Ольга Горовая - Мелодия осени
— Черт, ты испытываешь мое терпение, Марина. Поехали, а? — Он обхватил губами вершину груди девушки, втягивая сосок в рот, и начал его ласкать языком, заставляя кожу Марины покрываться «мурашками». Одной рукой Костя толкнул дверь, наконец-то даря им хоть какое-то уединение, хоть и не смог, не вставая закрыть дверь полностью.
— Костя, ты серьезно? Про свадьбу? — Марина уткнулась лицом в его шею, закусывая губу, чтобы не застонать уже в полный голос, не в силах прекратить свое скольжение вперед назад по его бедрам, желая, чтобы на них было гораздо меньше одежды.
— Можешь даже не сомневаться. — Мужчина резко выдохнул, отстраняясь от ее груди, но тут же накрыл сжавшуюся влажную горошину соска пальцами. — Черт! Все, мы уезжаем. — Он резко поднялся, не отпуская Марину, и девушке пришлось обхватить его ногами, чтобы не упасть.
Костя усмехнулся, быстро целуя ее, и дернул вниз край ее свитера, одергивая его, задевая ее обнаженную грудь, отчего все внутри у Марины сжалось и запульсировала, от этого прикосновения ткани к возбужденным его ласками, влажным соскам.
— Закрывай эту чертову дверь, и поехали. — Он поцеловал ее в нос, опуская на пол. — Не думаю, что моего терпения хватит надолго. — Костя крепко прижал ее к себе, толкаясь напряженным пахом в развилку бедер девушки.
— Командир. — Улыбнулась сквозь стон Марина, даже не пытаясь отстраниться.
— Да, Мариша. Но тебе это безумно во мне нравится, не так ли? — Костя насмешливо поднял бровь, обхватывая ее подбородок пальцами, и подтолкнул ее к двери, снимая куртку девушки с вешалки.
Она засмеялась, открыто и радостно. Он был прав, ей это безумно нравилось, как и все в этом мужчине, с самого первого взгляда.
* * *— Вы садисты! Нет, просто идиоты! — Марина возмущенно смотрела на друзей, потирая обнаженные плечи, в слабой и безуспешной попытке согреться. — Ну почему вы решили спрятать меня тут? Нельзя было выбрать какую-нибудь кладовку с обогревом?
Женька с Колей виновато переглянулись, признавая, что в порыве свадебного веселья, просто не подумали о такой мелочи, как отопление. Да и им, подогретым азартом похищения и всеобщего веселья, не вспоминая уже о нескольких рюмках коньяка, которые друзья позволили себе выпить за семейное счастье лучшей подруги, было достаточно тепло. В отличие от самой невесты, которая пить на собственной свадьбе не собиралась, а захватить пелерину, дополняющую ее свадебный наряд, просто не подумала, даже не представляя, что друзья могут оказаться такими… неумными и непредусмотрительными людьми.
— Я вам это вспомню. — Прищурив глаза, Марина зловеще посмотрела на парней, которые, кидая в ее сторону виноватые взгляды, тем не менее, достаточно весело и живо что-то обсуждали, стоило Марише немного отойти. — И кстати, если вы оба здесь, то кто тогда договаривается о том, чтобы меня скорее отпустили согреться?
— Саша. — Хором ответили друзья, широко улыбнувшись.
Марина громко застонала, обхватывая голову руками, плюнув на сохранность прически, и обреченно опустилась на диван, такой же холодный, как и все в этой летней пристройке ресторана, в котором они праздновали свадьбу. В конце концов, даже в их умеренном климате, середина декабря не была жарким временем годом. А этим декабрем, на который они запланировали свою свадьбу, решив дождаться, когда брат Марины оправится после операции, погода и подавно, не радовала теплом. Город уже сковал мороз, нехарактерный, в общем-то, для ранних чисел первого зимнего месяца, а дороги и парки припорошило первым, пушистым снегом.
— Черт! Если из-за вас я заработаю пневмонию — я вас убью… — Она снова потерла голые плечи, открытые смелым декольте шелкового свадебного платья. — Нет, я лучше попрошу Костю, он сделает это больнее. — Наслаждаясь промелькнувшим выражением опасения на их лицах, злорадно пробормотала невеста, раздраженная тем, что ей не стало ни капли теплей.
Такая серьезная угроза, заставила друзей задуматься. Женька, на секунду представив, что Марина, в самом деле, может попросить мужа побить друзей за такое садистское развлечение на свадьбе, а Костя, который и так, жене почти ни в чем не отказывал, еще вспомнит собственную угрозу, и решит поддаться уговорам Марины и в самом деле вздумает их проучить — пришел в ужас. На голову, чуть кружащуюся от коньячных спиртов, такая угроза казалась весьма страшной, а ее исполнение — очень реальным развитием событий.
— Так, подожди, сейчас. — Друг начал расстегивать пуговицы своего пиджака, собираясь укутать в него закоченевшую невесту.
— Если ты еще раз попробуешь раздеться при моей жене — я тебя точно прибью. — Костя, неожиданно для всех, появившийся в дверях, сурово посмотрел на парней, которые растерянно пытались понять, как же жених смог незаметно проникнуть в такое надежное убежище. Женька так и замер, уже начиная стягивать пиджак с плеч, но поняв неуместность подобного рвения, быстро оделся, вняв предупреждению.
Зато Марина, не обращая больше ни на кого внимания, с радостью вскочила с дивана, и бросилась к мужу, кутаясь в тепло его объятий.
— Эх, вы. — Константин, крепко прижав к себе Марину, с укором посмотрел на парней, которые опустили глаза, признавая вину. — А еще друзья. Совсем мне жену заморозили. — Его голос чуть изменился на этом, новом, и не привычном для них обоих слове, стал мягче, теплее, и мужчина, с нежностью посмотрел на девушку, так тесно прижавшуюся к нему всем телом.
Он любил, когда Марина была настолько близко. Очень любил.
Одной рукой расстегнув и скинув смокинг, Костя закутал в него дрожащую Марину и сурово посмотрел на горе-похитителей.
— Идите, делите ваш выкуп со своим парламентарием. Надеюсь, вы любите шоколад? — И насмешливо подняв бровь, Константин злорадно усмехнулся.
Его заявление вызвало общее возмущение, причем, у всех присутствующих.
— Костя, ты что? Саше же нельзя! — Марина с испугом посмотрела мужа, опасаясь, что тот накормил ее брата шоколадом, поддавшись на уговоры мальчика, который сумел завоевать его уважение, и даже, привязанность мужчины тем, как стойко терпел свое состояние и лечение.
— Не волнуйся, Мариш. — Муж с усмешкой поцеловал ее в холодный нос, а потом, скользнул горячим губами по скуле, захватывая губами мочку уха, и тихо, не прислушиваясь к разочарованному возмущению парней, которые рассчитывали на нечто, более весомое, нежели сладости, прошептал. — Я для него специальный шоколад купил, для диабетиков, и у врача узнавал, он разрешил, если не очень часто. — Костя крепче прижал к себе Марину, еще плотнее запахивая на ней полы своего смокинга, и сильнее обнял. — Все будет хорошо, Марин, но он же ребенок, ему нужны сладости.
