Дабл Ю: служебный роман (СИ) - Жилло Анна

— Фокин, сегодня первое августа, — Кристина демонстративно захлопнула ноут ровно в пять часов. — Мы тебя предупредили? Претензии не принимаются. Впахивай сам.

— Крис, ты вообще-то эйчар и могла бы тоже… — рыпнулся было он, но неудачно.

— Вот именно что эйчар. Когда меня сделают директором по персоналу с соответствующей зарплатой, тогда и буду пластаться. А пока я чисто технический работник. Раньше это называлось инспектор по кадрам. Написать приказ и заполнить трудовую.

Кристина вышла, вколачивая каблуки в пол. Макс посмотрел на меня.

— И не смотри, — замотала головой я. — Хватит того, что ты от меня скрыл серую схему и проверки, больше развести не получится.

Прошла неделя. В доплате нам отказали: мол, ищите сотрудника. Кристина стояла, как скала. Я после долгих уговоров согласилась взять на себя загрузку в форму номерков самозаписи. И больше ничего.

— Только учти, Макс, долго ты на этом не прокатишь. Я в октябре в декрет ухожу. Время идет быстро. Лучше ищи человека.

Время действительно летело. Только что была в консультации — и вот уже снова надо тащить банку с анализом и идти на осмотр. На пятом месяце токсикоз наконец прошел, осталась только изжога, практически от всего, кроме молочных каш и супчиков, которые я ненавидела, но пришлось полюбить. Антонина при этом уверяла, что все у меня замечательно. Что говорила участковая дура, я просто не слушала.

А еще наконец рассказала о беременности Лийке и Свете. Лия была в ужасе, крыла матом Влада и кидала мне ссылки на статьи о судебном установлении отцовства. Света отругала за то, что так долго молчала.

— Отшлепать бы тебя, Юлька, да нельзя. Уж кто-кто, а я бы точно поддержала.

Света и правда поняла бы. Она сама родила в двадцать лет, ее парень тоже слился, едва узнав о беременности. Потом она вышла замуж за другого, но Олег умер, когда Филька еще учился в школе. Я и сама не знала, почему молчала так долго. Может, было стыдно, а может, просто мне нужно было принять ситуацию самой, без чьей-либо помощи.

Да, я не хотела этого ребенка, и смириться с тем, что он уже есть, было непросто. А потом он мне приснился. Я держала на руках светловолосого мальчика и называла его Тёмой. Проснулась в слезах, и с того дня все начало меняться. Я разговаривала с ним и была уверена, что это мальчик, хотя на узи он категорически отказывался демонстрировать признаки пола. А еще я перестала думать, что это ребенок Влада. Нет, после того как я дала ему шанс и он им не воспользовался, ребенок был только моим. Как будто от донора спермы.

Через неделю нашей итальянской забастовки Макс пришел утром каким-то непохожим на себя. Сидел в “аквариуме” и о чем-то думал, глядя сквозь пространство.

— Значит, так и не помирился с Заечкой, — хмыкнула Кристина.

— Значит, она снова придет мириться сюда, — вздохнула я.

Но к вечеру Макс вышел и сел на край свободного стола.

— Девочки, у меня три кандидатуры. С двумя я уже поговорил, с третьей встречусь завтра утром. Но кого-то точно выберу.

— Ну дай-то бог, — с сомнением отозвалась Кристина. — Ты что-то такое еще в июле говорил.

— Нет, на этот раз точно.

На следующий день он пришел только к обеду, совершенно прибабахнутый.

— Ну? — не выдержала Кристина. — Что там?

— Я девочке предложил, она подумает.

— Да блин! — возмутилась я. — Мы уж обрадовались, что все на мази, а девочка тут еще думать будет. А если не надумает?

— Ну тогда возьму кого-то из остальных. Те точно хотят.

— Макс, ты нас пугаешь, — Кристина наклонила голову набок, как овчарка. — Что за девочка?

— Нашел на «Хедхантере». Увидел резюме, подумал, что фамилия знакомая.

— То есть ты ее знаешь?

— Ну так, немного. Сегодня вот поговорил еще. Вроде как годится.

— Ну ладно, посмотрим, — мы с Кристиной переглянулись.

— Как-то все это странно, — сказала она, когда Макс ушел к себе и закрыл дверь.

— И Макс странный, — кивнула я. — Прямо не терпится посмотреть, что там за девочка такая.

— Мне заранее не нравится. Хотя… хуже Чебыша все равно быть уже не может.

— Ну не скажи, Крис. Нет предела совершенству.

Девочка по имени Нина появилась на следующий день. Примерно моего возраста, среднего роста, средней комплекции. Черная юбка ниже колена, белая блузка, русые волосы собраны в пучок. Симпатичная, но показалось мне в ней что-то… неотмирное. Как будто здесь только ее материальная оболочка, а сама где-то далеко-далеко. А еще показалось, что Макс поглядывает на нее не без интереса. Особого интереса.

— Училка, — хмыкнула Кристина, когда Нина, взяв с собой рабочий ноут, отправилась домой разбираться с фронтом работ, а Макс пошел ее проводить.

— А мне понравилась, — возразила я. — Она милая. Училка — это я. Бывшая. А она журналюга.

— Она такая же журналюга, как ты училка. У журналюг должны быть зубы и яйца, независимо от пола. Но знаешь что? Если бы Доброва не убила свой тотализатор, я бы поставила на то, что Нина эта уведет Фокина у Зойки. Ой, прости, Юль, не хотела напоминать.

— Да ничего, — поморщилась я. — Может, ты и права. Я тоже подумала, что Макс на нее как-то томно посматривает. Прикольно, значит, это та самая, которая ему машину ободрала зимой? Подожди, он же говорил, что оперировал ее в июне? После аварии?

— Да? — выпятила губу Кристина. — Не помню. Ладно, неважно. Посмотрим. Она хотя бы не наглая. Если там, конечно, не полный омут чертей. Бабы на джипах — это вам не жук насрал.

Разумеется, хитрожопый Макс всей правды Нине не сказал — как и мне когда-то. И хотя к липовой документации и проверкам она не имела никакого отношения, достаточно было и того, что работать ей предстояло если не за десятерых, то за пятерых точно. В том смысле, что работы хватило бы на пятерых. За одну, и не самую большую, зарплату.

Обнаружив это уже в первый рабочий день, Нина была в шоке и даже нафыркала на Макса, который, помирившись с Заечкой, заявился на работу с красивым засосом на шее.

— Юлька, зуб даю, у них у обоих искрит, — заметила Кристина, когда мы остались в отделе одни. — И психанула она вовсе не из-за того, что сайт кривой, а из-за Зойкиной синей метки. Мы точно чего-то не знаем.

— А оно тебе надо? — огрызнулась я: Тёма с утра возился, как заведенный, и изжога плескалась в носу.

— Нет, но…

Договорить она не успела: зазвонил телефон. По ходу разговора ее лицо вытягивалось все сильнее.

— Блин… — вздохнула Кристина, закончив. — Имей в виду, Юля, дети — это миллион проблем. Валька сейчас в нашем дневном стационаре, процедуры всякие после бронхита. Позвонили, говорят, рвота, температура. Вызвали скорую.

Это, кстати, тоже было одной из моих страшилок. Хорошо, если все будет хорошо. А если нет? Если ребенок начнет без конца болеть, я вообще справлюсь одна?

А куда ты, Юля, денешься с подводной лодки? Придется справляться.

Что касается Нины, с ней оказалось достаточно комфортно. Нет, она не была, что называется, нараспашку, скорее, закрытая, как и я, но чувствовалось в ней что-то близкое и уютное. Мы вполне могли бы подружиться, если бы мне не оставалось до декрета полтора месяца. Странно, что разговорились мы с ней, когда вдруг появился Юра.

Он перестал приходить к нам еще в марте. Даже по рабочим вопросам не забегал, все решал где-то в других местах. Сталкивались иногда в коридорах, в кафе. А когда я из-за токсикоза и изжоги перешла на домашнюю еду, эти случайные встречи стали еще реже. Да и какие там встречи — всего пара секунд.

«Привет» — «Привет»…

Точно так же, как со всеми остальными. Только с полынным привкусом сожаления. О том, что все сложилось так глупо. Хотелось стать безразличной, равнодушной — и не получалось. Нет-нет да и вспоминалось что-то, отчего горло вспыхивало крохотным, с булавочную головку, ожогом. Как работали вместе, как он утешал меня прошлой осенью. И как целовались…

Отмахивалась от этих мыслей, резко встряхивала головой — так, что пищало в ушах. И вроде помогало… на время. А потом снова. Так без конца трогаешь языком прикушенную губу.