Елена Рахманова - Цап-царап, моя радость
– Ты что орешь как ненормальный? – обиженно прошептала она. – Что я тебе плохого сделала, идиот несчастный?
И так выражение ее лица и простые слова, не вяжущиеся с обликом стильной светской красавицы, изменили Маришечку, что она стала похожа на самую обычную девицу. Такие ездят в метро, считают пятнадцать тысяч рублей в месяц хорошей зарплатой и одеваются преимущественно на Черкизовском рынке. А чтобы узнать, что такое лобстеры, лезут в «Краткий энциклопедический словарь».
Артем подскочил к ней, сидящей на соседнем стуле, и прижал ее голову к своему боку.
– Прости, ну прости, пожалуйста, – горячо забормотал он, гладя Маришечку по блестящим, шелковистым волосам. – Сам не знаю, что на меня нашло.
– Зато я знаю. – Она отстранила Артема и встала, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Ты меня просто не любишь.
– Ну что ты, – замахал он рукой. – Я же помню, как нам было хорошо вдвоем!
Маришечка покивала:
– Вот именно – было. Но больше уже не будет. – Она чуть помолчала. – Ты кого-то встретил, я права?
Артем опешил от такого заданного в лоб вопроса и хотел уже было ответить отрицательно, как Маришечка продолжила:
– Если бы этого не произошло, у нас все еще могло бы сложиться. А так тебе есть с чем сравнивать…
– Не люблю я ее! – воскликнул Артем. – Да и кому она нужна такая. Домработница из Орла!
Маришечка вскинула на него покрасневшие глаза и вдруг рассмеялась:
– Домработница из Орла… Это ж надо! И как тебя угораздило, бедолагу? Я понимаю, еще какая-нибудь дочка олигарха или девочка-конфетка из «Фабрики звезд», с намеком на творческую индивидуальность. – Она мотнула головой. – Теперь мне ясно, с чего ты сам не свой.
То ли Маришечка была гораздо умнее и проницательнее, чем он предполагал, то ли на нее снизошло внезапное озарение, но после ее слов Артему вдруг все стало предельно понятно. И злость на самого себя, и боязнь вычеркнуть Лину из своей жизни, и нежелание говорить с кем-либо о своих проблемах – самому себе в них признаться нелегко, не то что посторонним.
Пока он собирал разбредающиеся мысли в кучку, Маришечка вышла из кухни и направилась в ванную. Раздался плеск воды, затем чуть хлопнула открывшаяся дверь – это его гостья отправилась бродить по квартире, возможно чтобы окончательно прийти в себя.
Артем поплелся в гостиную, полагая, что именно там обнаружит Маришечку. Так оно и оказалось. Она стояла, склонив голову набок, и внимательно изучала надпись на журнальном столике.
– Эти наскальные изображения только подтверждают мое предположение. Ты влюбился, мой милый, и я не знаю, хорошо это для тебя или плохо.
Он словно впервые увидел то, что изобразил на поверхности стола, и, смутившись, поспешно стер сакральную надпись ладонью. Хлопья пыли прилипли к руке, и Артем вытер ее о штаны, оставив на бедре широкий белесый след.
– Скажешь тоже – влюбился! Давай не будем больше об этом… И прости, что везде не убрано: Фрида Яковлевна на отдыхе в Турции, а…
– А где та, которой посвящены письмена на пыли? – ехидно поинтересовалась Маришечка.
– Ушла, – признался Артем.
– И что, ни адреса, ни номера сотового не оставила?
– Не оставила, – вздохнул он. Терять Артему было уже нечего, Маришечка теперь знала о том, что происходит в его жизни. – Только книжку с надписью.
– Покажи! – сразу заинтересовалась она.
Он нехотя прошел в кабинет, где на письменном столе не красовались более ни еженедельник с золотым обрезом, ни пресс-папье с бронзовой лилией, ни костяной нож для разрезания бумаг с изображением обросшего шерстью мамонта. Ни фотография томной красавицы в серебряной рамке…
– Слушай, обидно, а, – произнесла Маришечка, глядя на то место, где раньше стоял ее снимок.
– Мурка стекло случайно разбила, и я… – принялся оправдываться Артем.
– Перестань валить все на бедное животное, ладно? – усмехнулась девушка. – Стекло можно заменить, а вот с отношениями труднее.
Артем собрался было что-то сказать, но не успел.
– Знаю, знаю, – проговорила Маришечка, – сейчас предложишь остаться друзьями. Только, уж прости, но мне это не подходит. Я, видишь ли, собираюсь свою жизнь устраивать, и моему мужу… будущему мужу точно не понравится друг вроде тебя… Хотя, – она улыбнулась так, будто ей на ум пришла забавная мысль, – может, мы еще станем общаться семьями. Как тебе моя идея?
Ему не понравилась не сама идея, а подтекст: он – супруг домработницы, она – вторая и, естественно, лучшая половинка кого-то из сильных или известных мира сего.
– Не очень, – буркнул он и взял со стола книгу «Провинциалка». – Вот что она оставила.
Маришечка с любопытством повертела книжку в руках, спросила разрешения прочитать надпись на титульном листе, потом задумалась.
– Застенчивая провинциалка быстро просекла ситуацию и не захотела мириться с тем, что устраивало многих столичных девиц. Да, не повезло тебе, Тимасик, – с ироничным вздохом произнесла она, кладя книгу обратно на стол.
С этим поспорить было трудно, и Артем молча кивнул.
– Ну что ж, – сказала затем Маришечка, – я, пожалуй, сейчас допью чай и отправлюсь домой. Больше мне у тебя делать нечего. Да и вообще, очень уж ты стал какой-то неинтересный, скучный, взрываешься без толку… И прибраться в квартире не помешало бы. Страдать можно и в чистоте. Поверь, я знаю, о чем говорю…
Мурка проводила ее до двери и даже позволила погладить себя по голове. «Странно, – подумал Артем. – Такое впечатление, будто она знает, что они больше не увидятся». Но на всякий случай под пристальным взглядом Мурки не рискнул чмокнуть Маришечку в щеку, как поначалу намеревался…
* * *Почти три месяца – срок значительный. За это время вполне можно и остыть, и соскучиться, и прийти к выводу, что кошка в доме – не самое большое зло на свете. Так размышлял Артем, набирая номер телефона Фриды Яковлевны. Правда, сначала он собирался произвести разведку боем, то есть позвонить своей родственнице Надежде Афанасьевне и узнать, как поживает ее приятельница, но потом решил, что это будет проявлением трусости.
Трубку сняли достаточно быстро, и Артем счел это хорошим знаком.
Поздоровавшись с Фридой Яковлевной, он, как водится, завел разговор о прошедшем отпуске, о здоровье, о детях и внуках в Канаде. Но рано или поздно подобным темам приходит конец и возникает мучительная пауза в диалоге.
Фрида Яковлевна не желала ему помогать и терпеливо слушала, как Артем молчит в трубку. Наконец, не придумав ничего лучшего, он спросил:
– А какие у вас планы на ближайшее будущее, Фрида Яковлевна?
– На ближайшее будущее, – медленно произнесла фрекен Бок, – да разные планы, Артем. Все, что хотела в театрах, я пересмотрела, на выставки сходила, дела по дому переделала и вот подумываю, а не пойти ли мне снова…
