Диана Чемберлен - Любимые дети, или Моя чужая семья
– Привет. Я принесла тебе еды. Можно войти? – спросила она.
Я, наконец, заметил пластиковые пакеты с продуктами. Но не хотел ее впускать. Трейлер был в ужасном состоянии. Возможно, там уже воняло, поскольку на стойке и в раковине валялась куча немытой посуды и стояла тарелка с недоеденными два дня назад спагетти.
– Я выйду на крыльцо.
Я уже шагнул вперед, когда она протянула пакеты, чтобы остановить меня.
– По крайней мере, положи все на кухне. А кое-что и в холодильник.
Я уставился на пакеты, словно никогда раньше не видел продуктов.
– Ладно.
Взял пакеты, поставил на пол и вышел наружу.
Крыльцо трейлера было деревянным и возвышалось над землей на несколько футов. Мы сели за круглый пластиковый стол. Я сел так, чтобы правая сторона лица была обращена к Лорел. Я даже больше не думал об этом. Все получалось автоматически.
– Вы что-то знаете? – спросил я.
Если Лорел знает, пусть поскорее выкладывает.
Она покачала головой:
– Я надеялась, что, может быть, знаешь ты.
– Откуда? Ее никто не ищет.
– Я знаю, что так кажется.
Она поставила локти на стол. На столешнице был слой пыли, которого я никогда не замечал. Но Лорел, похоже, и не видела его. Полагаю, это мать обычно вытирала стол.
– Если бы полиция взяла след, это дело одно. Но все это крайне утомительно и тревожно для тебя, Кит.
– Наверное.
Я не хотел сочувствия Лорел. Тем более что она тоже ничего не знала. Пусть уходит.
– Я хотела поговорить с тобой насчет того, чтобы нанять частного детектива, – продолжала она.
Я открыл было рот, чтобы сказать, что у меня на еду не хватает, не то что на детектива, но она повелительно подняла руку.
– Моя доля. Я заплачу. Я уже провела исследование и нашла человека в Вашингтоне, который сумел отыскать восемьдесят процентов пропавших родственников тех, кто к нему обратился.
– Да, – кивнул я. Нет вопросов. Она может себе это позволить, а мне нужно знать, что мать кто-то разыскивает. – Так и сделайте.
– Прекрасно. И еще одно: мы все – Мэгги, Энди и я – хотим, чтобы ты пожил в нашем доме, пока… твоя мать отсутствует. Переезжай к нам.
Она, должно быть, шутит. Я в одном доме с Мэгги? Дать ей еще один шанс убить меня?
– Нет, спасибо, – отрезал я.
Она словно только что заметила грязный стол. Отодвинулась и стала оттирать локти, после чего скрестила руки на груди.
– Маркус сказал мне, что у тебя проблемы с деньгами.
– Никаких проблем.
– Я понимаю, что ты не хочешь… благотворительности, – продолжала она. – Ты слишком горд для этого, и на твоем месте я бы вела себя точно так же.
– Вы ни черта не знаете о том, каково быть на моем месте.
Лорел посмотрела на берег. С того места, где мы сидели, можно видеть дюны и траву.
– Знаешь, о чем я думала, когда покупала продукты для тебя?
Лорел снова повернулась ко мне.
Я молча уставился на нее. Плевать мне на то, о чем она думала.
– Я вспоминала, что когда-то твоя мать постоянно покупала мне продукты. Года два подряд. Ты это знал?
– Почему?
– Потому что я была депрессивным алкоголиком и не заботилась ни о себе, ни о своей семье.
Можно подумать, я не знал, что когда-то вытворяла Лорел. Мать сказала мне, что именно поэтому они с Джейми спали вместе. Но меня все еще бесила манера, в которой она это сказала. Спокойно. Откровенно. Ни смущения, ничего такого.
– Я знаю, что ты не ходишь в школу, – продолжала Лорел.
– А вы служащий опеки или что-то в этом роде?
Она подалась вперед, снова поставив локти на мерзкий стол.
– Ты мне небезразличен, Кит. И всегда был небезразличен. Тебе не стоит меня отталкивать.
– Я – ублюдок вашего мужа.
Она поморщилась. И хотя пыталась скрыть, как оскорблена, я все видел.
– Тем более это причина жить с нами. У тебя есть брат и сестра. Энди, правда, ничего не знает. Я собираюсь скоро рассказать ему, но, пожалуйста… позволь сделать это мне. Впрочем, это неважно. Мы с тобой знаем, что ты Локвуд. Твоя мать хотела бы этого.
– Вы так считаете? Да вы хоть подозреваете, как сильно моя мать ненавидела Мэгги? Как та ее ранила?
Лорел снова отодвинулась. От стола. От меня.
– Я не верю, что твоя мать ненавидела Мэгги. Но знаю, что она расценивала это как предательство.
Она сейчас меня доведет.
– Не думаю, что до вас дошло. Мать, скорее, увидела бы меня мертвым, чем в вашем доме. Рядом с человеком, из-за которого я стал инвалидом.
Я поднял руки, показывая шрамы. Конечно, я солгал насчет матери. Но мне нравилось расстраивать Лорел.
– Кит, – сказала она, – давай не будем говорить вещи, о которых позже пожалеем. Я предлагаю тебе дом.
Она встала. Отряхнула брюки.
– Подумай об этом.
Я смотрел, как она спускается по деревянным ступенькам на песок и идет к машине. Когда она уезжала, меня охватило странное желание… словно я хотел, чтобы она не уезжала. Словно хотел позвать ее.
Как раз в тот момент, когда я уже собирался погрузиться в черную дыру депрессии, зазвонил мобильник. Я побежал в трейлер и схватил телефон с кухонной стойки. Проверил номер звонившего и заглянул в листок бумаги, который дала Джен. Подождал, пока телефон прозвонит еще дважды, прежде чем нажать кнопку.
– Привет. Я как раз собирался тебе позвонить.
27. Мэгги– То, что причиняет вам больше боли, чем ваша вина, – это стыд.
Я ненавидела признавать это, но Джейкс прав.
Это был мой третий сеанс с ним, но я не понимала, чем он мне помогает и может помочь.
Однако время от времени он забивал в голову очередной гвоздь. Чувство вины – это звучит благородно. Вроде как я глубоко раскаиваюсь или что-то в этом роде. На самом деле так и было. Но ощущать стыд почему-то казалось грязным. И он был прав. Именно такой я себя и представляла. Грязной и грешной.
И что из этого? Вместо вины я испытывала стыд. Какая разница?
– Вы словно считаете, что заслужили плевок в лицо.
Я кивнула. Прошло пять часов с тех пор, как на меня в библиотеке напала женщина, но я все еще ощущала на лице ее плевок.
– И считаете, что недостойны иметь подругу.
– Верно.
Я рассказала ему о Джен. О том, какой милой она была и что я сегодня еду к ней на обед.
– Она, очевидно, так не считает, – заметил он.
– Это так.
Я прислонилась головой к спинке большого кожаного кресла.
– По-моему, до нее так по-настоящему и не дошло, что именно я сделала.
Он ждал продолжения. Я терпеть не могла, когда он был таким спокойным и молчаливым и все бремя лежало на мне. Бремя, требовавшее, чтобы я заполнила паузу. Я уставилась в потолок, на котором были встроенные светильники, размещенные в непонятном мне порядке. Никакой симметрии.
Один перегорел. Я смотрела на круглую коричневатую лампочку, и почему-то хотелось плакать.
