Майк Гейл - Мистер Обязательность
Нервно оглянувшись на водителя, я кашлянул и промямлил в ответ что-то типа:
— Все это немного… я хочу сказать… знаешь, мне ведь рано на работу вставать… в общем, я тебе позвоню. Хорошо?
— Даже не надейся, — схватив меня за руку, сказала она. — Ты идешь со мной.
Ванная комната Алекс была размером как раз с мою квартиру. То есть просто огромная. Посередине находилась круглая ванна со ступеньками. Вокруг сплошные зеркала, все хромировано и блестит. Стоя возле раковины, я наблюдал, как минимум, за пятнадцатью своими отражениями. Это выбивало меня из равновесия, хотя худшее было еще впереди. Я смертельно боялся того, что ждет меня за дверью этого зеркального рая.
Алекс и впрямь стала готовить кофе, но рано или поздно она заподозрит неладное, так что отсидеться в ванной не удастся.
Дело было в том, что я просто не хотел отсюда выходить. Более того, я с удовольствием был готов просидеть здесь до тех пор, пока она не уснет, или пока ей все это не наскучит, или пока она не выйдет на пенсию в возрасте шестидесяти лет и тем самым завершит свою блистательную карьеру в шоу-бизнесе.
Я не был рожден для того, чтобы спать с такими красавицами, как Алекс. Я был рожден для того, чтобы спать с Мэл. Не то чтобы Мэл не была красавицей — даже наоборот, она была чудо как хороша, особенно в моем любимом платье. Но дело не в этом. Дело в том, что в случае с Алекс красоты было больше, чем требовалось. Во всяком случае, для меня.
В голову лезли самые идиотские мысли. Например: выживу ли я, если спрыгну с четвертого этажа? Или: нет ли здесь где-нибудь вентиляционной трубы, по которой я мог бы, на манер Тома Круза из «Миссия невыполнима», выбраться наружу? И наконец совсем уж абсурдные: сколько калорий в батончике «Ulay», а то я чертовски проголодался.
Тут послышался стук в дверь и голос Алекс произнес:
— Даффи, ты в порядке?
В отчаянной попытке найти хоть что-нибудь, что помогло бы мне изобразить активную деятельность в уборной, я прокричал в ответ «Все нормально, скоро буду», бросил в унитаз пригоршню каких-то фиолетовых кубиков и спустил воду. Это было ошибкой. С ужасом я наблюдал, как в фаянсовой воронке волна за волной вскипает пена с запахом ежевики и, наподобие лавы, выплескивается на пол. Когда вода наконец схлынула, весь унитаз и пол вокруг были покрыты фиолетовой пеной. «Вряд ли, — думал я, вычерпывая пузыри и вытирая следы пены полотенцем, — положение сможет кардинально ухудшиться».
Мы сидели в гостиной. Алекс хохотала до упаду, слушая признание в ежевичном кошмаре, постигшем меня в ее ванной. В конце концов она сказала, что я сумасшедший, но от этого нравлюсь ей ничуть не меньше. Потом она встала и поставила CD доселе неизвестной мне группы.
— Они выступают на следующей неделе. Давай сходим послушаем? — предложила она. — Конечно, если ты захочешь.
Заигравшая мелодия оказалась довольно приятной.
— Договорились, — кивнул я.
Сбросив туфли, она забралась с ногами на диван и прижалась ко мне.
— Как хорошо! — промурлыкала она.
Она вдруг показалась мне гораздо более беззащитной и более настоящей Алекс, чем та, которую я видел по телевизору.
Я внутренне согласился — было действительно очень хорошо. Я чувствовал запах ее волос, тепло ее тела, и все это, плюс хорошая музыка, создавало какую-то идеальную атмосферу. Некоторое время мы сидели, практически не дыша, не разговаривая и не двигаясь, погруженные в очарование этого мгновения. А потом она меня поцеловала.
А я ее.
И потом еще раз.
А затем мы что-то такое делали с одеждой друг друга.
И вообще — что-то такое делали.
А потом я заметил нечто странное. Нечто, чего раньше никогда в жизни не замечал.
Заметил я это по дороге к ее спальне, путаясь в своей и ее одежде. С «этим» было что-то не так, и находилось «это» не где-нибудь, а в отделе под названием «спортивные трусы».
Собственно говоря, там просто ничего не происходило.
Вообще ничего.
НИЧЕГО.
Н.И.Ч.Е.Г.О.
Как на Марсе.
Поверьте, в этот момент я не был пессимистом. Будучи хозяином этого тела уже двадцать восемь лет, я знал его прекрасно. В тот момент мне совершенно точно стало ясно, что ни уговорами, ни криками делу уже не поможешь.
— Что-то не так? — спросила Алекс, останавливаясь в дверях спальни.
«Все, — хотелось мне сказать. — Абсолютно все».
— Послушай, — с паникой в голосе сказал я, — дело в том, что я не могу этого сделать.
— Нет, можешь, — улыбаясь, возразила она. — Это несложно.
— Очень даже сложно, — запротестовал я.
— Да нет же, все очень просто, — повторила она, притягивая меня к себе.
Мне придется все ей сказать.
— Алекс?
— Что-то случилось?
— Вот это, — глядя в область своего паха, произнес я.
— Что именно?
Я молча указал.
— Ох! — бросая жалостливый взгляд на мои трусы, проговорила она.
— Не то слово!
— Но ведь такие вещи случаются?
— Только не со мной, — уныло сказал я.
— То есть я хотела сказать… Я читала в журналах…
Не зная, что сказать дальше, она сделала такой жест, как будто бы искала нужное решение. Решения не находилось.
— А ты уверен?
— Еще бы я не был уверен, — огрызнулся я.
Тут же извинившись, я добавил:
— Послушай, извини, но все это слишком для меня неприятно. Давай я лучше пойду, и мы просто спишем это на неудачный опыт.
— Это я виновата? — спросила Алекс. — Я что-то не так сделала?
Мне хотелось только одного — как можно быстрее попасть домой. Попасть домой, забраться в кровать и никогда больше оттуда не вылезать. Никогда. И меньше всего на свете в этот момент мне хотелось стоять посреди этой квартиры полуголым и разговаривать с практически незнакомой мне женщиной о предмете столь интимном, что одна мысль о нем причиняла мне невыразимые страдания.
— Послушай, Алекс, ведь ты, как-никак, «Самая горячая штучка на ТВ». Так что вряд ли дело в тебе.
С довольно потерянным видом она произнесла:
— В любом случае мне очень жаль.
— Поверь, мне жаль гораздо больше, — сказал я, ища глазами свои штаны. — Никому на белом свете не может быть так жаль, как мне сейчас.
Ни колбаски, ни сосисочки?
— Даффи, ты в порядке? Выглядишь ты как-то странно…
Я приехал к сестре. Накануне была бессонная ночь, и теперь мне просто необходимо было с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. Я лежал, растянувшись на ее креслах, с видом обиженного ребенка, который только что доломал любимую игрушку. Чарли в этот момент подстригал газоны в саду, а Верни сидела рядом со мной, поедала мороженое и внимательно меня разглядывала. Вид у нее был такой, будто я был не в себе и это ее тревожило.
