Джин Реник - Верь мне!
— Мы можем обойтись без фляжки.
Черпая воду горстями, он жадно пил, затем сполоснул лицо и окатил всю голову. Она последовала его примеру, напилась воды и, пробежав влажными пальцами по лицу, смочила тыльную сторону шеи.
— Дай мне твою косынку.
Он окунул кусочек материи в реку, хорошо выжал, а потом завязал влажную косынку вокруг шеи Элисон.
Она сразу же почувствовала приятную прохладу и ей стало намного легче.
— Как хорошо, — сказала она с благодарностью, прикрыв от удовольствия глаза на минуту. — Спасибо!
Разглядывая ее лицо — даже сейчас, без макияжа! — Зекери понял, почему Элисон имела такой успех в качестве фотомодели. Какой снимок он мог бы сделать сейчас! И внезапно его пронзило острое желание узнать, как целуется фотомодель. Он быстро подавил в себе эту сумасбродную мысль и выпил еще холодной воды. Они и без того находились в сложном положении, нет уж, спасибо, не надо ему непредсказуемых реакций…
— Скажи, что забыла дорогая фотомодель в джунглях Белиза? — спросил он. Да так резко, что она вздрогнула от неожиданности. — Я имею в виду насекомых и вообще… удобства. Такие люди, как ты, не выбирают подобного рода места для отдыха…
Она взглянула на него с любопытством. Так вот что он думает о ней! И в то же время интерес Зекери к ее личной жизни беспокоил Элисон. Его небритый подбородок и верхняя губа темнели, делая выражение лица еще упрямей и непреклонней.
— А где, ты думаешь, отдыхают «такие люди, как я»? — она оперлась на скалистый устой моста, пытаясь оставаться в прохладной тени.
— Ну, я представляю тебя на яхте у берегов Греции, — вторгаясь в столь рискованную и взрывоопасную область, Зекери говорил с предельной осторожностью, — может быть, до этого пара недель в Париже, на Французской Ривьере. У тебя стрижка, сделанная парнем с мировым именем, одежда от настоящего кутюрье, дорогое шампанское. Я представляю тебя, одним словом, в таком месте, где можно не беспокоиться сломать длинный ноготь…
Его сценарий был ей хорошо знаком. Так она жила в течение многих лет. Ее друзья продолжали именно так жить. Джейк, к примеру. Правда, он отошел от подобного образа жизни, чтобы помочь ей во время и после судебного процесса. Лет в 25 она была по-настоящему увлечена таким стилем. Но подобная жизнь оказалась точно так же пуста, как пусто и пошло звучало ее описание в устах Зекери.
Ну хорошо, она спросила, и он честно ответил. Она, в свою очередь, будет тоже честна.
— Я была в местах, о которых ты говоришь. Туда надо ездить с кем-то, кого… — она чуть не сказала «кого любишь». Элисон изменила русло своей мысли, стараясь говорить искренне, но осторожно. — Туда многие из нашего круга до сих пор ездят. Но я не… живу больше той жизнью, которой долгое время жила. Я приехала сюда, чтобы подумать. Чтобы сделать что-то полезное своими руками, — она не хотела продолжать эту тему и, подхватив свою ношу, спокойно улыбнулась и взглянула на свои неухоженные ногти. — А почему ты здесь?
Незамужем и у нее даже никого нет? Сосредоточившись на этой новости, он не ожидал встречного вопроса. Но решил быть откровенным, как и она.
— Пять недель назад умер мой брат. Я тяжело переживал его смерть. И мой лейтенант решил, что я окажу услугу всему отделу, если возьму отпуск на несколько дней.
Он увидел, как — при упоминании о полицейском отделении и лейтенанте — тело ее непроизвольно напряглось. Он замолчал, давая понять, что заметил ее реакцию. Но так как она явно не намеревалась вступать с ним в объяснения по этому поводу, Зекери продолжал:
— Я хотел найти такое место, где бы у меня не было времени и возможности думать.
Он помог ей подняться по крутому склону, и они снова отправились в путь по проезжей дороге. У нее никого нет. Это слишком хорошая новость, чтобы быть правдой. А почему ее все время бросает в холод, когда кто-то упоминает полицию?
Дорога была узкая, в одну колею, прямая, ведущая с востока на запад. Зекери отметил про себя: небо без единого облачка. День не предвещал сегодня спасительной прохлады. Они шли, храня молчание.
Пройдя немного, они увидели след от машины — хорошо различимый, сворачивавший с дороги налево, две параллельные грязные борозды, примявшие густую траву. Значит, машина прошла совсем недавно. Но когда? Они не слышали звука мотора. Может быть, это фермер выехал на свое поле? Или какая-нибудь машина сворачивала здесь в сторону главной магистрали — тогда след ее давно уже простыл. Зекери не мог заключить по колее, сколько машин прошло: одна или две. Не вспугнуть бы свою удачу! С таким редким движением на этом проселке им давно пора было бы выйти на главную дорогу, чтобы попытать там свое счастье. Это было бы вернее. Но размышляя так, Зекери ничего не сказал вслух.
Элисон шла погруженная в свои мысли. В первый раз ее внутренний голос не досаждал ей, но от этого было не легче. Этот человек с самого начала их поездки был честен с ней, вел себя достойно в нынешней опасной ситуации. И, оказывается, у него было оправдание, была своя трагическая история… Она сошла с дороги, прячась от беспощадного солнца в тени небольшого дерева, собираясь передохнуть.
— Поверь, я так сочувствую твоей потере, смерти брата.
Ухо полицейского, как детектор лжи, уловило только искренность и сердечность ее слов. Зекери тоже вступил в желанную тень густой кроны.
— Спасибо!
— Я потеряла мать, — начала Элисон. — Она умерла от инфаркта два года назад.
Элисон так хотелось довериться хоть кому-то!
— Я знаю, какую боль испытываешь, когда теряешь близкого человека… Я очень тяжело переживала, у меня был нервный срыв. В общем, ее похоронили без меня, — она сделала паузу, собираясь с силами, уже готовая рассказать ему, почему ее не было на похоронах матери, а потом — о судебном процессе и о предыстории процесса, и о причинах ее страха…
Зекери терпеливо слушал. Так вот, значит, что положило конец ее карьере. Нервный срыв. Он, однако, сильно подозревал, что дело с ней обстояло куда серьезней. Но на этот раз он не испытывал радости по поводу своей проницательности. Потеряв всякий контроль над собой, он внезапно услышал собственный, странно застывший, какой-то металлический голос:
— Во время последнего свидания с братом я назвал его сукиным сыном.
Ни одна живая душа не знала об этом. Зачем он исповедовался ей сейчас? Внезапно Зекери пришел в ярость, он злился на самого себя. Она вздрогнула, видя его неистовство. Но он больше не мог сдерживаться, какая-то сила заставляла его на этой идиотской дороге, в этой идиотской ситуации сказать ей все, вывернуть душу наизнанку перед этой фотомоделью Галле, которая больше вовсе не фотомодель, потому что, видите ли, у нее случился нервный срыв после смерти матери.
