Джоан Коллинз - Любовь, страсть, ненависть
– В ванной Джулиана, как тебе это нравится?! Я уверена, что все это покрыла компания Дидье. Ты можешь себе представить, моя дорогая, что произойдет, если история выплывет наружу?
– Конечно, могу, – мрачно сказала Фиби, отламывая кусочек пирожного со сливками, – она уже не пыталась соблюдать диету. – Пресса уничтожит Джулиана.
– Я понимаю, что мне не следовало говорить тебе об этом, дорогая, – промурлыкала Эрмина, и то огромное наслаждение, с которым она рассказывала пострадавшей стороне, эту печальную историю, казалось, увеличивало и без того большой аппетит, с которым она поглощала жирную жареную куропатку, горы картофельного пюре и брюссельской капусты, обильно политые сухим вином «Шардонне». – Хотя и говорят, что жена обо всем узнает последней, я думаю, ты должна знать. Ты заслуживаешь того, чтобы знать правду, ты согласна со мной?
– Абсолютно, – хрипло ответила Фиби, чуть не подавившись рыбной косточкой. – Черт побери, и это они называют филе, – прорычала она. – Расскажи мне все, Эрмина, все, что ты знаешь.
– Ну, мы все знаем, какой Джулиан по натуре, не правда ли? – хихикнула Эрмина, нарочито скромно опуская ресницы и как бы намекая, что и она могла бы быть среди тех, кто имел счастье близко узнать Джулиана.
Фиби раздраженно посмотрела на нее и с сарказмом сказала:
– Так какой же он по натуре, дорогая Эрмина? Скажи мне.
– Ты такая умница Фиби, и я не думаю, что ему хоть когда-нибудь удавалось обмануть тебя, не правда ли, дорогая?
– Никогда, – отрезала Фиби, пытаясь добавить в свой бокал еще немного «Шардонне» и пролив его на льняную скатерть. Она почувствовала, как яркая краска стыда заливает шею под воротничком пурпурного шелкового платья, цвет которого сейчас не намного отличался от цвета ее лица. – Я не так глупа, Эрмина, я всегда знала о том, что он погуливает на стороне, конечно, но так поступают все мужчины, особенно актеры.
– Конечно же, ты знала, дорогая. Мы светские женщины, и мы всегда все знаем. Да, ты действительно ничего не можешь поделать, и тебе остается только притворяться, что ничего не произошло, и делать счастливое лицо, как будто так оно и есть.
– Я всегда так поступаю, – холодно сказала Фиби. – Не обращаю внимания. Надо придерживаться этого правила. Когда глаза не видят…
– То и сердце не болит, – со снисходительным смешком закончила Эрмина. – Ты права, дорогая. Моя мама говорили то же самое. Ну не забавно ли? Это помогает нам в жизни, ведь большинство мужчин именно так себя и ведут.
– Что значит «большинство»? – зло спросила Фиби. – Они все одинаковы, Эрмина. Ты должна знать это лучше кого бы то ни было, не правда ли?
– Разве? К чему это твое последнее замечание, Фиби? – Подведенные брови Эрмины вопросительно изогнулись. – Что ты хотела этим сказать, дорогая?
– Сейчас объясню. Да, это действительно плохо, когда все знают, что Джулиан вот уже несколько лет постоянно изменяет мне, – сказала Фиби, закурив сигарету и выпуская струйку дыма в лицо своей собеседнице, – но, по крайней мере, он изменяет мне с женщинами.
– Что ты хочешь этим сказать? – раздраженно спросила Эрмина, отодвигаясь и отгоняя дым кружевным платком.
– В самом деле, Эрмина, неужели ты так наивна? – Фиби громко рассмеялась, с наслаждением наблюдая, как на сильно напудренном лице Эрмины отразилось нараставшее раздражение. Она выпустила ей в лицо еще один клуб дыма.
– Я хочу сказать, дорогая, что мой муж трахает молоденьких девочек, а твой с таким же успехом трахает юных мальчиков!
– Какая чушь! – Обычно матово-белые щеки Эрмины покрылись красными пятнами. – Что за чепуху ты несешь, это чудовищная ложь, Фиби. И ты это знаешь.
– Да перестань ты, Эрмина. Ты можешь ругаться, сколько хочешь, тебе это, конечно, не может нравиться. Твой драгоценный Базиль такой же мужчина, как ты балерина. То, что он педик, знают все: и ты, и я, и наши знакомые, даже газетчики, и те знают. Ради Бога, перестань притворяться, что ты этого не знаешь. Ты выглядишь еще смешнее.
– Но я не верю, а даже если бы это было правдой, мне все равно. Это не играет никакой роли. Базиль любит меня, он просто души во мне не чает, – заикаясь, говорила Эрмина. – Он готов целовать землю, по которой я хожу.
Но Фиби уже ничто не могло остановить. Наклонившись вперед, она с язвительной злобой прошипела:
– Послушай, Эрмина, может, Джулиан и изменяет мне, но он мужчина, настоящий мужчина. И хотя он трахает других женщин, потом всегда возвращается ко мне. Именно ко мне, ты слышишь? Он занимается любовью со мной, и я хочу, чтобы ты знала, что он делает это просто обалденно. А можешь ли ты сказать то же самое о своем Базиле?
Эрмина свирепо взглянула на нее, не зная, что ответить. Посетители ресторана стали оборачиваться на них, с интересом наблюдая за горячей словесной перепалкой двух известных актрис.
– Но я же хотела только помочь, – с обидой сказала Эрмина, приглаживая свои жесткие волосы под украшенной цветами шляпкой. – В конце концов, для чего же тогда нужны друзья? Я просто хотела, чтобы ты знала, моя дорогая, что у тебя очень много друзей, и теперь, когда ты оказалась в этой ужасной ситуации, они все поддерживают тебя.
– Спасибо, Эрмина. – Фиби сделала знак, чтобы принесли счет. – Но, наверно, их не так много, как у твоего дорогого Базиля. – Размашисто подписав чек и оставив большие чаевые, она слегка коснулась своей щекой щеки.
Эрмины и процедила сквозь зубы:
– Спасибо за твой любопытный совет, дорогая… Я подумаю над этим. Надеюсь, что увижу вас обоих в воскресенье у Бинки.
Фиби так завелась, что, подходя к Конот-сквер, была вне себя от ярости. Не обращая внимания на дворецкого, который открыл ей входную дверь, она ворвалась в большую спальню и, свалив в кучу на кровати шляпку, перчатки и сумочку, стала в ярости метаться по комнате, извергая потоки брани. Ах ты, сучка проклятая! Мерзкая лживая тварь! Да какое она имеет право советовать ей, как относиться к Джулиану и его поступкам, если за милю видно, что ее муж «голубой» и он наверняка не трахал ее уже несколько лет. Естественно, он ничего не хочет, когда перед ним такая рожа. Фиби в бешенстве металась по спальне, куря одну сигарету за другой. Она понимала, что не может удержать Джулиана от флирта с другими женщинами. Она закрывала на это глаза со дня их первой встречи в театре «Уиндмилл». Он знал об этом, и она знала, что он знает о том, что она все знает. Теперь было трудно его остановить – это вошло в привычку. Но теперь его приключения становились все более и более шумными, не удерживаясь в рамках обыкновенного флирта. Эта маленькая проститутка, эта восходящая кинозвездочка, попытавшись из-за любви к нему наложить па себя руки, понизили, что Джулиан, видимо, давал ей какие-то романтические обещания, а возможно, даже вполне искренне уверял ее в своей любви. Фиби заскрежетала зубами. Боже, если он начал делать такие вещи, то теперь ее дни в роли миссис Брукс, скорее всего, сочтены. Еще до того, как она хоть что-нибудь узнает, он может обрюхатить еще какую-нибудь девочку, потерять голову и бросить ее, чтобы стать счастливым отцом, чего он всегда так хотел. Может, ей действительно попытаться родить ребенка. Она скривилась: эта идея совсем не прельщала ее. Материнство, как ни крути, свяжет руки. Но, видимо, ей все-таки придется на это пойти. В конце концов, подумала Фиби, Джулиан приближается сейчас к тому критическому возрасту, когда любая умная женщина сможет его увести, если у Фиби не будет малютки Брукса-младшего, который укрепит их брак.
