Во власти шторма (СИ) - Орлова Ника

Поникший, он выходит в спальню. Я вижу, что ему больно, и хоть он говорит жёстко, горечь свозит в каждом его слове. Иду за ним, он стоит лицом к окну, руки в карманах, неподвижный, как неприступная скала.

— Влад,…если хочешь, давай поговорим сейчас, мне многое нужно тебе сказать.

Он поворачивается.

— У тебя есть ещё сюрпризы для меня? Ну, давай, мочи меня до конца, уже не страшно.

Он берёт с тумбочки сигареты, поджигает, затягивается. Никогда не курил в спальне, видно, и правда, сорвался.

— Ты единственный человек в этом мире, с которым я позволил себе быть полностью искренним, почему ты поступаешь по-другому? У меня столько проблем навалилось, а ты мне накидываешь сверху ещё, как снежный ком. Что ж ты режешь меня на лоскуты? Я был в тебе уверен больше, чем на сто процентов, оказывается, ошибался, может, я тебя такую придумал?

— Ты разочарован? — не в силах доказать, что всё не так, как он думает, просто резюмирую его ощущения.

Он кивает.

— Ты не хочешь от меня детей? — тушит сигарету.

— Хочу,…но сначала мне нужно закрыть проблему с родителями. Они стоят между нами невидимым барьером, я подсознательно вешаю вину за мой с ними разрыв на тебя. Понимаю, что это не так, но периодически думаю, что всё могло быть иначе, если бы ты не был тем, кто ты есть…Я вижу, как тебе сейчас больно, тебя обманул родной человек. А представь, как чувствуют себя они. А как я себя чувствую, не имея возможности рассказать истинную причину такого быстрого брака. Я не хочу носить ребёнка в состоянии вины и неразрешённого конфликта, дети должны рождаться в счастье.

Несколько секунд Влад ещё переваривает сказанное, потом подходит ко мне и устало обнимает. Повисаю на нём, мне кажется, вечность не прикасалась к нему. Он прижимается губами к моей щеке, тону в его запахе, наслаждаюсь близостью тела. Какой же он стал родной, незаменимый. Почему у нас всё так сложно? Как это всё преодолеть?

Глава 33

Влад

— Пятая заправилась! — кричит девушка, пока я наливаю себе кофе в автомате на заправке. Расплачиваюсь, сажусь в машину и двигаюсь дальше. Еду в этот мухосранск к родителям Алины и не представляю, чем может закончиться эта поездка. Если они родную дочку слышать не хотят, как я смогу до них достучаться? Но видеть Алину в таком состоянии больше нет сил. Неделя прошла с тех пор, как мы поругались. Сто раз уже помирились, вроде бы, всё наладилось, но у меня не выходят из головы её слова. И, чёрт возьми, это единственная её проблема, которую я не в силах решить. А сегодня проснулся и подумал: я же не пробовал, вот когда меня пошлют вслед за ней, тогда будет конец, признаю, что проиграл. Сказал Алине, что по работе на весь день и поехал по адресу в её старом паспорте.

До места добираюсь во второй половине дня. Страшная серая пятиэтажка прибивает моё настроение ещё до того, как я захожу в подъезд. Поднимаюсь на третий этаж, нахожу глазами нужный номер квартиры и нажимаю кнопку звонка. Дверь открывает темноволосый с проседью мужчина среднего роста. Он в майке и спортивных штанах, прямо как из советского кино. Поднимает на меня голову, наверное, на этой крохотной лестничной площадке я со своим ростом не вписываюсь в общую картину.

— Здравствуйте. Я Влад Волков, у меня к вам разговор. Мужской, — добавляю с нажимом, завидев светловолосую женщину, всплывшую, с недовольным выражением лица, у Грановского за спиной.

— Саша, не вздумай с ним разговаривать, вызывай полицию, — отмечаю, что Алина похожа на мать, но характер, судя по всему, не унаследовала, чему я, безусловно рад.

— Лена, зайди в комнату. Проходи, — говорит сухо, отступает от двери, давая мне возможность пройти.

Лена отходит на пару шагов назад, но в комнату не уходит, сверкает на меня злобным взглядом.

Мы проходим на кухню, она настолько крохотная, что я с порога чувствую себя неуютно. Тесть плотно закрывает за мной дверь, садится на диванчик за стол, мне показывает на стул напротив.

— С Алиной всё в порядке? — спрашивает уныло.

— Всё нормально.

— Пить будешь? Правда, у нас только водка.

— Нет, за рулём.

— Тогда слушаю.

— Вы не скучаете за ней?

Он молчит несколько секунд, прокашливается.

— Скучаем.

— А почему тогда не общаетесь? Она же не я, ладно вы меня ненавидите, а она как оказалась в списках ваших врагов? Она же ваш ребёнок, единственный.

Он вздыхает, достаёт сигарету, подкуривает. Я следую его примеру, он подставляет поближе пепельницу, замечаю, как подрагивает его рука.

— Она же выбрала тебя, тебе какая разница?

— Как можно ставить человека перед выбором между родителями и любимым человеком? Вы бы кого выбрали — свою жену или мать с отцом?

— Семья моей жены не сделала ничего плохого моей семье. Алина рассказывала тебе нашу историю с твоим отцом?

— Рассказывала, только мне кажется, что дети за родителей не отвечают. Или, может, я ошибаюсь?

— Я и твою молодость помню по слухам. Если в городе какое происшествие — Шторм и его компания. Избили кого-то, Шторм постарался, а папа прикрывал повсюду.

— Я не живу с ним с шестнадцати лет, и с тех пор никогда не общался на таком уровне, чтобы просить у него прикрытия. Может, моя молодость и не была образцовой, но это не имеет никакого отношения к случившемуся у вас с моим отцом. Если вы за столько лет не смогли забыть этот эпизод, давайте его сейчас закроем. Ради Алины.

— Эпизод? Да он мне всю жизнь пустил наперекосяк, ты думаешь легко жить в этих сорока квадратах после трёхкомнатной квартиры? — нервно показывает кистью вокруг себя.

— Я понимаю, что хорошего в этом мало, но уже не вернуть, нужно жить дальше. Давайте я отдам вам деньги, которые отобрал мой отец. Посчитайте с процентами за все годы, сколько он вам должен, я рассчитаюсь и забудем.

— Ты хочешь купить у меня мою дочь?!

— Она моя жена! Мне не нужно её покупать. Алина уже моя, не передёргивайте.

— Нам не нужны твои грязные деньги.

— А с чего они, вдруг грязные?

— А ты думаешь, я верю в сказки про честного бизнесмена? Это Алинка у нас ещё не выросла, а я жизнь прожил, знаю, как вы, богатенькие, все зарабатываете на горе и крови.

— Хм… Всю жизнь я бежал от репутации моего отца, и всю жизнь она меня неустанно догоняла. Я ненавидел его за это, поэтому и доказывал везде кулаками своё превосходство. Всегда хотел быть лидером не потому, что папа покрывает, как вы выразились, а потому, что я действительно, чего-то стою…

В мои шестнадцать, когда я с матерью ушёл от него, он полностью прикрыл наше финансирование. У нас была небольшая сумма на счету и старый дом, требующий ремонта. Днём я ходил в школу и на тренировку, а вечером бежал разгружать вагоны, а в выходные таскал ящики в супермаркете, чтобы мы могли жить и позволять себе хотя бы нормально питаться. А в семнадцать меня пригласили поучаствовать в боях без правил, нелегально, в подпольном клубе. Предложили хорошие деньги, я согласился. Мне подставили мужика на десять лет старше, он отделал меня, как отбивную и я валялся три дня, как кровавый кусок мяса у друга в квартире, даже домой боялся идти, чтобы мать разрыв сердца не получила. Но деньги заплатили. С тех пор я три года выходил в клетку, спустя пол года после первого раза, поднаторел, понял, что и как, начал побеждать. Мои друзья тоже подтянулись, всем нужны были бабки. Мы ставили на себя ставки, и у нас не было вариантов, нужно было биться до победы.

Так что да, мои деньги заработаны на крови, на моей крови! А потом я вложил их в яхт-клуб, со временем стал скупать элитную недвижимость. Это вам экскурс в историю, чтобы вы понимали, что честные бизнесмены не только в сказках бывают. Да, я пользуюсь связями и коррупционными схемами наших чиновников, когда этого требует какой-то вопрос. Но при этом ни у кого не отобрал и копейки.

А в молодости, не отказываюсь, доставлял людям неприятности, было дело. Я не ангел и не хочу вам внушать, какой замечательный. Но я люблю Алину, и никому не дам её в обиду. Был бы на вашем месте кто-то другой, из-за кого она так страдает, набил бы морду, и заставил больше так не делать. Вас просто прошу, помиритесь с дочкой, для неё это очень важно. Можете не любить меня, считать, кем вам хочется, но Алина не заслужила от вас такого игнора.