Мишель Валентайн - Феноменальный Икс (ЛП)
Вода капает с его волос на широкие плечи, когда он приближается к кровати. Я смотрю на свою сторону постели, и замечаю, что его нижнее бельё лежит там.
Он собирается одеваться прямо передо мной?
Моё сердце колотится в груди. Я должна смотреть в сторону, но искус так велик. Я хочу посмотреть на него!
Семь смертных грехов действительно несут определённый смысл. Отец гордился бы, что я на самом деле до сих пор помню хоть что-то из Писания.
Я делаю глубокий вдох и ищу отвлечения. Я хватаю из тумбочки роман в мягкой обложке, и открываю перед своим лицом.
Это любовный роман, история любви очень захватывающая и запутанная, она напоминает мне чем-то наши отношения с Ксавьером.
– Хорошая книга? – Спрашивает он.
Я поворачиваюсь к нему, чтобы ответить на вопрос, когда он скидывает полотенце и хватает своё нижнее бельё с кровати.
– О, мой Бог! – Я вскрикиваю и закрываю свои глаза. – Я сожалею. Я не хотела подглядывать.
– Увидела? – Ксавьер посмеивается.
– Да, –шепчу я. Впечатлительная моя натура, ух, помогите.
– Всё в порядке, Анна. Я думаю, что у меня нет ничего, что ты не видела раньше. Как-то ты стала женщиной. Я уверен, что ты достаточно опытна.
Я сжимаю веки крепче.
Если бы он только знал, насколько я неискушенная в этом отделе, издёвкам не было бы конца, так что я не отвечаю.
После того, как он одет, Ксавьер откидывает одеяло и ложится рядом со мной. Я ожидаю, что он останется на своей стороне кровати, но он ложится достаточно близко от меня, и наши руки касаются друг друга, когда он наклоняет мою книгу, чтобы прочитать название.
– «Раскачай мою кровать»? Это звучит грязно. Я никогда бы не подумал, что ты читаешь пошлые книги, – дразнит он.
Я качаю головой.
– Это не порно, а романтика. Женщина пытается помочь сломленному парню. Она видит, что он хороший человек, хотя герой это отрицает на протяжении почти всей книги.
Ксавьер откидывается на подушку и прячет одну руку за голову. Я не должна, но позволяю своему взгляду блуждать по напряжённым мышцам его бицепса и груди. Он так красив, что трудно не смотреть на это тело, которое является произведением искусства.
– Вот в чём проблема с женщинами в художественной литературе. У них всегда есть человек, которого надо исправлять. Почему это не может быть птенчик, которого совращают, для разнообразия?
– Есть много великих произведений на эту тему, – отвечаю я.
– Не так много, как мужчин, имеющих проблемы, – он отстреливается. – Все вы, женщины, читаете эти книги и молитесь, чтобы найти «верхушку айсберга», которую вы можете «излечить», когда реальность такова, что большинство мужчин не говорят о своих проблемах по весомой причине. Лучше оставить прошлое в прошлом, а не копаться в старом дерьме.
Меня оглушает догадка, он говорит о чём то большем, чем просто о вымышленных персонажах. Он никогда не хочет говорить о своей семье, и на это у него есть свои причины.
– Что может работать некоторое время, но, ты конечно же не веришь, что отрицание является лучшим способом для решения проблем.
Он качает головой.
– Конечно, я так не думаю. Иногда пинок под задницу также хорошо работает на человека, когда что-то происходит.
Я сажусь лицом к нему. Может быть сейчас подходящее время, чтобы попытаться заставить его открыться мне.
– Ты говоришь о текущих событиях. Я говорю о старых проблемах, из-за которых ты не можешь не оглядываясь идти дальше.
Он смотрит своим ярким синим взглядом на меня, и моё сердце колотится.
– Я знаю, что ты пытаешься сделать, Анна, но это не сработает.
Полный провал.
– Не понимаю, о чём ты говоришь.
Ксавьер спрыгивает с кровати, и идёт к своему чемодану. Он шарит в одежде, вытаскивая пару джинс, носки, и футболку.
Каждый раз, когда я чувствую, что нащупала что-то, он закрывается от меня и убегает.
– Куда ты собираешься? Мы разговариваем.
Он торопится, резко натягивая одежду, быстро обувает ботинки.
– Я уже говорил тебе раньше, что не обсуждаю своё прошлое.
– Почему? – Я спрашиваю из любопытства, запутавшись, что могло бы быть так плохо, что он не рассказывает ничего о своём прошлом.
– Мои проблемы не такие, как в твоих книгах, Анна. Нет блядь, чертовой формулы, чтобы исправить меня. Моё дерьмо – чертовски реально. Это же не только в моей голове. Есть вещи, которые я пережил, поступки, которые я сделал … – Он замолкает и сжимает глаза, как будто это причиняет ему такую боль, что он даже не может думать об этом. – Я должен быть в тюрьме прямо сейчас, вместо того, чтобы сидеть здесь с тобой. Не думаю, что в течение одной секунды, я перестал быть монстром. Я не могу изменить, кто или что я есть. Я ненавижу тебя разочаровывать, но я не герой. Я, черт, злодей в этой истории.
– Да я и не пытаюсь исправить тебя! –утверждаю я, хотя в глубине души знаю, что он прав. С того момента, как я с ним познакомилась, я пыталась понять его и оправдать свои чувства к нему.
– Как раз это и делаешь. Вбила себе в голову, что где-то у меня завалялись какие-то хорошие качества, которые я ещё не раскрыл. Ты слышишь себя? Это попахивает безумием! Я не похожу на тебя, Анна. В детстве у меня не было такой роскоши, чтобы заблудиться в некотором вымышленном мире. У меня не было времени, чтобы иметь чертово воображение, или мечтать. Всё, о чём я беспокоился – остаться в живых и выжить – в местах, о которых ты даже не слышала!
– Ты думаешь, что у меня всё было легко? Мой отец ненавидит меня. – Слёзы жгут глаза, но я отказываюсь позволить им упасть. – Ты знаешь, что это такое?
Ксавьер проводит пальцами по волосам и опускает голову уставившись в пол на мгновение, прежде чем повернуть свой ледяной синий взгляд на меня.
– Больше, чем ты можешь представить.
Его слова стучат в моём мозгу, и они разозлили меня.
– И я никогда не буду знать, потому что ты не говоришь мне ни черта о себе! Что-то выдаёшь маленькими порциями, но ты никогда не говоришь мне ничего правдивого. Как я должна быть другом и помочь тебе, если ты отказываешься открыться мне?
– Не вороши это, Анна. Просто отпусти. – Он повышает голос, и я вздрагиваю.
Я взбесила его? Ну, хорошо, потому что я тоже разозлилась.
– Нет!
Он сужает глаза и хватает свои ключи от номера.
– Мне не нужно это дерьмо!
Он направляется к двери, и пытается убежать. Но на этот раз я не позволю ему уйти.
– Мы ещё не договорили!
Желваки на челюсти шевелятся под кожей, когда он оборачивается ко мне лицом.
– А есть “мы”?
Я беру каждый дюйм своей воли, чтобы не протянуть руку и не взять его за руку, чтобы заставить его остаться здесь со мной, и закончить разговор.
