Татьяна Ковалева - Чаша любви
Портье распахивает перед Сашей дверь и указывает ему на меня глазами.
Саша оглядывается…
«Ах! Он теперь — сама любезность! — злюсь я. — Глаза его — будто мед!»
— Лена! Ты куда ходила?
Прохожу в дверь вперед него:
— Ты меня бросил… Одну в чужом городе.
За нами в холл отеля проходит тот индиец в белом костюме. Я останавливаюсь, потому что не хочу выглядеть невежливой по отношению к этому человеку, не хочу предстать перед ним в образе буки. Сашу я бы еще помучила.
Саша знакомит нас.
Индийца зовут Радж. Он — глава туристической фирмы, с которой «Синяя птица» уже месяц как ведет переговоры об обмене группами.
Дело, как будто, идет хорошо. Я вижу: Саша и его гость довольны. Саша говорит, что уже подписаны важные документы. Остались только формальности. Он отмечает закономерность: хорошие дела, перспективные контакты завязываются быстро — была бы заинтересованность с обеих сторон.
Саша оглядывается на индийца:
— Радж оказался настолько любезен, что вызвался подвезти меня до отеля.
— Мы должны быть еще любезней, — я улыбаюсь индийцу. — Давай пригласим человека на стаканчик вина!
— Какая ты молодец у меня! — восклицает Саша. — Я и сам об этом думал. «Алазань» мне покоя не дает. И есть хороший повод выбить пробку.
Саша в нескольких фразах передает Раджу содержание нашего разговора.
Индиец отвечает согласием.
Не спеша поднимаемся по лестнице. Я впереди, за мной — Радж, от которого приятно пахнет цветами. Саша замыкает шествие, по пути объясняется. Именно объясняется, а не оправдывается. По-моему, он четко чувствует грань.
— Мне было так жаль будить тебя! Я ведь рано поднялся и «сел на телефон». Сон твой был безмятежен, и я любовался тобой. Ты сама не знаешь, как хороша, когда спишь, — все это звучит очень подкупающе.
«Не могу долго злиться на этого человека. Я люблю его. Но ему ни за что про любовь не скажу. Не дождется…»
Я бросаю на Сашу осторожный взгляд. Саша сосредоточен, но сосредоточен он не на сиюминутной ситуации — он погружен в мысли. Я догадываюсь: он сейчас видит меня спящую. Какой хитрец!
А он продолжает:
— Уходя, я хотел оставить тебе записку, но подумал, что вернусь скоро. Однако пришлось задержаться. Просил секретаря позвонить из офиса, передать, что я задерживаюсь.
Теперь кое-что проясняется.
— Он звонил, — отвечаю я. — Да, вероятно, это был тот самый звонок. Но я ничего не поняла, извини.
Я приостанавливаюсь, пропускаю индийца вперед, беру Сашу за руку, заглядываю в глаза:
— Не оставляй меня одну, ладно!
— Ладно, — Саша даже расчувствовался, увидев мои просящие глаза.
— Завтра я пойду с тобой.
— В офис? — лицо Саши напрягается. — Это неинтересно, Лена. Лучше я дам тебе денег. Походи по магазинам. Что-нибудь выбери себе… Ты еще не заходила в местные магазины? А в лавочки? Тут их — море.
— Мне не надо денег, — отрезаю я между вторым и третьим этажами. — У меня есть деньги. Свои собственные, заработанные пером.
— Есть?
— Почти триста долларов! — говорю с гордостью.
Саша опять улыбается отечески:
— Эти твои деньги быстро кончатся.
Меня не обижают его слова. Меня начинает злить его отеческая улыбочка. Да, я к нему очень неравнодушна! И это неравнодушие сейчас выбивает меня из колеи.
Поворачиваюсь к Саше спиной, беру Раджа под руку, показываю дверь нашего номера.
Саша замечает мое раздражение, меняет тон:
— Лена, милая! Я бы и рад, но не могу повсюду водить тебя за собой. Такая жара! Ты устанешь… Да и ухаживать за тобой должным образом не смогу. У меня переговоры, телефонные звонки, консультации, составление бумаг и прочее, и прочее… Дело есть дело! А невнимание к тебе обидит тебя… и оскорбит… оскорбит в первую очередь меня, потому что я… — здесь он осекается. — Впрочем, все и так понятно!
Я теперь корю себя. Проблема не стоит выеденного яйца! Зачем я мучаю человека? Ведь он…
«Впрочем, и так все понятно!»
Отпустив локоть Раджа, я приподнимаюсь на цыпочках и целую Сашу в щеку. Почему-то слезы набегают мне на глаза, но я быстро справляюсь с ними.
Гармония в наших отношениях, кажется, восстановлена, и мы можем заняться нашим гостем. Мы посвящаем ему сегодняшний вечер. Садим его на почетное место, наперебой ухаживаем за ним. Нам есть чем угостить Раджа: кое-что из деликатесов, наших, русских, мы привезли из Петербурга. Я готовлю симпатичные бутерброды с икоркой и балыком, открываю баночку маринованных грибов, нарезаю сырокопченой колбаски. Льется по бокалам благородное грузинское вино…
Сижу рядом с Раджем. И в который уже раз слышу исходящий от него нежный аромат цветов. Ощущаю себя Дюймовочкой возле молодого короля эльфов, живущего в цветке.
Тут припоминаю свой давешний «поход».
Хвастаюсь покупкой, достаю из сумки танцующего Шиву.
Саша взвешивает его на ладони. Радж рассматривает внимательно: вертит в руках, оглядывает со всех сторон. Спрашивает, много ли я за него заплатила. Когда я отвечаю, Радж с многозначительным видом прищелкивает языком. Потом говорит, что Шива мне достался почти даром. Это очень старая вещица! Радж возвращает статуэтку и говорит, что мне повезло: видно, антиквар разглядел во мне коллекционера, большого ценителя таких вещей и решил сделать презент.
— Впрочем вам, — переводит Саша слова Раджа, — я бы тоже весьма уступил в цене…
Уже прощаясь, Радж приглашает нас завтра к себе в загородный дом. Он хочет, чтоб мы увидели Индию и его глазами, из окон его жилища. Он хочет познакомить нас с Дхутой, своей женой. Она очень любит Индию, хорошо знает Дели. С Дхутой интересно дружить…
Мы провожаем Раджа до выхода из отеля. Потом поднимаемся к себе на этаж.
Не проходит и пятнадцати минут, слышим стук в дверь. Открываем. Мальчик-посыльный кланяется с порога и вносит в номер две огромные корзины роз. Во влажном вечернем воздухе растекается чудный аромат.
«Король эльфов, — думаю я. — Он любит цветы».
— Это Радж, — смеется Саша, обнаружив визитку среди бутонов.
НА ВИЛЛЕ
Пробудившись утром, нахожу на столе записку, в коей Саша сообщал, чтобы я ждала их с Раджем сразу после полудня.
Приятно потягиваюсь в постели.
«Какой он хороший — мой Саша! И наверное, он прав, что ставит дело превыше всего. Он живет этим делом… А я просто глупая, взбалмошная девица! Не придумала ничего лучше, как устроить вчера разборку! Саша так много для меня значит, а я повела себя неразумно, легкомысленно. Когда же я поумнею? Конечно, женщинам многое прощается, но…»
