Ровена Коулман - Мужчина, которого она забыла
Да, я думаю, все еще любит, поэтому и не кричал на меня. Жаль, что я все забыла.
Когда я готовилась ко сну, Грэг постучался, приоткрыл дверь и просунул голову.
– Клэр, как ты себя чувствуешь? – спросил он. Я пожала плечами. – Я понимаю, что ты просто хотела погулять с Эстер. Я это понимаю. Но в следующий раз предупреди кого-нибудь, ладно? Чтобы тебе напомнили, что на улице сыро, холодно и темно.
Я повернулась к нему спиной и сказала:
– Это и есть ад – когда я даже не могу отвести свою дочь в парк. Настоящий ад.
Дверь у меня за спиной закрылась. Грэг ушел.
Утром я первым делом вылила молоко в раковину.
– Хочешь посидеть в тележке? – спрашивает мама.
– Вряд ли я туда влезу, – говорю я. Эстер смеется, а мама поджимает губы.
Перед тем как войти в лабиринт из продуктов, она наставляет нас:
– Не отставайте, держитесь рядом. Поняли?
Мы киваем в унисон. Эстер сжимает мне руку, будто уже знает секрет. Несколько минут мы бредем вслед за мамой, нагружающей тележку молоком и фруктами, которые никто не станет есть, а я снова и снова повторяю про себя свой секретный план: куда я пойду и что буду делать. Я понятия не имею, давно ли наступил полдень, и наступил ли, но знаю – сейчас или никогда. Я поднимаю Эстер, чмокаю ее в щеку и сажаю в штуку на колесах. Она протестует, но пакет чипсов делает ее сговорчивее. Я внимательно изучаю ценники, хотя давно забыла все цифры, и вот наконец, пройдя очередной ряд, мы снова оказываемся неподалеку от выхода. Мама и Эстер сворачивают за угол, а я направляюсь к двери и вырываюсь на волю. В этом деле я уже наловчилась.
Мир вокруг большой, шумный и совсем не похожий на тот, каким я его помню. С каких времен остались эти воспоминания – с прошлой недели, года, десятилетия? Я не знаю, однако разница налицо. Это как гулять во сне, где все знакомо и все не совсем так. Кого-то это могло бы напугать, но не меня. Я чувствую себя свободной.
Впрочем, библиотека нисколько не изменилась. Большое старое здание с башенками и шпилями будто само сошло со страниц книги. Я вижу его издалека – во всяком случае, вижу, как над крышами других домов торчит башня с часами, и иду, не сводя с нее глаз. Сколько же сейчас времени? Иногда приходится сворачивать на незнакомые улицы, но меня это не беспокоит – башня по-прежнему перед глазами и с каждым шагом все ближе. Я думаю только о цели – и вот, наконец, добираюсь до городского района, где совсем нет машин. Это что-то вроде площади. Я на месте. Дело сделано!
Я смотрю на каменные ступени, ведущие в наполненное книгами здание. Они приведут меня к Райану. Боже, что я делаю?.. Я замужем за человеком, который любит меня больше жизни и каждый день старается показать мне, что ничего не изменилось. Мне бы следовало найти утешение в его верности, черпать в ней силы – а я не могу, потому что он уже ничего для меня не значит. Его доброта кажется лживой. Даже лицо, когда я пытаюсь вспомнить его, расплывается в бессмысленное пятно. Впрочем, я ведь не планирую завести интрижку, сделать кому-то больно, сбежать – нет, всего лишь встретиться с человеком, который хочет меня видеть. Меня, а не мою болезнь.
Я захожу внутрь. На улице холодно, а здесь от горячего воздуха перехватывает дыхание. Райан сказал, что будет ждать меня в читальном зале. В голове мелькает мысль – что, если я не вспомню, как он выглядит? А потом я замечаю его. Он оборачивается. Я помню эту улыбку и глаза – глаза, полные слов.
– Привет, – говорит Райан.
– Привет, – отвечаю я.
– Очень рад тебя видеть. Боялся, что не придешь, – выпаливает он.
– Я тоже рада. Только об этом и думала.
Мы долго стоим и смотрим друг на друга – вовсе не затем, чтобы разглядеть цвет глаз, угол подбородка или линию рта. Просто смотрим. Странно: видишь едва знакомого человека и чувствуешь, будто перед тобой поставили зеркало.
– Пройдемся? – спрашивает Райан и, взяв меня за руку, уводит в глубь книжных рядов. Я вдыхаю запах пыльной бумаги. Пульс на кончиках моих пальцев щекочет его ладонь. Я на какой-то миг переношусь в детство: мы с отцом идем в секцию любовных романов, где он втайне от всех выбирает себе чтиво на выходные. Я вспомнила об этом только сейчас. Утром по воскресеньям папа часто сидел в гостиной на солнце и читал любовные романы от корки до корки. Я вдыхаю теплый воздух, закрываю глаза и на секунду представляю, что он рядом, а я выбираю ему книги с красавицами на обложках.
Мы останавливаемся в темном углу, прижавшись спиной к мозаике из корешков.
– Как дела? – спрашивает Райан шепотом, хотя вокруг никого нет.
– Все сложно, – громко отвечаю я, потому что не умею говорить тихо и не хочу ему лгать.
– Трудно было выбраться? – Он улыбается мне, словно какому-то чуду. От этой улыбки тепло на душе.
– Нет, не трудно. Я придумала блестящий план побега.
Райан смеется. Когда он глядит на меня, его глаза светятся неподдельной радостью. Я не думала, что вновь смогу сделать кого-то счастливым. Этому невозможно сопротивляться.
– Я много о тебе думал, – говорит он. – Все дождаться не мог, когда же мы встретимся.
– Думал обо мне? Почему?
– Кто знает… – Его рука скользит по полке навстречу моей и прикасается к ней, палец к пальцу. – Да и какая разница? Главное – я о тебе думаю. А ты обо мне?
– Да. Когда не забываю.
Я пытаюсь разгадать, что написано у него на лице, но не могу совладать с чувствами и, чтобы успокоить нас обоих, провожу рукой по его щеке.
– Я замужем. У меня две дочки, старшая ждет ребенка. Я буду бабушкой! – прибавляю я удивленно: это знание вернулось ко мне только сейчас.
– А я женат. – Он накрывает мою руку своей. – И по-прежнему люблю свою жену. Очень сильно люблю.
– Значит, нам нельзя… заводить роман, – говорю я. – Мы ведь не такие, правда?
Может, рассказать ему о болезни? Нет, не стоит. Хочу как можно дольше оставаться для него идеальной.
– Не такие, – отвечает Райан. – Да и не нужно сбегать. Просто побудь со мной. Я больше ничего не хочу.
И я вдруг понимаю: все именно так – я тоже не хочу ничего другого! Не знаю, кто из нас делает первый шаг, но я вдруг понимаю, что мы сейчас поцелуемся – здесь, в библиотеке, в тишине книжных полок, – и это действительно происходит, легко и красиво. Все, чего я хочу, – быть здесь и сейчас, чувствовать его тепло, близость, прикосновение, его аромат, его губы; я хочу удержаться в этом мгновении. В нашем поцелуе нет ни секса, ни страсти, только желание узнать друг друга, стать ближе. Этот поцелуй сделан из чистой любви.
Его прерывает кашель с той стороны книжной полки. Мы стоим, склонив головы, и вдыхаем запах друг друга.
– Мне надо идти, – говорю я. – Маме, наверное, уже надоело меня терять.
