Джэсмин Крейг - Браки заключаются на небесах
— А он простил тебя, когда ты добился успеха?
— К несчастью, они с матерью умерли, когда я еще делал первые шаги в артистической карьере и снимался в какой попало рекламе, но мы научились прекрасно понимать друг друга еще задолго до этого.
Он вернулся к столику, стоящему возле дивана, и поставил на него свою чашку.
— Хочешь еще кофе?
— Нет, спасибо.
Вот они провели десять мучительных минут, обмениваясь репликами, и вернулись опять к тому же, с чего и начинали. Кофе. Еще один подобный успех, и они обнаружат, что обсуждают что-нибудь действительно интимное, к примеру, погоду.
Лаура поставила на стол свою чашку и встала. Она заставила себя взглянуть на него в упор, однако его глаза оставались бесстрастными и не обнаруживали ни его чувств, ни его мыслей. И все-таки Лаура инстинктивно знала, что он не был таким безразличным, каким казался. Где-то под этими тяжелыми веками и холодной улыбкой бурлили эмоции.
Она набрала в грудь воздуха, ее руки бессильно повисли вдоль тела.
— Я хочу заниматься с тобой любовью, Бен.
— Лаура, я не могу. Это будет неразумным шагом для нас обоих.
— Ты уверен? — Она медленно направилась к нему, жар пульсировал у нее прямо под кожей. Она зашла слишком далеко, чтобы поворачивать назад, да к тому же она теперь была уверена, что он хотел ее. Боже мой, он и вправду хотел ее. Но если она ошибается…
— Поцелуй меня, Бен, — прошептала она. Он поглядел на нее с высоты своего роста, и его глаза, все еще полуприкрытые тяжелыми веками, больше не казались невозмутимыми. Желание горело в них, откровенное и страстное, но он не шевельнулся, не протянул к ней руку.
— Секс без взаимных обязательств не для тебя, Лаура. И мы оба это понимаем.
На свой лад, поняла она, Бен Логан вел себя крайне порядочно. Он предостерегал, что возьмет ее, если она будет соблазнять его и дальше, но ничего не обещал, кроме физической близости их тел.
Лаура отвернулась бы от него, если бы могла, однако способность управлять собственным телом была потеряна ею некоторое время назад. Возможно даже, что в ту ночь, когда она согласилась выйти за него замуж. Лаура протянула руку и легко дотронулась до его губ, испытав первозданное торжество женского триумфа, когда его тело содрогнулось в ответ на это прикосновение.
Бен схватил ее руку и поднес к губам, нежно поцеловав ей ладонь.
— Я хочу тебя, — почему-то шепотом произнес он. — Ты представить себе не можешь, как я хочу тебя.
— Я… я хочу тебя тоже. — Лучше, уже намного лучше, не надо смущать их обоих, говоря то, что она на самом деле ощущала.
Он больше ничего не сказал, просто подхватил на руки и направился к двери.
— Я сделаю все, чтобы тебе было со мной хорошо, Лаура. Чтобы ты запомнила эту ночь.
Бен даже не поцеловал ее, однако она уже боялась, что он говорил чистую правду.
11
Бен щелкнул выключателем, когда они вошли в его спальню. Зажглась лампа, осветив комнату неярким, ровным светом. Он донес Лауру до кровати и бережно опустил на мягкое пуховое одеяло. Она дрожала, больше от возбуждения, чем от вечерней прохлады, и он крепче прижал ее к себе, так что она ощутила жесткий напор его эрекции. Все, казалось, происходило слишком буднично, слишком бурно, слишком торопливо. В ее фантазиях все происходило более нежно и романтично. Желание и паника боролись в ней, но Бен не оставил ей времени для колебаний, обхватил ее лицо руками, легко поцеловал в лоб, и растерянность растаяла в волнах любви. Ей ужасно хотелось ласкать его, засунуть руки под рубашку и провести пальцами по его плечам и рукам. Но Лаура слишком робела. Ей хотелось погладить полоску волос, которая углом спускалась от груди по животу, но ее сковывали внушенные пуританским воспитанием запреты. «О Боже, — с отчаянием подумала она. — Что получится, если она может всего лишь лежать в постели, вялый комок скучной женской плоти. Может, Русс был прав? Может быть, она принадлежит к тем женщинам, которые тают от поцелуя, но потом замирают, словно на них нападает столбняк, когда мужчина пытается двинуться дальше? Может быть, она вообще фригидна? Иначе почему же тогда она прожила последние пять лет, будучи лучшим другом всех мужчин и ничьей любовницей?
По крайней мере Бен не ожидал от нее моментальной готовности принять его. Лаура по-прежнему ощущала его твердую плоть возле своих бедер, однако его синие глаза оказались неожиданно нежными, когда он легко целовал ее в губы.
— Не нужно так напрягаться, — шепнул он, проводя пальцами по ее щеке. — У нас масса времени. Вся ночь, если захочешь.
— Ну а ты? Он усмехнулся.
— Я глубоко дышу и горжусь своим превосходным самоконтролем.
Это звучало многообещающе, но не казалось ей особенно подходящим для мужчины, который, по слухам, занимался любовью с самыми роскошными женщинами в мире.
— Я надеюсь, что это пройдет, — заметила она, нервничая. — Дело в том, Бен… ну, ты уже, вероятно, догадался, что я не слишком опытная.
Он легонько поцеловал кончик ее носа.
— Тем лучше для моего ego. Ты можешь сравнивать меня всего лишь с несколькими мужчинами. Когда мы со всем покончим, я лягу на спину с самодовольным видом, а ты расскажешь мне, какой я потрясающий любовник.
Она молчала слишком долго, и он отодвинулся от нее.
— Лаура, не хочешь ли ты мне сказать… Боже милостивый, да ты случаем не девственница ли, а?
В его голосе прозвучал такой испуг, что она и вправду улыбнулась.
— Не беспокойся, Бен, даже если бы я и была ею, это незаразно. Но вообще-то, мы с Руссом были любовниками. — «Или, по крайней мере, — мысленно признала она, — мы находились в сексуальной связи несколько не слишком запоминающихся раз».
— Что, ты хочешь сказать мне, что Русс был твоим единственным любовником?
— Ну да. — Она отвернулась, смущенная тем, что во время полной сексуальной раскрепощенности какая-то женщина сумела дожить до двадцати семи лет, имея на своем счету лишь одного любовника.
— Эти денверские легавые, вероятно, ходят с закрытыми глазами, — пробормотал Бен. — Не беспокойся, Лаура, это будет замечательно для нас обоих.
Звук его голоса окончательно успокоил ее. Немного скованно она выполнила его просьбу и положила голову ему на сгиб руки. «Как это нелепо, — подумала она. — После стольких ночей, проведенных в мечтах о том, как я запылаю от страсти от первых же прикосновений Бена, вот я лежу рядом с ним, чувствительная к его ласкам не более чем лист фанеры».
— Мне было семнадцать лет, когда я впервые познал близость в женщиной, — сказал Бен, чьи пальцы беззаботно играли прядями ее волос. — Если бы рядом случайно оказалась камера, я думаю, что получился бы один из самых грандиозных фильмов о катастрофах. Она засмеялась.
