то обыденном, как о сложном процессе, который будет завершён успешно, если не отступать от правильной технологии.
«Неужели и я могла бы кого-нибудь убить вот так, просто следуя точным инструкциям?» – думала она, с интересом прислушиваясь к Максу и представляя себя в роли супершпионки, преследующей очередную жертву.
* * *Через пару часов отец Киры, приехавший сразу после звонка, Саша, Вадим – все трое, собрав чемоданы, отбыли в аэропорт. Кира сидела на диване в полном одиночестве, перебирая в руках жемчужинки браслета. Следующие несколько часов она, как сомнамбула, бродила по квартире, опустошая коробки шоколадных конфет. Бросалась на кровать и рыдала, пока хватало воздуха в лёгких. Неистово колотила подушку, сжав зубы до скрежета. Наконец уснула – в одежде, с расплывшейся на лице косметикой.
Её разбудил телефонный звонок.
– Кирочка, привет! Ты где? Полдень на дворе! Мы же вчера договаривались! – голос Валерии заставил Киру сморщить лицо.
– Привет, – бесцветно проговорила Кира. – Я заболела. Приехать не смогу.
– О, дорогая! Тебе что-нибудь надо? Я мигом привезу! Врача вызывала? – голос подруги звучал расстроенно.
– Спасибо, – холодно сказала Кира, – ничего не надо. Я могу тебя заразить. Не приезжай. И не звони. Как мне станет получше, я сама позвоню.
– А как же Вадим? Он может побыть у нас, пока ты не выздоровеешь. Мне приехать за ним?
– Нет, Саша увёз его отдыхать на море. И мой отец с ними. Говорю же, мне ничего не надо!
– Ладно, – проговорила Лера, чуть обидевшись. Ещё ни разу Кира с ней так не разговаривала. – Выздоравливай, дорогая! Если что – звони в любое время дня и ночи.
– Всё. Пока.
Кира положила трубку, схватила со стола тарелку и с силой бросила её о стену. Осколки разлетелись по полу.
– Дрянь! Мразь! Ненавижу! Ненавижу вас обоих! – она побежала на кухню и, хватая всё, что попадалось под руку, бросала с неистовством на пол.
* * *Злоба в душе Киры не утихла и на третий день. И она приняла решение, которое, как она посчитала, избавит её от боли. С самого утра включив компьютер, Кира вошла в интернет. Нашла сайт знакомств, зарегистрировалась.
В последующие несколько дней к ней приходили мужчины одного типа – темноволосые, худощавые, с глазами цвета неба. Она набрасывалась на них с порога, не обращая внимания на цветы, конфеты, шампанское, тянула их в спальню, на ходу срывая одежду. Её поцелуи были похожи на укусы, её объятия оставляли синяки на сильных телах.
После каждого партнёра злость в её глазах вспыхивала с новой силой. Она не чувствовала удовлетворённости ни в теле, ни в душе. Опустошённая, с кругами под глазами, искусанными губами и коротко обрезанными ногтями, Кира поняла, что её план не работает. Боль не уходила. Оставалось только одно – взять себя в руки и жить дальше.
«Я не забуду! Я никогда не забуду того унижения, что он причинил мне! И всё из-за неё! – говорила она себе. – Я отмщу! Не сейчас, не сразу! Пусть пройдёт время! Как там говорится? Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным? Да, именно так! Холодным!»
Она потирала руки, сжимая костяшки пальцев до хруста. Спина ссутулилась, лицо перекосилось и сморщилось. Проходя мимо зеркала, она отшатнулась, не узнав себя. Из зазеркалья на неё смотрела ведьма.
10Вечернее солнце окрасило мастерскую в нежно-розовый цвет. Дверь бесшумно открылась. На пороге стоял Денис. С любопытством осматривал помещение. Он так долго ждал подходящего момента, чтобы увидеть это место! Но каждый раз находились причины, почему этого не следует делать. Совершенно неожиданно Валерия позвонила и разрешила ему прийти. Он остановил взгляд на Лере, стоящей у мольберта и не замечающей, что он уже здесь. Кашлянул. Она продолжала рисовать. Тогда он снова открыл дверь и с силой её захлопнул. Валерия обернулась. Уголки губ приподнялись. Румянец покрыл щёки, глаза засветились.
– Денис! – она отложила палитру, кисть, подошла к мужчине, обняла его за шею и поцеловала в щёку. – Дверь нужно закрыть. На всякий случай, – она подошла и задвинула щеколду.
– Как у тебя здесь необычно! – Дэн смотрел на мольберты, стоящие у окна, краски, кисти, карандаши, рисунки на полу у шкафа.
– Ты ещё не видел самое интересное! – Валерия подошла к стене и отдёрнула занавесь.
На стене, переливаясь красками, висели картины. Брови мужчины приподнялись, он подошёл ближе.
– О, стена-то не простая! – он пригляделся к картинам. – Не может быть! Это же наша с тобой скамейка! В нашем парке! А это улица, что идёт мимо кафе! А здесь, – он указал рукой на небольшую картину в простой раме, – я читал тебе Блока:
Твое лицо мне так знакомо,
